Елена Блонди - Дискотека. Книга 1 [СИ]

В трубке затихло. Что-то там через треск слышалось, совсем невнятно. Ленка прикусила губу. Кажется, она там плачет. Или пытается не плакать, не поймешь.

— Говорите ваш адрес. Я ручку взяла.

— Спасибо. Спасибо большое. Феодосия, главпочтамт, до востребования, Панченко…

И тут женщина все-таки заплакала. Давясь и перхая, попробовала договорить. Ленка ждала, тиская в пальцах карандаш.

— Я звонила, я думала, успею. Сама поехать и получить. Он же там, в санатории, и вдруг он не сможет поехать и забрать сам. Я так быстро его собрала. И теперь вот.

— Не плачьте, — сипло сказала Ленка.

— У него процедуры, каждый день! А у меня поезд сегодня, через два часа уже.

— Называется как? Я говорю санаторий ваш, как называется?

— «Ласточка», — испуганно сказала женщина, — я не уточнила улицу, они там переезжали, в другие корпуса. Господи, как все дурацки вышло. Лечение заболеваний дыхательных путей. Ласточка. Детский. Школа, санаторного типа. Панченко. Ва… Вален-тин.

— Сергеевич, — не удержалась Ленка. И увидела в зеркале, как покраснел лоб и ухо под русыми прядями.

Бросила карандаш поверх исчирканной бумажки.

— Ладно…

— Я… — сказала женщина. И голос исчез, накрылся треском, съелся короткими гудками.

Ленка положила теплую трубку. Взяла листок, на котором криво и косо маячили несколько слов. Валентин Сергеевич. Сергеевич Панченко. И теперь нужно отправить эту дурацкую посылку, до востребования, а он там, со своими заболеваниями дыхательных путей, должен поехать в Феодосию, на автобусе. Чтоб получить. И еще неизвестно, она сколько будет идти почтой. Ему, может, несколько раз придется поехать. Сколько там ему сейчас, двенадцать, что ли. Пацан совсем.

Вторым уроком была литература и Ленка, усевшись рядом с Олесей, договорилась о примерке и стала смотреть в окно, где ветер гнул маковки почти облетевших старых тополей. Для разнообразия они с Олей явились к первому уроку, и она, наконец, попала на геометрию, чем несказанно удивила классную. Та вздела выщипанные и тщательно подрисованные поверх пустоты бровки, но язвить не стала, видимо, побоялась сглазить. И Ленка отсидела, чиркая в общей тетрадке решения «подобных» примеров и записывая доказательство теоремы, успешно записанное до нее в потрепанном учебнике его авторами.

Тополя мотались, как старые метлы, за ними катились серые с черным тучи, размазывая себя по серому небу. Ленка пожалела, что выпендрилась, нацепив поверх платья свою короткую курточку, будет идти домой, совсем отморозит себе задницу на холодном сыром ветру. И что-то нужно решить с этой посылкой. А может попросить Пашку? Пусть сгоняет на своем драндулете, отвезет ее прямо в «Ласточку».

— Феодосия, — сказала Элина Давыдовна.

Ленка резко повернулась от окна к черной блестящей доске, отгороженной фанерной кафедрой. Сбоку стояла русачка, опираясь на фанеру и отряхивая край серого пиджака.

— Заседание продлится три дня, и сегодня после уроков мы останемся и проголосуем, кто от вашего класса достоин представлять школу.

— Какое заседание? — шепотом спросила Ленка Олесю.

Та бережно поправила завитые соломенные кольца волос. Отведя назад локоть, выждала секунду и ткнула Саньку в плечо. Тот, уже совсем налегая на парту, тянулся к ее волосам растопыренными пальцами. Охнул и откинулся, прижимая руку к сердцу и вытягивая ноги под их сиденье.

— Андросов, — предостерегающе сказала Элина, вытирая руки платком.

— Малой академии, — не разжимая зубов, прошептала Олеся, глядя на учительницу, — сочинение писать. Достали они со своими…

Ленка подняла руку.

— Элина Давыдовна. Я можно поеду?

— Клопов кормить, — подсказал сзади Санька. Все заржали.

Выездные заседания Малой Академии Наук были в школе предметом шуточек. Нет, когда все начиналось, то было даже интересно. Ленка тоже записалась было на факультет журналистики. Маленький такой факультетик, смеялись они потом с Олей, крошечной такой академийки научек. Она даже накатала какой-то там репортаж, по поводу заброшенного парка, что назывался Казенный Сад, и предложила устроить там сказочный сафари-парк с живыми лешими и бабами-ягами. Чтоб выскакивали из густых кустов на радость детишкам. Но общественность в лице верхушки комсомольской организации встретила предложение весьма прохладно и тут же с упоением занялась отбором героев труда на предмет взячи у них интервью о достижениях у станков и конвейеров. Тут восьмикласснице Катковой стало скучно, и она потихоньку из состава академии выписалась.

— Каткова? И кто сдох у нас в лесу? — благожелательно поинтересовалась Элина и обвела класс глазами, приглашая. Класс послушно загыгыкал шутке.

Ленка пожала плечами.

— Да никто. Я просто подумала. Я же хорошо напишу. Зачем еще кого-то выбирать. Тем более, никто ж не хочет.

— Клопов кормить, — снова загробным голосом произнес Санька.

— Не обращайте внимания, Элина Давыдовна, — успокоила Олеся накаляющуюся учительницу, — Андросов кому-то там проспорил, не знаю что, и теперь два дня будет только два слова говорить. Про…

— Клопов кормить, — согласился Санька.

Класс заржал уже громче, веселясь откровеннее.

— Ах, — Элина всплеснула руками, — я человек азартный, мне стало интересно. Андросов, ну-ка поднимись, отрок наш благородно слово держащий. Так что я сегодня спрашивала по теме урока?

— Клопов кормить, — с готовностью ответил Санька, и поведя широкими плечами, ухмыльнулся своей волчьей усмешкой.

— А-а-а! — заорали за его спиной.

— Садись, Андросов, — печально резюмировала Элина, — заслужил двойку, ставлю в журнал. И с ней ты у нас отправляешься куда? К директору. И зачем?

— Клопов! — закричали вокруг, — кормить!

Но Элина подняла руку с короткими пальцами, сверкнули багровые ногти.

— Молчать, шпана. Итак, Каткова. Оставив клопов Андросову, вернемся к высоким материям. Ты в курсе, что поехать придется на три дня, ночевать будете в школьных аудиториях, где не особенно тепло, а кроватей наставлено сорок штук, и каждый день под завязку будет набит заседаниями, письменными работами и заключительным голосованием. Так? Это не просто ля-ля-ля в тетрадочке, это большая ответственность. Правда, на экскурсию вас свозят, шефы обещали. Но все равно, не погуляешь там. И все равно просишься?

— Да, — кивнула Ленка. И подумала, придется в пальто ехать, а оно нелюбимое и страшненькое, ну все равно, придется.

— Хорошо, Каткова, я записываю твою кандидатуру. После уроков соберемся…

— Клопов, — сказал Санька.

— Молчать, — рявкнула Элина.

У Оли пальто было длинным и узким, как старинные платья на картинах, Ленка не помнила точно, какого времени, но так же мягко на них ткань облегала фигуру, ниже бедер слегка сужаясь. Это было очень красиво и даже странно, что ходить в таком пальто удобно, коленки не тыкались в атласную подкладку мягкого вишневого драпа. А свое пальто — рыжее в черную клеточку, отрезное по талии, с торчащим поэтому подолом и тесноватое в груди, Ленка терпеть не могла. Из-за вот этого нелепого торчания и узких плеч. Так не любила, что даже пуговицы не стала менять, оставила жуткие пластмассовые колеса, крашеные под начищенный алюминий. Но у рыжего пальто был капюшон, а шапок Ленка не любила пуще неловких силуэтов. А вот у романтического вишневого силуэта Рыбки был только воротник из синтетического меха, очень в тему — поднять, пряча в нем подбородок и загадочно улыбаясь. И шляпу с вуалью набекрень, ага.