Елена Блонди - Прогулка [СИ]

— Ах, Кира-Кира. Мечтательница. Сказочница Кира. Бредишь неисполняемым. Пытаешься…

Она встала, выпрямляя обнаженную спину. Красиво, как делала девочка Катя, нужными жестами поправила плечики текучего шелка.

— Пытаюсь. И буду пытаться. А тебя это пугает. Если бы неисполняемое, не сидел бы, завлекая снова. Шел бы ты, откуда явился. Мичи великолепный.

Пройдя мимо его рук, вышла на балкон, поближе к луне, к томной и теплой июньской ночи. Оперлась на перила, с таким знакомым ощущением, прохладная никелированная трубка под горячими ладонями. Вот он — мир. Полный всего.

Он незаметно подошел, прижался, обдавая шею дыханием.

— Пусти!

— И меня ты выбрала сама. И кроме наших отвлеченных бесед о мироздании есть еще моя сила, Кира. Просто грубая мужская сила.

Она рванулась, но поверх ее ладоней легли сильные руки, притискивая больно.

— Кто бы подумал, что, прожив большую часть жизни, ты вдруг… Освободишься. Увидишь. Но сумела! Твоя смерть, к сожалению, мало что изменит. Но в этой реальности… Ах, бедная Кира, упала с балкона, так неудачно. Свернула шею, так печально. Надо сообщить… дочери. Маме. Она уже так стара. Такое горе.

Бормотал, выворачивая ее руки, притискивая ребрами к перилам, и уже кладя жесткую ладонь на скулу, так ловко, уверенно. И Кира, дергаясь, пытаясь вырваться, понимала, одно сильное резкое его движение, и вниз обрушится уже мертвая Кира. С цветным лицом, в открытом вечернем платье. Напилась на карнавале. Свалилась сама. Всякое бывает.

— Хоть ма-аленькое удовольствие, — ему приходилось нелегко, голос шипел, прерываясь, но был уверенным, хотя и полным досады. Ну да, для мироздания то, что происходит — всего лишь крошечный эпизод.

Она, уже задыхаясь, билась в его руках, и яркая луна темнела, уходя за пелену перед глазами, и вдруг за спинами вскинулся отчаянный голос.

— Пусти ее!

— Ты! — он ослабил хватку, Кира, выворачиваясь, пихнула его локтем в живот, отчаянно желая стать, как те дамочки в фильмах, чтоб коленом в пах, зубами за нос.

В дверях стояла девочка с короткими кудряшками. Твердо уперев ноги в порожек, держала в напряженных руках две туго натянутые цепи, сверкающие в лунном свете. Обе уходили в темноту над далеким морем.

— Пусти! — закричала так, что у Киры зазвенело в ушах, — а то!

В темноте, ворочаясь, рыкнуло, взревело, посверкивая и бликуя, хлопнула внезапная волна, слышная даже сюда. И поднимаясь, стал шириться шум, сотканный из сотен испуганных голосов. Кричали, что-то неясное, волнуя ночную тишину.

Внизу на первом этаже захлопали двери, чей-то голос быстро заговорил, кто-то побежал мимо бассейна, к нижним перилам, всматриваясь в дальнюю темноту, сверкающую длинными бликами.

— Ничего себе грохнуло! Колька, а ну отойди от края! Гроза, что ли?

— Мам! — в упоении заорал Колька, подпрыгивая у перил и суя голову под них, выше не доставал, — мам! Там драконы! Ну эти! Динозавры! Здоровущие!

— Кира! — закричала девочка в шуме, который усиливали черные деревья, беспорядочно размахавшись ветками, — я не могу, ну!

— Ага, — Кира метнулась, пробежав мимо стоящего с растопыренными руками Мичи, подхватила из рук девочки тугие поводки, вцепилась, с яростным наслаждением ощущая, как натянуты сверкающие цепки, удерживающие — левая — огромную ящерицу с большой башкой, по спине и согнутым лапам бегут золотые и бронзовые блики, правая — черную угловатую махину, громоздко вздымающую из воды великанские бока.

— Ну, — сказала через стиснутые зубы, поворачивая яростное лицо, сама с трудом удерживая цепи, — выбирай, гад. Свет-лый? Или… черный тебе?

Мичи пригнулся, ныряя под натянутую цепь в угол балкона. Затерялся в мелькании бликов и грохоте близкой грозы, мигающей молниями почти без перерыва.

Маленькая Кира, заплакав, прижалась, обнимая Киру под вытянутыми руками. А та, опуская лицо, чтоб коснуться подбородком коротких волос, испуганно боролась с силой, на дальних концах цепей.

А если не удержу? Эх, королева Кира…

И тут из комнаты зазвонил телефон. Замурлыкал настойчиво, будто вокруг ничего не происходит, и он — самое главное сейчас. И, по мере выпевания песенки, все вокруг успокаивалось, прислушиваясь. Вихрь пролетел, тяжкая туча ползла за ним, открывая звезды, уходили к горам сверкание молний и грохочущий гром.

— Сидеть, — сказала Кира дрожащим голосом тому, что рвало из рук цепки, и разозлившись, прикрикнула в темноту, — я кому сказала? Сидеть!

Прислушалась, нетерпеливо переступая босыми ногами. Было очень важно сейчас, к телефону. Почему-то. Вдруг что-то с мамой. Или Светильда. А вдруг Илья?

— Я подержу, — маленькая рука перехватила цепь, Кира осторожно передала вторую.

Вбежав в комнату, схватила мобильный, с недоумением и досадой читая цифры чужого номера.

— Алло? Кто это?

Из комнаты она видела, девочка говорит что-то, обращаясь к мигающей зарницами ночи. Постояв и слушая неслышимые ответы, кивнула, подняла руки, раскрывая ладони. Пустые. Повернулась. И когда в трубке раздался голос, Кира мучительно раздвоилась, похолодев — за спиной маленькой Киры возникла мужская фигура, почти прозрачная, бледная, но ясно видимая.

— Кира? Вот черт, а я еле номер твой вспомнил, но видишь, вспомнил.

— Илья? Это ты? Ты можешь потом? Попозже? У меня тут. Ты вообще где?

— Не могу попозже, — мрачно и одновременно бодро отозвался Илья, — я тут, ну, это. В больнице я. С ногой.

— С чьей ногой?

Кира, не отрывая телефона от уха, пошла снова на балкон, пристально глядя на две фигуры за просторным стеклом.

И тут Кира, стоящая перед Мичи, покачала головой.

— Иди. Я справлюсь.

— С ума сошла? Я не тебе. Что с ногой там? Илья? Кира!

Но девочка улыбнулась, упрямо встряхивая головой. Лицо ее тоже стало упрямым. И повзрослевшим. Подойдя, она взяла мобильник, прикрывая динамик, сказала растерянной Кире:

— Это важно. Это — сейчас. А я все сделаю. Уже. Ты вспомнишь. На.

Две фигуры бледнели, размываясь на фоне ночи. Снизу слышались все еще возбужденные голоса. Смеялись, подшучивая над Колькой. Драконов он увидел. Вечно выдумает.

— Илья?

Кира медленно обходила номер, ища в нем приметы из прошлого и не находя их.

— Я на тренировке ка-ак прыгнул. Коленка хрустнула. Ну и. Скорая забрала.

— Когда?

— Как это когда? — удивился Илья, — сегодня, конечно.

— Да. Сегодня. Конечно.

Она села, напротив зеркала, оттуда на нее смотрела женщина с расписанным лицом и длинными пепельными волосами по голым плечам. Казалось, столько времени прошло. А всего-то.

— А телефон украли. Или выпал. В кармане ж дырка. Пока сидел там, в приемном. Кира, я тебя люблю. И вообще тут херово совсем. Шесть мужиков, запердели всю палату. Духан такой. Я с коридора звоню. Это медсестры мобила. Дежурной. Ужасно без тебя паршиво. Ты когда придешь?