Андрей Максимов - Так любят люди

Она вспомнила и даже сделала вид, что обрадовалась. А может быть, и на самом деле обрадовалась.

Мы встретились. И потом встречались все лето.

Мы все время занимались тем, чему приличного названия в русском языке нет.

«Любовь, как акт, лишена глагола», — верно заметил Бродский.

Эти три месяца остались в голове как сплошной бесконечный секс повсюду: у меня в комнате — это, конечно, чаще всего; на даче у подруги; в машине; в лесу среди муравьев и мошек; запершись в ванной на какой-то вечеринке…

И не то чтобы Женька была какая-то прям ненасытная и безумная. Или немыслимо страстная. Ничего подобного! Можно даже сказать, что она была довольно вялая.

Но при первой возможности набрасывалась на меня. А мне было приятно придумывать, что я — такой мощный и незаменимый… В ту пору еще не было такого выражения «альфа-самец», но кабы было, мне бы хотелось тогда ощущать себя именно так.

Ведь что там ни говори про возвышенную духовность и низменные страсти, мужчина не может ощутить свою силу, если не чувствует, что нужен женщине; если не ощущает ее радостную беспомощность перед его напором; если не испытывает восторг подчинения, исходящий от женщины, которая находится рядом.

Лето было наполнено теплом, любовью и свободой. Заканчивались лихие девяностые, которые в ту пору назывались иначе: годами надежд. Я умудрился остаться живым и постепенно налаживал бизнес. Мир благоволил ко мне, и Женька была символом этого благоволения.

Лето казалось бесконечным, и мы были рады верить в этот обман.

Мы были счастливы, как бывают счастливы те, кто умудряется не думать о будущем и наслаждаться настоящим.

Лето заканчивалось. Уходила свобода, уходило тепло. Но я старался этого не замечать, как всегда стараюсь не замечать неприятного.

Женька растворялась в осенней жизни постепенно, без лишних разговоров и выяснений. Просто растворялась.

Однажды я не выдержал и спросил:

— Что происходит?

— Жизнь, — расхохоталась Женька. — Происходит жизнь.

Я привычно смотрел на ее обнаженное тело, стараясь не думать, что привычка — не лучшая подруга любви.

— Мы расстаемся? — спросил я зачем-то.

— Почему? Можем пожениться. Хочешь, я разведусь с мужем, и мы поженимся? Мы можем жить у меня в квартире. Сыну я все объясню. Он хороший, добрый мальчик. Вы подружитесь.

На плече у нее была родинка. Довольно большая и пухлая. Родинка мне не нравилась. Я смотрел на нее и тосковал.

Жениться я не собирался. Ни на Женьке, ни вообще.

Я промолчал.

Больше мы не виделись, не созванивались, не списывались.

Когда я рассказал об этой истории Юльке (а я в конце концов рассказал ей все свои истории), она заметила:

— Эта Женя просто использовала тебя.

Я удивился:

— Как использовала?

— Для проведения досуга, — усмехнулась Юлька. — Ей было скучно, вот и все. Сын уехал, с мужем неинтересно. А тут ты — такой весь из себя. Лето, скучно. С мужиком всяко интересней, чем одной. Вот она и воспользовалась твой податливостью. А потом лето закончилось, необходимость в тебе отпала. Вот и все.

Юлька умела называть словами то, о чем я догадывался и так, но в чем не хотел сам себе признаваться.

Больше всего я боялся того, что женщины меня будут использовать. И, как водится, получал то, чего больше всего опасался.

Можно, разумеется, успокаивать себя тем, что я совсем неплохо провел то лето, и еще неизвестно, кто кого использовал…

И вообще, если вдуматься, жизнь — это такой бесконечный процесс использования людей друг другом. Так что ничего особенного не случилось.

Только все это мало успокаивало.

Тут ведь как. Либо ты берешь жизнь за руку и ведешь. Либо она берет тебя за руку и ведет. Либо ты ее используешь и подчиняешь, либо она тебя использует и подчиняет. Вот и все, собственно говоря.

Я никогда не хотел любовных приключений. Я хотел иметь рядом человека, который…

Человека, который… — я хотел иметь рядом. А имел дурацкие приключения.

Я хотел взять жизнь за руку, но она выскальзывала все время, выскальзывала…

Вот Юлька, казалось… И та выскользнула…

Ира задала вопрос, от которого я сразу почувствовал рвотный рефлекс.

— Пушкин, вам одиноко? — спросила Ира.

— Послушайте, Ирина Куйбышева, вы — таксист, а не психоаналитик. И я совершенно не готов вести с вами душеспасительные беседы. Доставьте меня по месту назначения, я заплачу вам, что положено. Даже на чай оставлю. И мы разойдемся. Вы — милая, интересная девушка, но у меня нет никакого настроения…

— Есть у вас настроение, — перебила меня Ира. — У вас как раз до фига настроения для разных приключений. Это настолько очевидно, что вы даже не станете мне возражать, правильно? Как большинство девочек, я вообще очень хорошо чувствую людей. А у вас на лице написана тоска и жажда каких-нибудь необычных драм и комедий.

«Почему она так со мной разговаривает? — лениво спросил я себя. — Кто она такая, чтобы так со мной говорить?»

— Послушайте, Ирина Куйбышева… — начал я.

Но таксистка снова не позволила мне договорить.

— Я могу вам помочь… Нет, не подумайте, я не набиваюсь к вам в подруги. Хотя всегда считала лысых мужчин очень сексуальными… И стихи мне ваши, Пушкин, понравились… Но у меня все хорошо в личном плане. А я, представьте себе, верная девочка. Вы, наверное, думаете, что нынче таких не бывает? Бывает. Я могу вам помочь иначе.

— Не знаю даже, как говорить… Неловко как-то… Мне друг про вас напел… Сказал, что вы поймете, смеяться не станете, посоветуете что-то.

Ну и вот. Я, это самое, женат… Ну, в общем… семь лет. Жена Ксения. Детей нет чего-то. Я к доктору ходил, проверял там все… Он сказал, что все в норме у меня. Сказал, у Ксюхи проблемы. Она лечится там чего-то… Я не против детей. Даже очень за. Надо же, чего там? Сороковник уже. С карьерой не вышло, так хоть дети. Я вообще рассказы пишу, но работаю курьером.

Широкое доброе лицо. Огромная борода.

Таких людей очень любят дети. Такие люди вызывают доверие.

Но именно у людей с такими лицами чаще всего почему-то и не складывается жизнь.

— У нас с Ксюхой все хорошо. Ну, как хорошо? У нас секс, это самое, как сказать… Ну, хороший очень у нас секс. Взрывной такой. Надо детали, это самое, рассказывать? Не надо? Ну и хорошо. А то как же, это самое, их рассказывать, детали эти?

Ну и вот. А год назад я, это самое, Лизу встретил. Она, это самое, книжки пишет. Про любовь. Я с ней как познакомился? Договор ей из издательства привозил. Она, это самое, предложила чайку попить. Не с какими-то там намеками, вы не подумайте, а просто. От одиночества, видимо. Она, это самое, одиноко живет. Ну и вот. Книжки пишет, а живет одиноко. Вот оно как бывает!