Елена Блонди - Сказки Леты, сборник рассказов [СИ]

Спасателей было четверо — делили две ставки на всех. И каждый привечал жену, детишек, родственников, друзей и знакомых. Те, кто существовал от этого веселого лагеря отдельно, посматривали с завистью. А Витюшка был не дурак. Время от времени приводил новеньких, жаждущих морской экзотики. Экзотика сводилась к утомительной чистке рыбы на большую вечернюю уху. Но все были счастливы — северные горожанки, в чешуе и слизи процесса, и гости, радушно угощаемые, и Витюшка — хлебосол.

Однажды он так основательно взял шефство над юной парой, проводившей на Острове медовый месяц, что даже забрал их на дачу — показать, как растут абрикосы. Собрав немаленький урожай, молодожены заодно и варенье ему сварили. — Витюшка был хозяином.

Пока она размышляла, раздетые мужчины повернули к вышке спасателей. Светка порадовалась.

День ушел спать, таща за собой коротенький вечер. Теплая тьма загладила горящую кожу. Если, наклонив голову, лизнуть плечо — языку солоно. — Хорошо! — Заперев свою комнатку, Светка отправилась к спасателям, прихватив консервов и кулек с леденцами.

Ждали ужина, ленясь от души. Новеньких всего оказалось трое. Большой — Вяч — приехал с женой, и теперь сидел на длинной скамейке, умостив на белых коленях ее ноги. Гладил рассеянно, улыбался, ловя взгляд. Влюблен спокойно и красиво. Светка позавидовала.

Гвоздем вечера — маленький, Олег. Стесняясь, рассказывал, как добирался в Крым автостопом. Сверкали очки в гнутой оправе.

Замолкал, прячась в тени, но Витюшка с безжалостным любопытством снова и снова задавал вопросы, как бы поворачивая гостя, угощая остальных. От его напоказ требовательности Светке стало неловко. Олег отвечал с готовностью, тихим голосом, но сам предпочел бы помалкивать, видно было.

— Ты, Олег расскажи, как ты на Острове зимовал! — потребовал Витюшка.

— Как зимовал? — загомонили за столом…

— А так! Он же бездомный. Вот эту зиму целый месяц жил здесь.

Олег улыбнулся, опустив глаза. Пожал легонько плечами.

— Рассказывай, рассказывай! — понукнул хозяин.

— Я на барже пожил, — сказал Олег, — там рубка хорошо сохранилась. Утеплил и спал там.

Светка зачарованно глядела на смуглое лицо. Зимой ей часто хотелось попасть туда, где летом каленый песок, лодки и навесы от солнца. Но все как-то не получалось. Бывшее благополучное замужество не предполагало бесполезных поездок. Странных — тем более. Все было, как у всех. И на свадьбу, помнится, хрусталь дарили. Злорадно припомнила, что последнюю рюмку из набора свадебного раскокали недавно. Она ее выбрасывать не стала. Хотела колокольчик хрустальный.

Олег прищурился близоруко на Светкин приоткрытый рот, заблестевшие глаза. Улыбнулся. И сказал — ей:

— Ко мне вечерами мыш приходил. Маленький. Я кормил его крошками. Так и жили…

— Нет, подожди! — деловито вмешалась большая Оля. Была она крупна, очень мясиста и говорила непререкаемым тоном. Прозвище — Деловая Колбаса.

— Как ты выжил — в холоде таком? Один? А продукты?

— Он не один, — сказала Светка, — у него был мыш.

— Пф!…

Олег кивнул Светке, а Оле сказал:

— Керосинка была. Рубка маленькая, нагревалась быстро. До утра хватало. Там ведь не так уж холодно, просто щели заткнуть, чтоб ветер не выдувал. А за продуктами ходил к рыбакам. Давали рыбы, хлеба. Сухарей, сахара.

Улыбнулся:

— Спирту давали, но я не пью.

— Баржа почти в километре от берега! — Оля успокаиваться не собиралась.

— Там мелко, лед стоял хороший. Я пешком туда-сюда ходил.

И снова — Светке:

— Песок весь под снегом, а на нем — черные птицы.

Светка представила щемящую пустоту, тощий снежок по закаменевшему песку, торчащие из него сухие стебли трав. Птиц.

Обрадовалась — представленная, картинка осталась, не уходила, в ней появлялись звуки и запахи.

… - А перед Новым годом рыбаки поехали сети снимать, меня взяли. Болтало сильно, я укачался. На праздник зато уха горячая.

— Ты и Новый год здесь отпраздновал? — поставив жалостью оценку безумцу, спросил кто-то из темноты.

Олег улыбнулся.

Разговор как-то скис, и Витюшка забрал гостя, устраивать на ночлег. Все было занято, и они полезли по деревянной лесенке на вышку. Вернулся хозяин один. Подоспела жареная картошка, все засуетились, двигали по столу посуду, кричали в темноту, вызывая детей. Запах вкусной еды наполнил ночь, отпихнув запахи песка и моря.

…Зазвенели вилки.

— А что же Олег не спускается? — спросила Светка у Витюшки, смотря, как ловко большим ножом вскрывает консервные банки.

— Оне отказались, — ответил тот. И фыркнул:

— Со странностями мальчик. Навыдумал хрени хипповской. Небось, жена выгнала из дома, а он теперь всем лапшу на уши. Путешественник.

Одобрительно промычала с набитым ртом что-то Оля Деловая Колбаса. Со всех сторон раздались смешки.

Светка оглядела белые пятна лиц — мужских и женских. Благополучных. С квартирами, где наверняка — хрустальные рюмки в полированных шкафах. Не колокольчики. Увидела опущенные к столу глаза Вяча. Разглядела то, что беспокоило ее с начала ужина, возвращаясь снова и снова, прилетая, трогая сердце холодным пальцем — на запястьях маленькой уютной жены Вяча — множество тонких шрамов поперек голубых венок. Выпуклыми нитками цвета топленого молока на незагорелой еще, светящейся коже. А сначала думала — показалось…

Встала, взяла чистую тарелку. Под общими взглядами положила картошки — от души, горой. Добавила из консервных банок — понемногу из каждой. И пошла к лесенке.

Придерживая подол широкой юбки одной рукой, и, держа на второй полную тарелку, стала взбираться по скрипящим ступеням. Позади, уже внизу, кто-то что-то нерасслышанное сказал. Хихикнули.

Стукнула в фанерную дверцу, сказала весело:

— Эй-эй.

И вошла.

Ночью на вышке она никогда не была. Три стены с огромными, почти от самого пола окнами, размылись в звездном небе. Олег сидел среди звезд — на спальнике, брошенном на пол. Маленький, скрестив ноги по-турецки, блестел согнутыми коленями. Держал у губ белую в темноте флейту. Играл тихонько, шепотом.

— Я принесла ужин, — сказала Светка тоже шепотом. Поставила тарелку на краешек скамьи. Стояла неловко, стесняясь.

Олег опустил флейту.

— Спасибо, не надо было…

— Надо-надо! — отличить голодного мужчину от сытого Света могла и, угощая, чувствовала себя увереннее.

Олег потянулся под скамью, зашуршал сумкой:

— Вот. Вы возьмите вниз, пусть там — с чаем, — завертывал углы газетного большого свертка. На пол упали пара конфеток и сушки.

— Не надо, — сказала Светка, — обойдутся. А вам еще завтра и вообще.

— Нет-нет! Я не остался, потому что у меня нечего — на общий стол. Пусть хоть это. Так будет правильно.