Елена Блонди - Дискотека. Книга 1 [СИ]

— А вот Анжелка, — сказал Пашка и замолчал, шлепая ботинком по мелкой воде.

— Кто? — удивилась Ленка, суя озябшие руки в карманы.

— Ну, у вас в подъезде, на третьем живет. Я ее не вижу сейчас. Уехала, что ли?

— А. Теть Наташи дочка? Она в Москве, поступила, в позапрошлом. В театральный.

— О. Деловая теперь. Москвичка.

— Не знаю. А что?

— Да так, — Пашка засвистел, топнул, разбрызгивая воду, — просто так.

— Нравится она тебе?

— Ну, было дело. Я в десятом еще учился, ночью выходил на балкон, смотрел, у нее окно светится. Думал, может, увижу. А там занавеска. Не поймешь, она там ходит или кто.

Красивое лицо было серьезным, пухлые губы чуть опустились уголками.

— Ну, так пригласил бы куда, — удивилась Ленка, — ты вон какой. Красавчик.

— Я? — удивился в ответ Пашка, — да ну. У нее кентов было выше головы, вечно провожали. Куда мне там.

— Погоди, — Ленка встала, дернув его за рукав, — ты что, даже не познакомился с ней? Нет? Вот же блин, рядом живете, всю жизнь.

— Ха, — Пашка повел плечами, покачал темной стриженой головой, — а она меня вдруг отшила бы?

— Ну и что. Зато попробовал бы!

Темные глаза ласково смотрели на Ленкино возмущенное лицо, губы сложились в привычную Пашкину улыбку:

— Много понимаешь. У меня девок всегда больше, чем надо. Выбирай, не хочу. И никакого отказа. Ну и зачем мне, чтоб она меня по носу щелкнула?

— А может, не щелкнула бы!

— Все равно риск, — не согласился Пашка и обнял Ленку за плечи, — ладно, соседка, проехали. А хочешь, поцелуемся?

Поворачивал ее к себе, и темные глаза смотрели сверху, и так хорошо пахло от мягкого свитера — сигаретами, бензином и одеколоном.

Ленка деликатно выпуталась из ласковых рук, откачнулась.

— Паш, извини, мне сейчас ну, правда, совсем не до этого.

— А потом? Когда порешаешь свои проблемы.

Они развернулись и уже возвращались по своим полусмытым следам к машине. Над головой пролетали чайки, раскидывая крылья и зависая, белыми грудками на тугом ветре. Ленка пожала плечами. Подумала хмуро, значит, он считает, что она из этих, которым кивнул и уже отказа не будет. Конечно, это только Анжелка, высокая черноволосая красотка, она недоступна настолько, что даже попробовать не сумел, а тут опа — давай, Леночек, целоваться просто так… Потому что провожать тебя удобно. Но Пашка так смирно шел рядом, так внимательно и заботливо посматривал сбоку, ожидая ее ответа, что Ленке стало неловко и немножко весело, а еще — он такой все-таки красивый, вон, сколько девок за ним бегают, а предлагает не им, а ей.

— Будем на море кататься, — мечтательно посулил Пашка, — ты не думай, я ж не просто так, в углу зажать-потискать, будем встречаться, как полагается. Ты моя девушка. Я твой — Пашка Санич. Ты чего смеешься?

— Ох. Потому что смешно. Да не сердись, просто смешно сказал.

Они уже подошли и Ленка влезала на высокую ступенечку, отмахиваясь от Пашкиных рук, подпихивающих ее сзади.

Он сел тоже, завел машину и улыбнулся ей.

— Да. Я такой вот. В-общем, решай, соседка.

И, обняв ее за плечи, все-таки поцеловал, лицом отпихивая пушистые Ленкины волосы со скулы. Выпрямился, подмигнул, машина заревела, дергаясь.

— Вперед! — заорал Пашка, — вперед, за лиловыми кроликами!

Мимо проносились окраинные домишки, вытягивая змеиные шеи, убежали с дороги белые гуси, посигналил едущий навстречу мотоциклист в шлеме яйцом. А потом начался уже городской район, и проплыло сбоку желтое здание клуба, в котором — дискотека. И с другой стороны — низкие серые коробки — корпуса техникума, а между ними высокие кованые ворота с полуоткрытой калиткой.

— Стой! Паш. Остановись.

Машина притормозила, уже проехав техникум, рядом с парковыми лавочками.

— Паша, мне нужно выйти. Ну. Поговорить нужно тут. С одним человеком.

Она поколебалась, просить ли, чтоб ждал. Но Пашка посмотрел на часы:

— Слушай, мне ее в гараж уже пора, а то сторож там, Михалыч, просил, чтоб не до вечера. Сама вернешься?

— Да… да. Вернусь.

Ленка выбралась из машины и хлопнула дверцей. Помахала внутрь, где маячила темная пашкина голова и повернулась уйти.

— Подожди!

Пашка выпрыгнул и, оббежав грузовичок, обнял Ленку, прижимая к свитеру, поцеловал в макушку и, поднимая ее серьезное лицо, чмокнул в губы.

— Теперь иди, соседка.

Машина за спиной зарычала и зачихала, рявкнула, трясясь и лязгнув. Ленка быстро пошла к калитке, прибавляя шаги, чтобы не передумать. И рукой вытирала губы, не замечая этого.

Двор снова был пуст, как и ранней осенью. На знакомой клумбе никли растрепанные розы, уже прихваченные ночными холодами, отчего лепестки были полупрозрачными, и их становилось жалко. Но Ленке некогда было думать о бедных предзимних розах, она почти бежала, сведя брови и шепча про себя слова, которые скажет. Боялась одного, что передумает, когда начнет разговор, потому решила — сперва нужно сказать главное, а там уже и здороваться и так далее.

Деревянная крашеная дверь тоже была приоткрыта, и Ленка с облегчением и одновременно с обреченным испугом, рванула ее на себя, влетела в узкую комнату, захламленную бумагами, плакатами и стеллажами.

— Петя? Ты тут?

Двое, что сидели к ней спинами, повернулись. И она замерла посреди комнаты, ногой упираясь в старый фотоувеличитель, торчащий из горы бумажного хлама.

— Здрав-ствуйте. А Петр? Мне надо к Петру.

Толстый парень с жидкими светлыми волосами ухмыльнулся, общупывая глазами коричневые вельветки, закатанные на голенища сапожек, желтый батничек в вырезе самовязанного джемпера и распахнутую курточку. Толкнул локтем второго, и тот крутанулся на круглом табурете, кинул длинные ноги в проход, улыбнулся, благожелательно разглядывая копнищу русых пушистых волос и тонкую Ленкину фигуру. Был он очень широкоплеч, с сильной шеей в распахнутом вороте коттоновой рубашки, с квадратным перстнем-печаткой на пальце сжатой в кулак руки, уложенной на джинсовое колено. И да, красив, правильным, совершенно уже взрослым лицом с бледными скулами и крупным горбатым носом.

— Привет, Леночек, Ленчик-Оленчик, Ленник польского короля, горда шляхетна полька.

Ленка переступила с ноги на ногу, чтоб стоять покрепче. И медленно кивнула, стукая сердцем за вдруг тесной резинкой лифчика, что стала мешать вдохнуть.

— Узнала меня? — парень убрал руку с колена и положил ногу на ногу, покачивая узким ковбойским ботинком на полосатом наборном каблуке.

И повернув правильно стриженую голову к толстому, пояснил:

— Такие вот растут у нас котята, Шошанчик, не успеешь оглянуться, из яслей вдруг сокровище.

— До свидания, — сказала Ленка и, повернувшись, быстро пошла к выходу, а он оказался вдруг таким далеким, будто она забежала в туннель и бежала в нем целый час.