Елена Блонди - Дискотека. Книга 2 [СИ]

Ленка огляделась. Олину комнату с диваном, полосатой дорожкой на весь пол, с фикусом в углу и таким же письменным столом, как у Ленки, стало ужасно жалко. А еще тут балкон, где летом они часто сидели просто так. Ели вяленую рыбу.

— У нас тоже скоро приезжает бабка. Что за жизнь такая…

— Та ничего, — утешила ее Оля, — все равно выпускной, да я уеду сразу. В Ейск, в техникум.

— А я? — скорбно спросила Ленка, — бросаешь меня, да?

— Поехали, — утешила ее Оля, копаясь в шкафу и рассматривая на свет колготки.

— Угу. В рыбный техникум, да не хочу я.

Оля натянула колготки, вытягивая поочередно худые длинные ноги. Влезла в тесный вельветовый сарафан, выдохнула, застегивая молнию на животе. Сдавленным голосом сказала:

— Не ссо, Малая. Поехали на дискарь. Попляшем. Уф. Щас растянется. Пашка своего Валерчика притащит, я их видела, когда за хлебом ходила. Про тебя спрашивал.

Ленка вдруг решила, сегодня все и расскажу Оле. Одной тосковать уже невмоготу. Пусть обругает даже, зато можно будет вслух спорить, и говорить имя, не как сумасшедшая, дома, разговаривая с фотографиями, спрятанными в книгу.

Радуясь, спрыгнула с дивана, хватая с тумбочки щетку для волос.

— Ну точно, рванули. Чего киснуть.

Телефон зазвонил, когда обе уже топтались в прихожей, мешая другу другу застегиваться, а Олина мама стояла у стенки, сложив на переднике полные руки и печально смотрела на девочек.

— Але… — сказала Оля, отворачиваясь и завешивая лицо волосами, — да? Конечно. Сейчас. Да я только выйду. Десять минут. Да.

— Што? — закричал из кухни Олин отец, и она быстро сунула трубку на место, толкнула Ленку, одновременно распахивая дверь.

— Што, — орал суровый родитель, и мама, охнув, заторопилась к нему, по пути быстро проговаривая что-то успокоительное, — што, и ты еще побежала, подолом трясти? Да чтоб вас…

Оля треснула дверью, и голос остался внутри.

— Дались им наши подолы, — мрачно сказала Ленка, торопясь следом по ступеням.

На улице остановилась, дожидаясь Олиным слов. Уже знала, что та скажет.

— Лен? Ну, я пойду, да? Я ж думала они сегодня. А видишь.

— А ты и побежала, — не удержалась Ленка, — а мне теперь что? Домой идти?

Оля молчала. Оглянулась быстро, нервно. Поправила волосы и Ленка поняла — уже торопится, не слушает.

— Я, между прочим, с матерью погрызлась, — добавила с вызовом, отвернулась и пошла, быстро стукая каблуками.

— Лен, — позвала в спину Оля.

Ленка с надеждой замедлила шаги. Но в ответ раздался постук каблуков, и он удалялся.

— Вот блин, — сказала она сама себе. И побрела обратно домой, не ехать же на дискотеку в одиночестве.

Над «серединкой» белел угловой балкон, окна квартиры были темными, и верно, не сидит же Кинг там без перерыва, у него куча дел и тыща баб. У Оли — Колька Ганя. У Викочки сложные отношения с Валерой Чекицем, и безответная свежая любовь к Кингу. А у Ленки — тонкий листочек и мятый конверт с клапаном, подписанным с изнанки печатными буковками. Как то делают дети, играясь в секретики. Оставляют на клапане тайные послания. Совсем он еще дите, а она тут страдает. Тащит пацана из детства в какие-то взрослые отношения. Правильно сказал доктор Гена. И это не только нельзя, это как-то и нехорошо. Для Валика. Наверное… Пусть бы еще в машинки играл и паровозики. Кормил полосатого Боцмана вместе со своим мелким Петром и его Валечкой.

Подходя, она с удивлением посмотрела на свет в окне своей комнаты. Неужели мама никак не успокоится и снова шарит по ее вещам? Кроме тех фотографий, что Ленка хотела отправить Панчу, есть и еще, они лежат на дальней полке, в трех книжках. Вдруг найдет? А еще эти тетрадки, где Ленка пишет.

Она прибавила шагу. Смотрела на желто-полосатый свет и потому испугалась, когда тихий голос позвал откуда-то сбоку.

— Ленуся!

— Фу. Паш, ты меня до приступа доведешь!

— Это ты меня доведешь, — печально возразил Пашка, оказываясь рядом и хватая Ленку под локоть, притиснул к себе, тыкаясь в волосы над скинутым капюшоном, — мне сколько за тобой бегать? Ищу тебя везде.

— Паш, я домой.

— А я был. Мать сказала, а Лена ушла к девочке. До самого вечера. Поругались с Рыбкой, что ли?

Ленка отступила, отпихивая его руки.

— Мне правда, надо. Ну подожди ты.

— Подожду, — согласился Пашка, — или зови меня в гости. Или тут, у батареи я постою. А ты выйди. Ну, Лен, ну, Ленуся, выйди, а? Мне надо тебе сказать. Важное очень.

В неярком свете из подъезда светили темные Пашкины глаза, с влажным бликом. И темнели надо лбом коротко стриженые волосы. Ленка вздохнула. Печальный такой, серьезный. Или начнет в любви признаваться, клоун. Или что случилось у него.

— Ладно. Я проверю там. И выйду. На полчаса. Постоим тут, хорошо?

Пашка тут же заторопился в подъезд и устроился у батареи, расстегивая куртку.

— Смотри, не забудь про меня, — позвал в Ленкину быструю спину.

А та уже давила на кнопку звонка, прислушиваясь к неясному за дверями шуму и говору, к шагам в прихожей.

— Ага! — сказал из-за раскрытой двери знакомый, такой неожиданный голос, — ну-ка, ну-ка, это кто у нас тута!

И Ленка влетела прямо в пушистую кофту, схваченная крепкими руками.

— А… — сказала ошеломленно, отпихивая руки и поворачиваясь к свету, — о! Светища? Ничего себе. Ты чего тут?

За спиной сестры маячило мамино растерянное лицо, ее руки возле темных волос, а потом на вырез халатика и снова вверх — поправить темные локоны. И глаза почему-то испуганные.

— Узнаю брата васю, — смеялась сестра, таща Ленку за руку в большую комнату, — да не разувайся, погодь, дело есть. Вот сперва познакомься, и скажу.

Со стула в гостиной встал незнакомый высокий парень, и от растерянности Ленка не смогла разглядеть его лица, увидела только, что волосы русые, до плеч, и ниже — джинсовая рубашка с кнопочками, а на спинку стула кинута зеленая куртка, уронив рукава к полу.

— Тадада-дамм! — спела Светка, подтаскивая ее ближе, — прошу любить! Это моя сестра Еленица-крокодилица-красатулица. А это мой муж Георгий, а проще Гера, а еще проще — Жорик. Очень приятно. Да?

— Ка-акой муж? — растерялась Ленка, берясь за протянутую влажную ладонь, — очень приятно, да. А Петичка?

Влажные пальцы разжались и Ленкина ладонь повисла. Внезапный муж Жорик нахмурился и стал смотреть в сторону, криво улыбаясь. У него усы, отметила Ленка, дурацкие какие-то, кудрями.

— Ну, вы авоськи, — рассердилась Светка, быстро и уверенно передвигаясь по комнате. Вынимала из огромной сумки вещи, уходила к открытому шкафу, совала на полку, а на столе, отметила Ленка — лежала вытащенная оттуда кипа свежих полотенец и простыней.

— Между прочим, это неприлично, законному мужу тыкать моими юношескими, а нет, девическими прошлыми отношениями. Ленка, я что хотела тебя попросить, а сбегай в магазин, а? Жорику нужен кефир, у него желудок слабый, на ночь, ну и утром, сразу, как встанем. В нашем уже наверное нет, сгоняй в гастроном на ленте, а? Три кефира, одно молоко. Вот деньги. Когда вернешься, сядем, отметим приезд. А завтра уже все остальное.