Себастьян Фолкс - Энглби

Занятия Э. в то время предпочитал уединенные — любил читать и слушать музыку. Начав заниматься журналистикой, заранее оговаривал возможность ходить на работу не чаще двух раз в неделю, чтобы подольше быть одному. Как он сам выразился в нашем разговоре, «мне проще на отшибе, чем в куче».

Заметна определенная ангедония — иными словами, неcпособность получать удовольствие от жизни, даже когда он что-то делает по собственному желанию. Снижен диапазон эмоций как положительного, так и отрицательного спектра. Почти не реагирует на мимику собеседника.

Обсуждать свое либидо обследуемый отказывается, но, по всей вероятности, половая связь была всего одна. Заявил, что к моменту ареста отношения сошли на нет. Его партнерша (бывшая?) беседовать отказалась.

Обследуемый признает, что с самого детства равнодушен и к похвалам, и к критике со стороны коллег, учителей и приятелей. Допускает, что это потому, что их мнение его никогда не интересовало.

Некоторые характерные симптомы данного расстройства (в т. ч. ангедония и снижение эмоциональной чувствительности) наводят на мысль о т. н. «негативных» симптомах шизофрении. Тем не менее, поскольку обследуемый не демонстрирует позитивных симптомов шизофрении либо психоза в какой-либо форме, у меня нет оснований утверждать, что он страдает психическим заболеванием.

Контакта с реальностью обследуемый не утрачивал на протяжении практически всей жизни, за исключением эпизодов острой панической атаки, которые подробнее разбираются ниже, и внезапной частичной амнезии. На мой взгляд, эти провалы в памяти объясняются простой защитной реакцией на стресс. Занятно только, что провалы эти случаются в памяти у человека с гипермнезией почти как у аутиста — но, повторяю, это не более чем занятно и, на мой взгляд, не предполагает ни психического заболевания, ни иных неврологических проблем или мозговых травм.

На мой взгляд, обследуемый страдает личностным расстройством, подпадающим под определение «ограниченной вменяемости», данное в параграфе 2 «Акта о лишении жизни» от 1957 года. Если хотите знать мою точку зрения, то я скажу, что такое расстройство существенно снижает уровень ответственности обследуемого за вменяемое деяние, хотя отдаю себе отчет, что это находится в исключительной компетенции присяжных.

Диагностика личностного расстройства иногда осложняется тем, что во многих случаях первым и единственным симптомом серьезного психического нарушения является уже совершенное преступление. Однако что касается дела Энглби, у нас есть его собственные дневниковые записи — исключительно важное подспорье, позволяющее проследить личностное развитие обследуемого.

2

Ниже приводятся соображения, возникшие по ходу чтения дневника.

Глава первая. Высокомерие на предварительном собеседовании в университете. Презрительное отношение к преподавателям. Доведенная до фетишизма сосредоточенность на марках спиртного и сигарет. Систематическое употребление алкоголя. Наркотическая зависимость. (Важно: «голубые таблетки по десять миллиграммов» — вероятнее всего, диазепам (валиум) — действительно дают долговременный седативный эффект, однако диагностическая картина при этом смазывается, поскольку препарат снижает степень тревожности.)

Он «не хочет думать» про младшую сестру. Думаю, не потому, что ее недолюбливает, скорее боится эмоциональной близости. Важно, что она единственный человек, которого он жалеет (когда она приезжает к нему в Лондон, уже потом) и кому вообще сочувствует.

Глава вторая. Отчетливая склонность к одиночеству, особенно явственная в описании студенческой поездки. Также примечательно, что автор нигде не называет ни своего университета, ни колледжа, словно это большой секрет. Под названием «Кречет» явно скрывается бар «Орел». И так далее. Деталь, возможно, не слишком существенная, но вполне созвучная его страху оказаться «в куче» — то есть быть включенным в социальный контекст.

Глава третья. Школьные годы. Автор сообщает, что был объектом насилия и стал его субъектом. Систематическое воровство. Игнорирование социальных норм. Мечты о расправе над своим мучителем.

Глава четвертая. Потеря памяти могла быть спровоцирована регулярным курением марихуаны, но все же более вероятно селективное подавление сознания как часть защитного механизма.

В описаниях девушки почти нет сексуальной составляющей, что крайне необычно для двадцатилетнего мужчины. Похоже, его больше занимают возможные интимные отношения Дженнифер с ее парнем, чем с ним самим.

Глава пятая. Единственный друг, или приятель, Джеймс Стеллингс (см. его свидетельские показания) не навестил автора во время каникул. По словам последнего — «к счастью».

Глава шестая. В Лондоне единственным его новым приятелем, похоже, стал бакалейщик — беженец из Уганды. Рассказ о покупке порнографического журнала свидетельствует о сниженном либидо. Автору куда интереснее, как живут фотомодели и из какой страны приехала продавщица. Попытка познакомиться с женщинами в баре выглядит вялой и маломотивированной, а ее описание выдает женоненавистника. Важно: рассказ об избиении отцом. Вытеснение подробностей? Или тяжесть эпизода(-дов) сильно преувеличена?

Глава седьмая. Автору омерзительна любовница Джефри Арчера, а возможно — самая мысль о сексуальном контакте своих собеседников. Хотя он несомненно интервьюировал знаменитостей, но его публикациям недостает правдоподобия. Творческое воображение?

Зато признание в периодически случающихся приступах ярости выглядит очень убедительно. Полагаю важным, что оно сделано в период, когда жизнь автора, по его ощущению, «стала налаживаться». Автор чувствует себя уверенней и теперь может взглянуть на себя со стороны и вспомнить те эпизоды.

Однако никаких других своих недостатков он не видит — только чужие: учителей, коллег, предполагаемых друзей, знакомых и даже хозяев магазинов. Очень характерно для личностного расстройства.

Глава восьмая. Смутное понимание автора, что дальше делать с Маргарет, указывает на дефицит или полное отсутствие сексуального опыта. Описание первого полового контакта словами «где мы все и провернули» выглядит неубедительным даже с поправкой на природную скромность.

Глава девятая. Автор так и не смог жить бок о бок с Маргарет и возвращается к излюбленному одинокому образу жизни.

Нарциссизм сквозит буквально в каждой строчке дневника Энглби. Он очевиден, когда автор описывает мыслительную деятельность других людей — с неизменным презрением. Притом что собственные неудачи он неизменно оправдывает чужими ошибками или недопониманием. Автор пренебрежительно отзывается обо всех политиках и ученых и почти обо всех фильмах и музыкальных произведениях, за небольшими, порой странными и необъяснимыми исключениями.