Елена Блонди - Дискотека. Книга 1 [СИ]

— Ну, — спросила она у Ленки.

Та кивнула, тоже глядя в сторону библиотеки. И девочки пошли за ней следом, огибая кучки парней и девчонок в плащах и курточках. Мимо крылечка библиотеки Ленка прошла, будто собралась идти дальше, там, в густой тени свернула и пробираясь вдоль полуразрушенного забора, уцепилась за края пролома в стене, задирая ногу на камни. Пыхтя, осторожно спустилась в кромешную темноту, цепляясь волосами за тонкие ветки.

— Давай, да не маячь там, Семки. И — тихо.

— В какашки бы не встать, — пожаловалась Оля, громко сопя — принюхивалась, — не, вроде не воняет. Все равно, не топчитесь особо.

— Курнуть бы…

Вместе они зашипели на Семки, запрещая. Надо стоять тихо-тихо, чтоб снаружи не поняли, что тут, за проломом кто-то есть. А то пристанут, мало ли.

Через десять минут, засунув в кусты пустую бутылку, барышни перелезли обратно, тихо смеясь и поправляя одежду.

— Семки! Ты чего там застряла, черт?

— Я писяю, — Семки умолкла, и, подтверждая слова, тихо зажурчала.

— Грамотно, — одобрила Рыбка, — а мы с тобой, Малая, чучи. Через полчаса сюда снова бежать?

— Я лучше сейчас, — согласилась Ленка, отпихивая вылезающую Семки, и полезла обратно.

— О Боже, — умирающим голосом сказала Оля. И, дождавшись, когда Ленка вернется, сунула ей сумочку, вздыхая, тоже вернулась в кусты.

Наконец, закончив вершить важные дела, они вышли на свет, осматривая друг друга и поправляя волосы и одежду. Не торопясь, но с уверенным видом, направились к распахнутой уже двери.

— Курить, — мрачно сказала Викочка. И махнула рукой, когда подружки хором зашипели, возмущаясь.

И правда, танцы всего пару часов, из них уже полчаса они тут толкутся. Успеется, покурят потом. В перерыве.

В длинном зале по стенкам стоял народ, ярко светили замызганные плафоны и от них все казалось покрытым желтой пылью. В дальнем конце громоздились барабаны, сверкая желтыми бликами на хромированных цацках, клонил голову тонкий микрофон. И за ним, в своей импортной вязаной кофте-куртке, распахнутой так, что наружу блестящие кнопочки на модном батнике, стоял с гитарой Ганя. Нагнув большую башку в кольцах светлых волос, прислушивался к струне, подкручивая колки. Еще трое парней ждали, переговариваясь и тенькая.

Ленка прислонилась к стене, держа вспотевшей ладонью крошечную сумочку с кожаным клапаном. Глаз не могла оторвать. А рядом, так же смотрела на любимого Оля Рыбка, стискивая длинные пальцы на замке неуклюжего ридикюльчика.

— Га-а-а, — закричал кто-то, смеясь, и толпа подхватила, скандируя, — давай, Ганя! У беды глаза, давай, а? Зеленые!

Громко засмеялись какие-то барышни, Ленка тайком оглядела ближайшую их стайку и успокоенно отвела взгляд — ничего опасного, деревенские малолетки в платьях ниже колена и каких-то непонятных штанах. Крашеные, как мартышки.

Ганя поднял голову, выпрямился, улыбаясь, и в зале снова закричали и засвистели. В больших колонках бахнуло и завизжало, стихло, визгнуло и, наконец, прорвался настоящий звук. Ганя тронул струну и запел, глядя в зал светлыми глазами на широком лице. Под первые слова у стен, неохотно, не выходя на середину, затоптались пары, шоркая спинами побелку.

— У беды глаза зеленые, — пел Ганя хорошим, сильным голосом, ухмыляясь поддатой ухмылкой, — опалят, не пощадят… с головой иду склоненною… виноватый прячу взгляд…

Ленка смотрела и смотрела, не замечая, что смотрит уже через чье-то плечо, а сама танцует, послушно ступая следом за шагами партнера. Рядом топталась Оля, встряхивая гривкой русых волос, ее парень ржал, отмахиваясь головой и она, нервно улыбаясь, убирала прядки за ухо. И стояла у стены Викочка Семки, мрачно отводя глаза от танцующих подружек.

— Ночи ночи раскаленные, — орал Ганя, и слышно было — голоса у него хватит еще на сто таких песен, и на тысячу Ленок и Оль, — сон-травою шелестят, у беды глаза зеле-е-еные, неотступные глядя-ат…

Шаркали ноги в паузах, потом снова гитара и снова голос. Не мигая, разглядывал головы и плечи яркий свет, и никакой цветомузыки, никаких вспышек, бросающих из света в темноту. Ленка, спохватившись, оторвала глаза от Гани, осмотрела плечо в черном кожзаменителе, деревянно согнутую руку, держащую ее ладонь, край щеки, смуглой, нещадно выскобленной, и кольца темных волос над ухом. Не нашла ничего для себя интересного и, задерживая дыхание, чтоб пореже нюхать запах дешевых папирос и крепкого перегара, снова уставилась на рок-звезду.

Выпевая последние слова, Ганя обвел глазами толпу, увидел девочек и подмигнул Оле. Та, краснея, нахмурилась, опуская лицо к плечу партнера.

В шуме и стуке, отойдя к стене, выдохнули, разыскивая глазами Викочку. Ее пепельная макушка маячила поодаль.

— Семки никто не пригласил, — расстроилась Оля, — снова все мозги проест своими страданиями.

— Ну, а что делать-то, — резонно ответила Ленка, — не заставишь же.

И подумала, увлекаясь за следующим кавалером ближе к гремящим колонкам, Семки лучше бы не надувалась, как мышь на крупу, а то кто ее пригласит, такую сердитую, с красным лицом и злыми глазами.

— Я пришел в магазин, за бутылкой вина! — кричал Ганя, и все хохотали, нестройно подпевая.

— А вино как назло разобрала шпана!

Я впервые не знал, что мне делать с рублем!

Целый день был закрыт магазин за углом!

Кто-то дернул Ленкин локоть и она, обернувшись, увидела совсем рядом, над девичьим плечом, знакомое лицо с мягкой улыбкой на пухлых красивых губах.

— Пашка? Ты тоже тут?

Пашка сложил губы, посылая ей поцелуй, и увел партнершу в повороте за пределы видимости.

— И тогда я решил, я весь мир обойду!

Только водку найду!

Только водку найду!

— Водку найду-у-у! — заорали вокруг.

— Вод-ку най-ду-у-у…

Заголосили дальше, подхватывая гитарный проигрыш. И смеясь, остановились, не расходясь, уже разгоряченные танцами и песней. Ленка кивнула парню, выдирая рукав из его руки, пошла через толпу, разыскивая Пашку. Тронула его за спину коттоновой курточки, отвлекая от стайки барышень у стены.

— Ленуся, — умилился Пашка, неловко поворачиваясь и обнимая ее шею согнутым, жестким от нового коттона локтем, — танцевать?

— Паш. Там Семки. Вика. Ну, с нами которая. Ты ее пригласи, а?

Ленка держала его, чтоб не валился вплотную, но вытягивала шею, приближая губы к уху — Ганя снова орал что-то веселое и очень громко.

— Зачем?

— Ну… ну я потом скажу, ладно? Сейчас пригласи. Пожалуйста.

— Ладно, — послушно согласился Пашка, — давай свою Вику.

Ленка потащила его ближе, прячась за черными спинами. Выглянула. И толкнула Пашку вперед.

— Вон, светленькая со стрижкой. Да не перепутай, черт. В юбке которая. И в сапогах.

— Ну, Малая… — Пашка покрутил башкой, пошел вперед, иногда оглядываясь и выразительно поднимая черные брови, тыкал рукой в сторону Семки, уточняя, верно ли идет.