Игорь Родин - Сын Эреба

— Ступай! — приказал Харон мальчику.

Тот, как сомнамбула, приподнялся на неверных дрожащих ногах, шагнул по доскам, потом ухватился за борт и перепрыгнул на берег. Оглянулся просительно, дрожа от ветра и ужаса. Будто не понимал, что теперь делать.

— Шагай вперёд!! — указал узловатой жилистой рукой Харон.

Мальчик развернулся, сделал шаг, второй, и тут прямо перед ним вспыхнул столб света. Он отпрянул от неожиданности, но Харон взревел:

— Иди!!!

И мальчик шагнул в свет. Все древние боги, как заядлые болельщики, снедаемые любопытством, подались вперёд, ухватившись за борта, а Танатос просто вытянул шею. За светом невозможно было различить никаких силуэтов. Сияние поглотило маленькую фигурку. И только странные непривычные для этого кошмарного места звуки прорезались через свист ветра и плеск волны из светового портала.

Движение нескольких человек. Звон металла. Тонкий давящий на уши писк. И взволнованные голоса:

— Руки убрали!!

— Разряд!!

Короткая какофония грохота, звона и треска.

И после недлинной паузы тишины: «Есть пульс!!!»

Вся четвёрка вновь сидела на своих местах в машине Харона. «Ока» отдыхала на стоянке. Пассажиры не докучали шофёру и его окружению. Сейчас они просто мирно болтали, будто и не было никакого чудесного спасения из бездны Аида.

— Вот скажи, Танатос, — Харон закурил, прерываясь, — мне всегда было интересно, как они умирают?

— Да как все, — пожал крутыми плечами бог смерти, — обычно. Авторитет татуированный загнулся от последствий прогрессирующего рака. Метастазы начались, органы стали отказывать, короче, «заруинился в хлам», как он сам бы выразился. Он как раз в аэропорт собирался, а тут падение давления и остановка сердца. А старуха — сводня пришла домой из своей молельни, на кухне оступилась и приложилась лбом о край подоконника. Черепно-мозговая травма спровоцировала отрыв тромба и закупорку сосуда мозга. Дальше — угнетение дыхательного центра, инсульт, асфиксия и смерть. Так и не очнулась…

— Мужик этот, что убийцу нанял, — подхватил Гипнос, — во сне скончался. Сердце остановилось. Обычный инфаркт. На то все причины были. Он пил, курил, наркотиками баловался, спал беспорядочно, с кем попало, питался так же, потом, нервы накручивал себе всё время. С такой повышенной психо-эмоциональной восприимчивостью это не удивительно…

— А красавицу твою убийца успел, когда она из его машины вырывалась, в спину ножом ткнуть. Попал точно в сердце, отошла сразу, не поняла даже, — перебил Танатос.

— Про пацана, тебе, наверное, и так понятно? — встрял вдруг, уставший слушать известные ему вещи, Гермес.

— Ну и зачем ты это устроил? — лениво повернулся к нему Харон.

— Друг мой, ты же знаешь, как скучна моя жизнь! А тут такой случай! Столько фатальных совпадений! Твои сестрички, мойры, лихо заплели в узлы нити судеб всех этих людей. И финальным аккордом зацепили мальчишку. Такое редкое и красивое макраме! Мне до ужаса любопытно было узнать, как же ты поступишь? Я ведь помню, что ты не любишь возить детей!

— Ты не меняешься, психопомп [11]. Ворюга и любитель безобразных пошлых шуток. Такой же, как твой собутыльник, малахольный Дионис. Клянусь водами Стикса, ещё раз так пошутишь, окуну тебя головой в Лету. Отформатирую по полной!

— Ха-ха!! — Гермеса забавлял напускной гнев друга. — Ладно, ладно, не стану! Но скажи, как ты догадался про монету? Ведь если бы она оказалась под языком у мальчишки, тебе бы пришлось везти его к матери! Кстати, где его мать?

— На светлой стороне.

— Я так и думал. А другие?

— Кто где. Муж её во мраке, как и тётка. А любимый с ней, в Елисейских полях у Персефоны. Вот только мальчик был мне непонятен. Он ещё не готов к переходу. В нём поровну добра и зла. Я бы не знал, куда править лодкой. Хорошо, что я вовремя сориентировался.

— Так, как ты понял? Ведь я всё рассчитал!

Братья Танатос и Гипнос сидели сзади и теперь, затаив дыхание внимали, не смея вставить слово. Им тоже было очень интересно.

— Это точно, всё, кроме маленькой детали. Прежде всего, признаюсь, меня всегда путал один момент. Между смертью и погребением проходит некоторое время, иногда довольно длительное. А ко мне они попадают, будто только что умерли и не осознали этого пока. Ничего не помнят. Где их души болтались всё это время, что там с ними происходило, и почему они не помнят этого промежутка — загадка. Поэтому мальчик меня смутил, я не подумал о твоих происках, Хтоний [12]. Ты умён. Всё предусмотрел. Я до последнего сомневался. И эти два оболтуса тоже навели тень на плетень. Привели его вместе. Значит, то ли умер, то ли крепко спит, на грани смерти. Это было первой подсказкой. Вторую ты сам мне подкинул, разглагольствуя о формальностях. Дальше, раз мало́й под песком, значит, есть шанс, что его отроют и откачают. Что, в сущности, и произошло, пока мы ехали. А выбор мне делать не пришлось. Я знал, что навлона у него уже нет! И формально, — Харон язвительно улыбнулся, — я не обязан везти его через Ахеронт! Даже совсем наоборот! Ты мудр, Долий [13], только не знаешь одной маленькой, но важной вещи! Когда Кронид [14] тешится керавноболией [15], во вспышке виден истинный облик что бога, что смертного. Пацан был голым, а не в костюме, например, как если бы уже лежал в гробу. И не в своей одежде, в которой умер под песком и потом, спустя время, сел в машину, как обычно бывает, когда душа покидает тело и Танатос приводит её ко мне для перевозки, после его упокоения. Выходит, его откопали и раздели, следовательно, проводили реанимацию. А первым делом очищают рот. Что оттуда добыли санитары, смекаешь?

— Ты так же хитёр, как пройдоха Одиссей! — в восторге воскликнул Гермес.

— Дальше всё просто. Пока мальчик был в лодке, он не мог очнуться. А когда зашёл за границу своего мира, в древо света, он вернулся к жизни. Конечно, благодаря врачам, а не мне. Да и Танатос был с нами, а не пытался увести его обратно, — улыбнулся Харон.

— Вот как, — почесал лоб Гермес. — Буду знать про молнии. Ну а что тебе мешало помочь мальчишке ещё немного?

— Это как?

— Окунул бы его сначала в Лету, чтобы очистить, потом в Мнемозину, чтобы прибавить ума, а дальше опять в Лету, чтобы он стал окончательно готов к переходу в свой мир с полной памятью и помудревшим. И после уже в Стикс, для полного комплекта. Был бы тебе новый неуязвимый Ахиллес в купе с умом Сократа!

— Знаешь, Гермес, я чужими делами не занимаюсь. Это вам, олимпийцам, интересны такие интриги и фокусы. А я простой паромщик! Не ловчила и не каверзник, не плут и не прохиндей. Я всего лишь сын Эреба…

Сентябрь-октябрь 2018 г.

На «игру в карты на проигрыш, который закончится тем, что проигравшего изнасилуют» дураков вовлекают.