Елена Блонди - Дискотека. Книга 1 [СИ]

Как это все могло уместиться — в один вечер, одну ночь и кусочек утра? Столько всего.

— Да? Чего молчишь? — острый локоть снова толкнулся Ленке в бок.

— Что? — она остановилась у двери в кабинет биологии, берясь за круглую ручку и отступая от Мити, который все придвигался, разглядывая острыми глазами ее шею в вырезе тонкого свитерка.

— Я говорю, классно погуляла, Каточек. Повезло твоему…

У Вити стало такое лицо, что Ленка дернула дверь, быстро ступая внутрь. У стола подняла голову техничка, которая дежурила в пустом кабинете.

— Фамилие твое, — велела Ленке.

— Каткова, — сказала та отрывисто, и кивнула Митечке, — пока, Митас. До вечера.

— Не забудь, — ухмыльнулся тот. И что-то еще сказал, прикрывая высокую дверь, от чего Ленка замерла у своей застеленной байковым одеялом кровати, думая — послышалось или нет.

А в коридоре уже шумело, кричало и топало. Прозвенел, дребезжа, звонок, двери распахнулись снова, и кабинет мгновенно стал тесным, полным растрепанных и гладких голов, лиц и ртов, которые говорили и говорили…

Кочерги почему-то не было, и Ленка украдкой выдохнула с облегчением, идя вместе с толпой в столовую.

— Ой, Лена, ой жалко как, не было тебя, — торопясь рядом, рассказывала Валя, отпихивая тех, кто торопился мимо, — домик Грина, а еще галерея, такие картины, море прям живое, прям волны такие. Как настоящие!

— Я уже видела, — кивнула ей Ленка, — мы с отцом ездили, в прошлом году.

Но вспомнила, усаживаясь за длинный неуютный стол, другое. Каленую скобочку в зелени воды, и растрепанные поздние розы среди белых кукольных перилец. Валечку (у него там Валечка, и у меня — тоже) и важного Петра с кульком кошачьей еды.

Напротив уселся Митас, улыбнулся Ленке так, что она отвернулась.

После кутерьмы заседаний и лекций, сквозь которые Ленка проплыла, думая о своем, что-то записывая и делая внимательное лицо, а в голове прокручилось недавнее маленькое и такое удивительно большое прошлое, она вместе с галдящей толпой вышла из аудитории, и тут, очнувшись, поняла, почему не слышно Инессы Кочерги. Учителя стояли секретной кучкой в дальнем углу коридора, кто-то там кокетливо смеялся, кто-то похохатывал, и, оглядываясь на школьников, сразу делал серьезное лицо. Высокий мужчина, похожий на знакомого стоматолога в детской поликлинике, только без халата и маски, но с такими же буйными седеющими кудрями, теснил к стенке моложавую даму, ухватывая за локоток, а та, улыбаясь, отталкивала его, упираясь маникюром в пиджак.

У них намечается свое веселье, догадалась Ленка, видя, Кочерга раскрывает пакет, показывая что-то в нем. Улыбается секретно, как девочка, прячущая сигаретки. И это отлично, не будет проедать мозги.

Школьники уже ушли с уроков домой и два этажа старого здания стали немножко странными и неуютными, как всегда бывает в школах, на новогодних вечерах или праздничных дискотеках, если уйти из нарядного зала в гирляндах и снежинках, чтоб пробежать в туалет, или тайком выскочить на улицу, покурить за углом. Даже своя школа, знакомая до последней на потолке в туалете трещины, становится чужой и вроде бы опасной, а тут — совсем чужая с самого начала.

По коридору пробегали деловитые старшеклассники, таща провода, колонки и прочие прибамбасы в сторону спортзала. Шаги отдавались под высокими потолками с облезлой лепниной.

Ленка вошла в кабинет, полный шума и болтовни. Девочки сидели на кроватях, копались в сумках, быстро красили глаза, поглядывая на двери, ворошили разложенные на подушках мелочи. И было вокруг нервно и лихорадочно весело.

Она прошла к своей кровати, застеленной синим одеялом, села, бросая рядом надоевшую сумку. Потрогала на животе тугой пояс джинсов. Когда шила, то очень хотелось, чтоб в облипку, по фигуре. А теперь, если садишься — пуговица врезается в живот. И как это в кино показывают — всякие иностранцы, в прекрасных настоящих коттоновых джинсах: то на корточки садятся, то дерутся, задирая ногу выше головы…

Под подушкой лежала сложенная клетчатая рубашечка, из тех, что они с Рыбкой покупали в «Детском мире», перешивая карманы и погончики. Ленка вытащила ее, раскладывая на коленях. Хорошо, что взяла. В свитере она и спала, и ездила в автобусе, а теперь можно надеть рубашку, и с тесными голубыми джинсиками будет прекрасно, самое то для дискотечного внезапного вечера.

— Лена! Лен! — из-за спин продралась к ней Валя, уселась рядом, вертя взволнованным лицом, показывая его Ленке одной щекой и другой, — посмотри, как? Хорошо?

Круглые щеки алели полосами румян, ресницы торчали черными иголками, и пухлые губы, совсем детские, лоснились от жирного розового блеска.

— С ума сошла, — Ленка вытащила из сумки салфетку, — хоть губы вытри, а то Инесса тебя сожрет.

— Та, — Валя счастливо засмеялась, бережно промакивая губы. На салфетке заалели яркие отпечатки, — у них сегодня вечерина, мы слышали. Я слышала сама, когда с экскурсии ехали. Короче, в зале будут дежурить два учителя, а остальные, они в учительской, там стол. Кочерга бегала, пока мы стояли у музея, покупала в магазине консервы всякие. А еще у нее с собой домашний винчик. Она хвалилась училке, ну а я слышала.

— Хорошие уши, — рассеянно сказала Ленка, вставая.

— Ты куда? — испугалась Валя, — Лен, ты куда, давай я с тобой.

— Я в туалет. Умоюсь. И переоденусь.

Валя засветилась круглым лицом, вскочила, комкая салфетку и гордо поглядывая по сторонам.

— Я тоже. Я тоже умоюсь. С тобой. И посторожу.

Из кабинета анатомии слышались вопли и грохот. Потом возмущенный окрик — кто-то там из учителей дежурил, укрощая пацанов.

— Лена, Лен! — Валя торопилась рядом, заглядывая сбоку в лицо, — ой, я ведь никогда на дискотеке. А ты, наверное, тебе, наверное, ты все знаешь, да?

— Да ты чего, Валь. В школе же были, такие же.

— То своя школа, — мудро возразила Валя, — и пацаны дурные. Свои. А тут настоящая. Ну, как у тебя с подругами. Лен, а курить мы где будем? А вино у тебя есть?

Ленка споткнулась, и Валя заботливо придержала ее под локоть.

— Я не курю. И нет вина, ты чего?

Та захихикала с сюрпризом. И когда свернули в тупичок, где вчера Ленка уговаривала Митаса, прошептала, покачав на круглом плече сумочку:

— У меня зато есть. У нас в подвале бражка, на самогон папа ставит. Так я спустилась и налила. Чтоб тут вот.

— О Господи, — поразилась Ленка, — ну ты запасливая.

— Я хотела, чтоб все по-настоящему, — надулась Валя, но тут же снова расцвела, облизывая губы и горя глазами.

В туалете Ленка умылась и, пока Валя «сторожила», заслоняя собой закрытые двери в коридор, стащила надоевший свитерок, набирая в руку воды, протерла шею и подмышками, наклоняя голову и принюхиваясь к себе. Надела и застегнула рубашечку. Попыталась увидеть себя в квадратном зеркале над фаянсовым умывальником, но ниже карманов на груди зеркало не показывало. Зато восхитилась Валя, покинув сторожевой пост и мелкими шажками обходя Ленку.