Елена Блонди - Дискотека. Книга 1 [СИ]

«Что станет? И как по-другому?» прошептал внутри ее страх.

Она шла, тянула на себя ставший тяжелым мешок, пока не увидела, что маленький Петр, покраснев щеками, тащит его к себе, а Валечка прыгает, приседая и успокаивая собравшихся котов и кошек.

— Ой, — сокрушенно повинилась Ленка, отдавая мешок сердитому мальчику, — извини, задумалась.

Потом сидели на остановке, Валик жмурился, подставляя солнцу бледное тонкое лицо. А Ленка молчала, злясь на себя за это молчание. Внутри будто тикали часы, капали секунды, утекая туманной водой с наклоненных веток, и забирали с собой остаточек времени, которое пока еще на двоих. Сейчас придет автобус, он уже мелькал далеко на холме и скрылся за цветными крышами, Ленка сядет в него и их время кончится. А она молчит. И он молчит тоже. Ну, он младше, ей нужно говорить самой, она старше и должна быть умнее, должна знать, что сказать, чтоб не получилось сейчас этого невнятного «ну, пока…»

Но в голову ничего не приходило, вот совершенно. Ленка сердито повернулась, открывая рот. И Валик повернулся тоже.

— Ты красивая.

— Что? — она растерялась. И засмеялась, качая головой.

— Где уж. Это волосы такие, заметные. А так — обычная. Просто я.

— У тебя парень есть?

Она пожала плечами. На лавочку шумно свалилась тетка, усаживая на колени тяжелую сумку и обнимая ее, как ребенка. За деревьями мелькнул белый автобусный бок, уже ближе.

— Нет. Нету парня.

— Да ну? — удивился Валик, — не верится как-то. Ты же, наверное, на дискотеку ходишь. Приглашают. Ухаживают, да?

Ленка снова пожала плечами.

— Я так быстро не могу сказать. Автобус вон. Хожу. Приглашают. Но все как-то, ну непонятно все. У меня подруга лучшая, она меня подкалывает, наша Малая прынца ждет, на белом коне. А на самом деле, если кто меня провожает, к примеру, то потом обязательно куда-то девается. Я не успею рот открыть-закрыть, а уже провожает другую. Хотя знаешь, я бы не против, чтоб один и только со мной. Чтоб как в кино, портфель там, в школу из школы. Погулять вдвоем. Как мы с тобой сегодня, вот чтоб как ты — повел смотреть на солнце.

Она замолчала, а капли-секунды внутри заторопились, почти сливаясь в тонкую прерывистую струйку — автобус развернулся и встал перед ними белым боком в пыльных пятнах.

— Чтоб я была для него не просто самая-самая, понимаешь? А чтоб — единственная. Смешно?

Она встала, поправляя одной рукой сумку, а другой волосы, чтоб не лезли в глаза. Шофер, распахнув двери, докуривал, а внутри уже рассаживался народ, занимая места.

Валик поднялся тоже. Снова улыбнулся.

— Пойдем, я с тобой до выезда прокачусь. Три остановки.

Они сели на последние сиденья, что были развернуты к задней, пустой сейчас площадке.

— Бумажка есть? — Валик вскочил, протягивая руку, — ну, салфетка какая?

И выбежал, замаячил снаружи, протирая стекло рядом с Ленкиным плечом. Смеясь, уселся снова, суя комок в карман.

— Ты мне расскажи, про дискотеку, а? У нас тут бывает, в санаториях. Зима, ну в двух вечерами бывает, наши бегают туда. А мы лазили, в окна смотрели. В «Парусе», там слайды показывают, как раз напротив окна, я там тебя видел. Только волосы белые совсем. Там значит, с гитарами стоят, пацаны, и ты. В синем платье, и волосы белые. А лицо твое.

Автобус тряхнуло, Ленка придержала сумку, смеясь.

— Это «Блонди», группа такая. Правда, что ли, похожа?

— Угу. Дебби Харри.

— Откуда знаешь?

— В журнале читал. «Ровесник».

Время теперь бежало за неровно вытертым стеклом, мелькало столбами, лимонными листьями на ветках, окнами и заборами, лохматой собачкой у входа в магазин. А Ленка, приваливаясь на поворотах к плечу в модной куртке, быстро рассказывала, про цветомузыку и про «Машину времени», про сигареты, которые таскает в сумке для Викочки, потому что у той мать проверяет карманы. О том, как едут вечером обратно, и провожаются с Рыбкой по три раза, туда и обратно, стоя на серединке под угловым балконом… И что сегодня в Феодосии ей нужно потанцевать с отличником Митасом, — пообещала.

Валик встал, хватаясь за поручень. И Ленка замолчала, поняв, вот, уже все. А она проболтала о пустяках, вместо того, чтоб решить важное.

— Я тебе позвоню, можно? — его лицо наклонялось сверху, куртка перекосилась, от того, что висел, держась рукой. И снова улыбался.

— Да, — сказала она, — да, конечно да. Только обязательно, ладно? А я тебе напишу. Письмо. Хочешь, я тебе напишу?

Он кивнул и вышел, спрыгнул, двери с лязгом закрылись. За пыльными разводами поехали мимо стайки деревьев, и сразу же распахнулись пологими подъемами и спусками холмы.

Ленка села прямо, кусая губы и глядя перед собой.

В тихий школьный двор Ленка влетела, стараясь ни о чем не думать, удивилась мельком чересчур уж тишине. И побежала вдоль низенького каменного бордюра, отгораживающего стадиончик с проплешинами возле сварных футбольных ворот, к боковому входу в дальнее крыло.

Ну, в школе урок, понятно, думала на бегу, прижимая к боку сумку, а тут тишина, где же все, и хорошо, что успела не к самому заседанию, а может и плохо, просочилась бы туда и села тихонько в задний ряд…

Навстречу с длинной скамейки поднялся Митя-Витя, суя руки в карманы узкого пальтишка и оглядывая ее распахнутое пальто и перепутанные ветром волосы.

— Эй, Каток!

— Митя… — Ленка остановилась, тяжело дыша.

Митя молчал, наслаждаясь ее тревожным вниманием. Через минуту сказал милостиво:

— Не ссы, Каток, вся шарага свалила на экскурсию, приедут к обеду, потом заседания. А я остался, тебя ждать. Ну, я приехал сам недавно ж. От тетки.

— Так ты сказал? Кочерге про меня?

Ленка пошла рядом, успокаивая дыхание. Витя горделиво смотрел по сторонам, толкал ее острым локтем, топыря карман своего дурацкого пальтишка. Правда любоваться на парочку некому, мысленно усмехнулась Ленка.

— Сказал. Конечно, расквакалась, надо было писать бумажку, и ей чтобы подпись. Ну я теть Галу попросил, она позвонила. Ну, что мы вернемся, как положено. Так что, из-за тебя, Каток, инспектор горнаробраза Кочерге набрехала. Цени!

— Ценю. Спасибо.

— Спасибо мало, три рубля хватит, — наставительно пошутил Митя и засмеялся.

Их шаги гулко отдавались в пустом коридоре. Вдалеке, на центральной лестнице кто-то из учителей говорил, торча локтем в проеме дверей, из-под локтя — уголок классного журнала. Кто-то невидимый отвечал и смеялся. Из-за журнала Ленке стало вдруг кисло. Она вернулась, в ту старую жизнь, где учителя, от которых надо шифроваться. Митя-отличник с острыми локтями и дурацкими шуточками. Классы, пахнущие мелом до зеленой тоски. Развешанные по стенам лозунги и стенгазеты с пафосными передовицами.

А там, в совсем недавнем прошлом остался дракон, спящий у сонной воды, свечка в консервной крышечке и улыбка на красивом лице, похожем на лицо ее папы. А еще там — солнце, вылезающее из малахита, и черные камни в тайных бухтах. Тетя Маша с блинчиками. Коты.