Михаил Талалай - Цветы мертвых. Степные легенды [сборник litres]

Конечно, нужны такие строительства, слов нет. Как же без них? И здесь тоже сооружают. Орошение там, судоходство… Да не так же. Ну, отвели бы рукав в степи и там бы море это сделали. Так нет же.

Как у них поется: «до основанья, а затем»…

«Двадцать шесть метров глубина… это же во много глыбже Азовского. Господи! Зачем же так глыбоко-то? Теперь они там всю Рассею так перетащат, что и мать родная не угадает. Где водой, где лесами покроют. Людей переселят, перемешают всех, и концов не сыскать. А наши тут все спорят, как командовать-управлять в России потом. Чи делить ее, чи так оставить? Да их никто и не спросит. Там свои есть. Народ, который страдает и все переносит. И уж если своротит эту ненавистную власть, то сам и командовать будет… Или погибнет вместе с ними, окаянными. А пока что затопили мою станицу… Двадцать шесть метров. Зачем же так глыбоко-то?..»

«Русская мысль», Париж, 21 октября 1953, № 599, с. 4.

Краткая справка об образовании Уссурийского казачьего Войска по случаю столетия его существования

После удачной экспедиции капитана Невельского к устью реки Амура и открытия этого устья для навигации у Иркутского генерал-губернатора графа Муравьева Амурского, получившего этот титул за присоединение Амурского края, возникла мысль заселить немедленно этот богатый и не занятый никем край, на который китайцы всегда имели свои виды.

Для этого нужно было приготовить как можно скорее целые группы предприимчивых и смелых людей, привычных ко всяким лишениям, и конечно, самыми подходящими к такой миссии были всегда казаки. И потому решено было переселить туда большое количество забайкальских казаков, не игнорируя, конечно, и добровольцев, каковые всегда находились…

Край был богат всевозможной рыбой и разнообразными породами зверя и также лесами. Смешанная уссурийская тайга, тянувшаяся на сотни верст по реке, состояла из лиственных и лиственничных пород, заканчивающихся хвойными по мере приближения к вершинам горного хребта Сихотэ-Алинь. В низменных зарослях водился и водится до сих пор амурский тигр, забредший сюда и здесь акклиматизировавшийся. Фауна края пополнялась представителями животного мира из Сибири и была необычайно разнообразна. В крае давно «старатели» примитивным путем разрабатывали золотые речные богатства и промывали золотой песок.

В то время край населяли только примитивные племена тунгусов и гольдов и пришлые корейцы и китайцы. Они занимались рыбной ловлей и охотой. Несмотря на поклепы иностранцев и русских либеральных кругов, колонизация русскими никогда не носила эксплуататорского характера, как это было в европейских колониях в Африке, Индокитае и Азии. Русские всегда сближались с инородцами, даже роднились браками, и колонизация их всегда носила культурный характер, в силу свойств широкой русской натуры.

1860 год считается официальным годом образования маленького Уссурийского казачьего Войска. Но фактически туда уже стали проникать предприимчивые люди из Сибири и заселение края русскими можно считать на десятки лет ранее основания Амурского казачьего Войска (1858 г.). Эти два Войска – Амурское и Уссурийское – сыграли огромную роль в культурном развитии края, его заселении и охране границ от проникновения туда хищных китайцев, до этого эксплуатировавших инородцев путем обмана, ограбления и убийства.

Основой для образования Уссурийского казачьего Войска послужили, как сказано выше, забайкальцы, в свое время заселившие Шилку и Аргунь (образующие при своем слиянии Амур) и реку Уду, граничащую с Монголией, – там они постепенно смешивались с местными бурятами, т. е. по происхождению – теми же калмыками, братьями донских калмыков. Тип казаков-забайкальцев, в частности, напоминает монголов.

В Уссурийский Край были посланы, кроме забайкальцев, добровольцы из других казачьих Войск: с Дона, Кубани, Терека, Урала и других, и потому тип уссурийца сохранил русские черты, исключая тех станиц, где осели исключительно забайкальцы.

Тайгу пришлось покорять главным образом топором, учиться у местных жителей приемам охоты на хищного зверя и разнопородную рыбу, водившуюся в изобилии в реках. Приучиться следить за ходом кеты, когда она переполняет реки и мчится в верховья их для метания икры. Научиться ставить ловушки на всякого, незнакомого до сих пор, зверя. Учиться обходиться без лошади и пользоваться рекой или по земле собаками…

Север края заняли забайкальцы, а на юге осели донцы, кубанцы и пришедшие уже добровольно бывшие украинские казаки, крестьяне Полтавской, Киевской и Подольской губерний, занимавшиеся главным образом хлебопашеством.

Сразу, с первого дня переселения, казакам нового Войска пришлось, работая и устраиваясь, охранять границу. В тайге еще бродили шайки хунхузов и бродяг, бежавших из сибирских тюрем, и даже казачкам нужно было быть готовыми к нападению на их станицы. У каждого казака была винтовка и холодное оружие. Иногда и пахать приходилось с винтовкой за плечами в тех местах, где водился тигр или где особенно были активны хунхузы. Богатый край привлекал много разного люда и под охраной казаков они могли безопасно заниматься своими делами.

Казаки на рыбе и охоте быстро богатели и быстро переменили свои соломенные крыши на железные и оцинкованные. Казачки рядились в китайские материи: дабу, чесучу и шелка, носили ватные курмы на домашней работе. Казаки только в станицах наряжались в свои шаровары с желтыми лампасами и фуражки с желтым околышем, в тайге же и на рыбалке, где они проводили большую часть своей жизни, они ходили, как таежные охотники, в сыромятных ичигах или броднях, с китайским треухом на голове (маодза).

Первая строевая часть в 1900 г. отправилась в Китай для усмирения так называемого «боксерского восстания» вместе с другими частями российских и иностранных войск.

Отсутствие из станиц казаков сильно подорвало экономическую базу станиц и, кроме того, край наводнился хунхузами, но казачки и старики быстро отбили им охоту нападать на казачьи поселения. И те предпочли крестьянские.

Вернувшись из Китая, через два года снова пошли в Манчжурию на русско-японскую войну и лишь в 1906 г. вернулись к мирной жизни. Только немного пообжились, как грянула первая мировая война, из которой многие уже не вернулись.

Уссурийцы тогда выставили, с огромным напряжением, конный полк и конный дивизион. С лошадьми у уссурийцев всегда было плохо. Местная порода была малоросла и, несмотря на свою выносливость, мало отвечала старым кавалерийским требованиям. Приходилось брать, что есть, лишь бы была лошадь. И конечно, со строевой кавалерийской точки зрения такие лошади были плоховаты, но зато исключительно выносливы.