Надежда Голубенкова - Крик души

А в ту ночь, когда она ночевала у бабушки. Баба Сара уложила её к стенке на свою кровать и, как выяснила девочка, проснувшись сутра, всю ночь сама не спала, опасаясь во сне нечаянно потревожить любимую внучку.

Как же много всего Таня ей не успела сказать! Как мало спрашивала старушку о её жизни. За несколько дней до своей смерти, бабушка позвонила ей по стационарному телефону (мобильный она не признавала) и попросила спеть какую-нибудь песенку. Таня, конечно, выполнила её просьбу, но предполагала ли она, что это будет их последний с бабушкой разговор?

Вот уже должны вернуться с работы родители. Переборов себя, Таня встала, умылась в ванной холодной водой и отправилась в свою комнату. Пришедшие минут через десять мама и папа застали дочь делающей уроки.

— Как школа? — задал свой дежурный вопрос дочери мужчина.

— Музыка — 5, русский — 4, — не оборачиваясь, ответила Таня.

— Умница, — негромко похвалила услышавшая её ответ мама и, переодевшись в домашний халат, отправилась готовить ужин.

***

Таня убегала от вооружённого ножом маньяка, отчаянно маневрируя между деревьями. Она оглянулась, сердце бешено стучало. Не заметив преследователя, девочка оступилась и угодила в скрытую опавшей листвой яму. Кубарем она устремилась вниз, но удара всё не было. Жуткий липкий страх охватил всё её естество. Девочка понимала, что упав с такой невероятной высоты, выжить невозможно.

Резко сев на постели, Таня только через пару минут осознала, что это был всего лишь очередной плохой сон. Обняв и прижав к себе подушку, девочка уткнулась в неё лицом, надрывно рыдая. В такие моменты она особо остро ощущала своё одиночество в этом огромном-преогромном мире. Ей казалось, что все её бросили, она так жаждала, чтобы хоть кто-то обнял её, пожалел…

Неожиданно девочка, будто наяву, услышала голос своей умершей бабушки. Она в тот раз спросила, что за картинка в рамочке стоит у старушки в шкафу.

— Это, Танюша, наш Бог, Иисус Христос, — ласково улыбнулась на вопрос внучки баба Сара. — Ему молятся, когда нуждаются в помощи.

И бабушка поведала ей несколько историй: об Адаме и Еве, о Ное, о пришествии в мир Спасителя. Таня, впервые узнавшая о Боге, сочла рассказ сказкой. Но теперь, отчаянно нуждаясь в поддержке и защите, девочка постаралась воскресить в памяти образ Христа.

И вот, живое воображение ребёнка, нарисовало Господа, протягивающего через окно к ней руку и ласково улыбающегося. «Спи, дитя моё» — прошептал в измученной детской душе чей-то успокаивающий и бесконечно любящий голос. Христос погладил её по голове, и прекрасное видение растаяло. Но это уже было неважно: Таня, закутавшись в одеяло и свернувшись калачиком, уснула, представляя себя лежащей на чудесной неземной кровати, сотканной из огромных лепестков, у Его трона.

С тех пор Таня так и засыпала, и кошмары её больше не мучали. А если ей опять случалось во сне угодить в бездонный колодец или столкнуться с бандитами, тут же появлялся ангел и, беря девочку за руку, улетал вместе с нею в дивную страну, где с гор текли водопады, а на полях цвели прекрасные цветы.

Став взрослой, и уже осознанно придя к вере, Таня продолжала хранить в своём исцелённом временем сердце исполненные неизреченной благодарностью к Господу воспоминания о тех великолепных снах и чудесном ощущении полёта с ангелом…

Началось всё с того, что в наш посёлок приехал совершенно странный тип. Это был худощавый мужчина с посеребрёнными сединой тёмными волосами и ну совершенно отсутствующим взглядом. Он снял дом на отшибе и днём с задумчивым видом любил прогуливаться по улочкам нашего городка. Несмотря на глубокую осень, одет мужчина был вместо тёплой куртки в потёртый драповый пиджак, носил неизменно с иголочки выглаженные брюки со стрелками, коричневые туфли давно устаревшей модели и чёрную шляпу-котелок. А ещё у него были усы почему-то рыжего цвета.

Посёлок наш небольшой, и вскоре все жители только и говорили, что о приезжем. Прошло несколько недель, а сплетни всё не умолкали. И как только мужчину за глаза не называли, какие только версии о его прошлой жизни не выдвигали! Но в одном абсолютно все были едины: мужчина был явно не от мира всего. Чудак, одним словом.

Гуляя со своим чемоданчиком, он никого не замечал, ни с кем не здоровался, что считается у нас не просто дурным тоном, но даже оскорблением. Но если на его пути встречался нищий с протянутой рукой, приезжий, не задумываясь, лез к себе в карман и подавал, не глядя: будь то десять копеек или купюра в пятьдесят рублей. Однажды он даже положил деньги в стоящую на тротуаре кружку, когда известный всем своим пристрастием к выпивке калека дядя Вася куда-то отлучился. Видели бы вы, как резво на костылях скакал он к своей кружке, опасаюсь, чтобы резвящаяся у киоска шпана не «приватизировала его денежку»! Кажется, тогда наш чудак положил рублей сто.

Мы с матерью жили, можно сказать, по соседству с этим блаженным. Моя мама — директор единственной в посёлке средней школы. Отец с нами не живёт, у него давно другая семья, да и не шибко он с нами жаждет общаться. Я честно пытался понять его логику, но потерпел полное фиаско. Когда я как-то, лет пять назад, спрашивал, почему они с мамой развелись, он лишь пожал плечами и ответил: «Не сошлись характерами». Как так можно? Семья для того и создаётся, чтобы через уступки друг другу и поиски компромиссов стать одним целым с супругой. Это мне ещё дед говорил.

Ах, да, забыл представиться. Вениамин, пятнадцать лет, учусь в восьмом «А» классе. Занимаюсь шахматами и увлекаюсь видеоиграми. Но не в том смысле, в каком вы подумали: я пытаюсь разобраться в коде игры, мне нравится вносить в них изменения. Думаю, когда окончу школу, пойду на программиста. Создание игр сейчас весьма востребовано.

Не скажу, что являюсь душою компании. Вообще-то я одиночка, да и известные всем мои близкородственные связи с директором не прибавляют мне популярности. Зато я без опаски могу идти против толпы: никто из одноклассников меня и пальцем тронуть не посмеет.

Но вернёмся к нашему дорогому соседу. Вон он, уронил шляпу и теперь наклонился, чтобы её подобрать. Он так занят размышлениями об устройстве вселенной, что не замечает подстерегающей его впереди опасности.

Толик, Жора и Вадик — наши местные хулиганы. Я слышал сегодня на перемене, как они договаривались «подшутить» над мужчиной:

— Да ты не дрейфь, — убеждал Жора какого-то пятиклассника. — Просто выхватываешь чемодан — и бежишь к нам.

— Почему я должен это делать? — упирался белобрысый пацан, с вызовом глядя на своего старшего товарища.

— Тебе же самому интересно, что в том чемодане, — свистящим шёпотом убеждал его Вадик.