Елена Блонди - Дискотека. Книга 1 [СИ]

Позади слышались топот и сдавленная яростная ругань.

— Туда, — прохрипела Ленка, таща мальчика к большой двери в корпус, — скорее, туда!

Влетели, хлопнув высокой дверью, проскочили мимо орущего сердитого дядьки, что поднялся с табурета. И выбежали в коридор, в конце которого бумкала музыка.

— Ох, — сказала Ленка, валясь руками на подоконник, — ох, блин, Панч, ну, как вовремя! Какой ты молодец…

Замолчала, глядя, как Валик стоит согнувшись, тоже молчит, не поднимая лохматой головы, и худые плечи странно ссутулены, вроде кто-то его связал невидимой веревкой.

— Валик? Валь…

Она качнулась от подоконника, наклонилась, беря его за плечо, и ахнула тому, какое оно — каменное совсем, неподвижное. Падая на коленки, попыталась заглянуть снизу в лицо, и еле успела подхватить валящееся на нее тело.

Он падал, все так же сведя плечи, и уронил ее, примяв собой. Ленка вывернулась. Нагнулась, пытаясь в жиденьком свете лампы на потолке разглядеть лицо. На нее смотрели отчаянные темные глаза, а рот раскрывался, и, тут ей стало совсем страшно — не было хрипов, вообще не слышно было дыхания, будто ничего не попадало туда, внутрь.

— Валик! — закричала она. Над головой затопали шаги, кто-то остановился, в паузе между музыкой стали слышны голоса, но она не понимала, что говорят. Держа плечи, нагнулась к самому лицу.

— Что? Ну, скажи, что?

— Ку…ртка… в. Кармане. Там.

— Где? — она вдруг поняла, он в свитере. В том же, в котором сидел рядом с ней на матах, а она ела макароны. А куртка. Когда хватала его на улице — она была. Была?

— Каткова! — из небольшой толпы над ними выдралась Кочерга, встала, заслоняя свет и покачиваясь.

Ленка отняла руки от плеч мальчика, вскочила, поворачиваясь и крича на бегу:

— Скорую. Врача надо. Вы что все. Стоите? Ну…

Рыдая, сбежала с крыльца, метнулась в одну сторону, в другую, протягивая темноте руки. И встала, с дрожащей прыгающей коленкой, осматриваясь и пытаясь быстро сообразить, где бежали. Быстро! Надо очень быстро!

И — увидела. У самой стены, светлея неясным комком, она лежала, вытянув рукав. Ленка побежала, протягивая руки и не отводя глаз, будто боялась — исчезнет. Схватила, прижимая к груди. И понеслась обратно, на ходу ощупывая карманы. Дергая, взлетая на крыльцо, выпутала из складок угловатый толстенький цилиндр. И повернувшись, изо всех сил лягнула ногой внезапно выскочившую сбоку длинную Соньку.

— Да пошла ты!

Они что-то проорали вслед, Сонька и Чипер, на которого та упала. Но Ленка уже валилась на колени, суя ингалятор в каменную руку.

— Я не знаю. Не знаю, как! Бери. Ну, бери же!

Рядом мягко возникла темная тень, отпихивая ее. Руки с блеснувшим на пальце кольцом что-то делали с цилиндром, и он оказался у открытого рта, засипел, треснул, засипел снова.

Ленка рыдала молча, беззвучно, чтоб не пропустить. И когда грудь Валика поднялась, с хрипом и бульканьем, опустилась, и воздух стал слышен — резко, рвано, рывками, но постоянно, она упала на задницу, садясь на пол, и заревела в голос, опуская голову и пряча лицо в пушистых рассыпанных прядях.

— Скорую, — распорядился над ней мужской голос, — надо скорую, приступ, видите.

Кто-то бегал, кто-то подскакивал ближе. И уже не было музыки, а вместо нее шум голосов, вопросы, неясные слова в ответ.

— Чей мальчик? — резкий раздраженный голос прорвался через гудение. И гудение смолкло.

— Я спросила, кажется, чей? Откуда? Фамилия как?

— Панч, — сипло ответила Ленка, боясь убрать волосы и пряча за ними лицо, — Панченко. Валентин.

— Кто с ним? — продолжал допрашивать резкий голос.

Все молчали в ответ, и она подняла зареванное лицо с горящей от удара щекой.

— Ко мне. Он ко мне приехал. С Кокт… кок…те беля.

— Ко-ко-ко, — внятно сказал чей-то голос и другой захихикал.

Ленка поднялась, тяжело оглядывая толпу и сжимая кулаки. Перед школьниками стояла среднего роста женщина в мешковатом сером костюме и с таким же, как у директрисы ленкиной школы, пышным воротником свитера, в котором утопал мясистый подбородок. И башня начесанных волос так же просвечивала рубиновым колером.

— Это Керчь, Светлана Васильевна, — сказал за мешковатым пиджаком знакомый неприятный голос, — это Каткова, из нашей группы. Простите, Светлана Васильевна. Ну, я знала, знала, что эту нельзя брать.

Кочерга вышла из-за дамы, разводя короткие ручки и свирепо осматривая Ленку.

— Сначала она хамит на параде. Потом исчезает посреди семинара, и вот, пожалуйста, с каким-то посторонним, которого притащила неизвестно откуда…

— Ко-ко-ко, — шепотом подсказал кто-то из толпы.

— Малчать! — заорала директриса, багровея мясистым лицом.

От входа топали быстрые шаги. Переговариваясь, шли к толпе мужчины в белых халатах и стучала каблучками женщина в наброшенной на плечи куртке. Ленка снова опустилась на колени.

— Панч? Валик. Ты как?

Мальчик улыбнулся глазами, поверх изогнутого коленца ингалятора.

— Забирайте, — сказала врачиха, и пока мужчины укладывали Валика на носилки, отошла в сторону, слушая директрису.

Ленка подошла тоже.

— У него астма. Осложненная. Я можно поеду с вами? Это мой брат.

— Каткова, — железным голосом сказала Кочерга, — немедленно в спальню. Я кому сказала — не-мед-ленно. Тоже мне, брат. Нашелся. Врать будешь девкам своим.

Ленка не повернулась. Врачиха оглядела ее, задержав взгляд на исцарапанной щеке, опустила глаза к мокрому пятну на рубашке. Сказала отрывисто и нехотя:

— В первую повезем. Отделение пульмонологии.

Пока они говорили, носилки уже унесли, и Ленка, рванувшись было следом, передумала, посмотрела на часики, и быстро пошла к кабинету биологии. Рядом бежала Валя, всплескивая руками и огорченно заглядывая Ленке в лицо.

— Ой, Лена, ну, какой ужас. Хорошо, что быстро приехали. А я смотрю, он ходит и ходит, я думаю, а куда ты делась, мы же вместе зашли. А что с ним, он болеет да? Бедный, какой бедный. Лен, у вас как в кино да? Или в книжке. Только там умирает же в конце, чтоб плакали все. Я просто. Я совсем не хочу, он же такой хороший. Лен, а ты куда?

Ленка подхватила пальто, сунула руки в рукава. Схватила сумку, перекидывая через плечо ручки.

— В больницу. Пока автобусы ходят еще.

— Лен, да. Ты ему скажи, пусть он не болеет.

— Скажу, — кивнула Ленка круглому расстроенному личику с неровными пятнами румян и размазанной по щеке тушью.

У самого выхода ее догнала Кочерга, оглядела, щуря с ненавистью маленькие белесые глазки:

— Каткова. Немедленно обратно. Отвечать будешь, за все, пьянь подзаборная. И за вино. И за блядство свое паскудное. Скажи спасибо, что я сор. Сор из избы не хочу. Но вернемся, на педсовете я поставлю вопрос!

Короткая ручка поднялась, растопыривая пальцы. Взмахнула в тихом тусклом воздухе, рубя слова.