Елена Блонди - Дискотека. Книга 1 [СИ]

— Лилька, — потерянно сказала Ленка, — это же Лилька Звезда. Вот черт.

— Ревнуешь? — Сергей положил свою ладонь на ее руку.

— Я? — она запнулась, помедлила с ответом, слушая, что там внутри. И покачала головой, — не-ет. За Олю обидно. Она его любит, второй год уже. А он…

Пальцы Сергея перебирали ее пальцы, трогали каждый отдельно, приподнимая и щекоча. Пробежались дальше по запястью к самому локтю. Ленка поежилась, смеясь.

— Перестань. Щекотно.

— Вот я об этом, Леночка. Он болван, никчема, бестолочь. Бухает и ищет на жопу неприятностей, рано или поздно сядет. И за ним две как минимум хорошие девочки писают кипятком. Олька твоя, она ведь настоящая красотка вырастет, одни ноги чего стоят. И личико. А с Лилькиным батей мои предки знакомы, отличная семья, интеллигенты. И вот их ненаглядная Лилечка с этим уродцем. Интересно мне, Леночек, что в ваших красивых головках творится? Почему вы все — с такими вот? Вернее, самые лучшие находите себе мудаков.

— Не ругайся, — попросила Ленка, — ну пожалуйста. И почему все? Я вот нет. Хотя, я конечно, не лучшая. Ты прав.

Он засмеялся. И снова поднял ее танцевать, а потом проводил к туалету, спрятанному за изгибом стены, и ждал, когда выйдет, чтоб не шла через шумный орущий зал сама.

И снова они танцевали, Ленка тихо дышала у его широкой груди, остро ощущая свою руку в его теплой ладони. И была — будто спрятанная от всех, будто он вокруг нее, как та стенка, что выгибается нужным правильным изгибом.

Когда Сережа посмотрел на часы и сокрушенно покачал головой, она тоже глянула на свои маленькие часики на ажурной браслетке, поймала расплывающиеся цифирки. Ахнула, тряхнув кружащейся головой. Половина двенадцатого ночи!

— Пора нам, маленькая. Мне утром на тренировку.

В темном такси они поцеловались. И трезвея, Ленка удивилась тому, что как-то не сильно что-то почувствовала. Губы — теплые, упругие, и темный внимательный глаз, с ресницами, по которым плыл свет фонарей. Вторая его рука за ее спиной, так что не очень удобно сидеть. А больше и ничего. А думала — улетит…

Он не подвез ее к самому дому, вышли раньше. И медленно пошли той самой дорогой, по которой бегали с Олей, провожаясь вечерами. Сергей обнимал ее, прижимая к себе, и от этого было не очень удобно идти, Ленка то семенила, то делала шаг пошире, но стеснялась освободиться. Ночной ветерок лапал горячее лицо, выдувал из головы хмель, и она вспомнила, что дома сидит бабка, наверняка не спит, ходит в кухню, чтоб выглянуть в задернутое занавесками окно. И с другой стороны так же колышется штора на окне тети Веры, та вообще, неизвестно, когда спала, так тщательно следила за Ленкиными, и до этого Светкиными провожаниями. Ленка фыркнула. Светка, ее шатоломная сестрица, однажды устроила для соседки целое представление, заставив своего Петичка падать на колени, биться башкой о лавочку и гоняться за ней, неумолимой Светкой по ночному двору. Увлекшись, они расколыхали соседкину штору до нервного трепета, после чего встали рядом и торжественно поклонились черному окошку. Тетя Вера после этого неделю со Светкой не здоровалась, и с Ленкой тоже.

— Подожди, — вполголоса сказал Сергей, останавливая ее на том самом углу, на их с Рыбкой «серединке». Мягко подтолкнул ближе к тихой стене, укрытой темными кустами бирючины.

— Там тебя наверняка выпасают, в окошко. Заранее попрощаемся, да?

И он снова ее поцеловал, как-то совсем серьезно, совершенно по-взрослому, так что у Ленки обмякли ноги, и она повисла на сильных руках, цепляясь своими за его талию над ремнем джинсов. И снова ей не леталось, но было что-то такое в нажиме губ и в мерном дыхании, прижимающем ее к сильной груди под распахнутой курткой, что она, не успевая поймать мысль, подумала ее, улетающую. Как же сейчас — домой. Не надо сейчас домой, а пусть он ее забирает. Совсем. Туда, где кроме них — никого совсем и можно лежать, смеяться и разговаривать, как угодно, будто это летний песок, будто необитаемый остров. Даже если для этого сначала нужно будет…

Он медленно, ставя ее на землю, оторвал губы от ее полуоткрытых. Снял руки с ее талии, проводя обеими по волосам, прижимая пряди к ушам и говоря что-то, она видела, как шевелились его губы в рассеянном свете от лампы у крайнего подъезда.

— Ч-то?

— Я говорю, из тебя роскошная вырастет женщина. Когда-нибудь. Стоишь?

Ленка потопталась, проверяя. Кивнула, держась за его руку. Держаться было удивительно хорошо, даже лучше, чем целоваться. Непонятно почему, думала она, идя рядом. Так, будто снова они совершенно не тут, где-то в другом мире, в котором вообще все по-другому.

За десяток метров от подъезда она остановилась. Отняла руку и сказала:

— Ну, я пойду, да?

Он почему-то молчал. Ленка кивнула, не решаясь потрогать его опять, хотя очень сильно этого хотелось. И ужасно не хотелось заходить, тыкать ключом, слушать бабкины злые шаги по коридору, ложиться, думая о Семачкиных обидах и Олиных страданиях, о мамином завтрашнем звонке, и как она станет с упреками рассказывать о своем волнении, от которого вся изболелась. Но было совсем пора. Штора на окне дернулась и замерла, открывая узкую черную щель сбоку.

— Пока, — сказала Ленка. Повернулась и пошла в подъезд.

— Леночка, — позвал негромко Сергей.

— Что?

Он быстро подошел ближе — высокий, очень широкоплечий, такой, что менялся свет, падающий с бетонного козырька. Сунул руку в нагрудный карман и поймал ее ладонь, вкладывая туда сложенные бумажки.

— Четыре полтишки. Не растеряй.

— Ой, — Ленка сжала кулак, горячо краснея. Вот дура, звонила, чтоб деньги, и — забыла. Совершенно забыла про них.

— Спасибо.

— Беги.

Он сунул руки в карманы и ждал, не двигаясь.

Ленка пошла в подъезд, оглянулась разок, споткнувшись туфелькой о порожек. И влетела, держа памятью, как поворачивается уходить высокая фигура.

Крепко сжимая бумажки в кулаке, совала ключ в скважину, молясь, чтоб бабка не заложила засов, чтоб не пришлось звонить и там слушать ее рычание. И вдруг застыла, краем глаза поймав шевеление выше своей головы. Кто-то поднялся с корточек, почти невидимый в темноте лестничного пролета. Ленка задергала ключом, суя руку с деньгами в карман. Вот же черт!

— Ленуся?

Услышав знакомый голос, вся обмякла от облегчения, прислоняясь к пухлому дермантину.

— Фу. Пашка. Напугал, вообще. Ты чокнулся, что ли? Ты чего тут?

— Тебя жду. Чего-то мне, Ленуся, херово стало, дай думаю, зайду к соседке. А тебя черти носят где-то. С кем гуляла?

Ленка нервно переступила гудящими ногами. Прислушалась к тишине за дверью.

— Паш. Давай завтра, а? Меня бабка сожрет, она ж видела, я зашла. Если тут застряну, выскочит, и…

— Пойдут клочки по закоулочкам, — кивнул Пашка и покачнулся, — выпрыг-нет. Да?