Елена Блонди - Дискотека. Книга 2 [СИ]

— Не надо, — испугалась Ленка, — не надо в школу!

Но в трубке уже пели короткие гудки.

Димон не просто заехал за ней в школу, а встав под окнами, долго посигналил, и Ленка, ругаясь про себя, быстро пошла к синему автомобилю, спиной чувствуя взгляды одноклассников. Пацаны толпились за углом школы в зарослях бирючины, курили, затаптывая окурки и отшвыривая их во вскопанную землю. Рядом с машиной Ленка не выдержала и оглянулась. Так и есть, встали перед кустарником, смотрят внимательно. А она свалила, не оставаясь на классный час.

— Назад садись, — сказал Димон в ответ на ее «привет, Дима», — нечего светить впереди.

Ленка послушно села на заднее сиденье и уставилась на соломенный затылок и короткие стриженые бачки по щекам. Посмотрела в длинное зеркало на ставшее незнакомым лицо.

— Ого! Ты все же покрасился. И стрижка. Дима, тебе идет.

Димон хмыкнул, поворачивая баранку и закидывая локоть на спинку кресла. Вывел жигуленок на дорогу.

— Правда на Депардье стал похож.

— Ну, нормально, значит.

Раскидистые тополя клонили ветки, мелькали на ветерке серебряные изнанки листьев-ладошек и летал, падал под колеса, сворачиваясь и толстея комками, легкий пух из длинных зеленых сережек. В открытые окна влетал май, такой радостный и беззаботный. Ленка смотрела на уплывающие белые стены, зеленые дерева, яркую сирень, думала, ну вот, еще месяц экзаменов, а после будет передышка, и так странно — придет следующий май и не надо будет волноваться об оценках и всяких подготовках, а просто так — из апреля можно будет войти в май, из него перейти в июнь. И жить лето, не думая о том, что наступит сентябрь, и надо будет идти в школу. Очень непривычно, и очень хочется так. Распробовать апрель и май по-настоящему, такими, какие они сами по себе.

Дома было пусто. На ленкины торопливые шаги выглянул сонный Жорик, поторчал лохматой головой в двери, глядя, как она уталкивает в матерчатую сумку полотенце, сдернутое с лески в коридоре. Сказал язвительно, оглядывая ее прошлогодний сарафанчик, очень коротенький, и кинутую поверх самопальную джинсовую курточку из вытертых лоскутов:

— На гулянки собралась? Ну-ну, пока сестра в больнице, давай.

Ленке сильно захотелось крикнуть, как мама, ее же словами — ты еще тут! Но сдержалась, ответила, суя ноги в летние раздолбанные шлепанцы:

— Там приемные часы с пяти, я приду, не волнуйся.

Кинг уже ждал возле кургана, стоял рядом с синей машинкой, поглядывая на часы, замахал рукой навстречу и сел рядом с Димоном. Ленка снова открыла заднюю дверцу, села, растерянно глядя на еще одну пассажирку — длинную вертлявую девицу в вельветовых красных джинсах, и рубашке в крупную клетку. На голове барышни красовалась кепка Димона, в кармашке топырилась пачка сигарет. Искоса поглядев на Ленку, внезапная соседка обхватила длинными руками спинку водительского сиденья и, вытягиваясь клетчатой спиной, зашептала что-то на ухо Димону, смеясь и кивая.

Машина поехала, девочек бросило вперед, девушка завизжала, Кинг повернулся, кладя руку Ленке на колено.

— Леник, знакомься, это Ниночка, пассия нашего депардье, лаборантка в гидрослужбе. Ниночек, я так сказал?

— Гидро-метео-службе, — поправила Ниночек, — очень приятно!

И снова повисла на спинке сиденья, тыкаясь лицом в ухо Димона.

Ленка кивнула, выразительно глядя на Кинга, а тот пожал плечами и, сделав виноватое лицо, погладил ее колено.

Город ехал мимо, унося свои городские приметы — остановки, полные озабоченного народа, ларечки с мороженым, вывески гастрономов и парикмахерских. Провез беленые дома окраинных улиц и их палисадники, набитые пионами, сиренью и отцветающими тюльпанами, большими, как цветные чайные чашки. Потом мимо долго плыл серый забор, а за ним серые длинные коробки цехов, и наконец, после нескольких пустырей с развалинами и недостроями, город отпустил синий автомобиль и тот поехал уже сам по себе, врываясь блестящим пятном в сильную майскую зелень на холмах и плавных подъемах, где местами белели цветущие сливы и заросли терна роняли на зеленое белые точки лепестков.

В машине ехала болтовня Ниночки, смех Кинга, и два молчания — хмурое внимательное Димона — дорога стала нехороша, с выбоинами и широкими трещинами в старом асфальте, и настороженное молчание Ленки, которая была уверена, что в дальней бухте на диком пляже они с Кингом будут вдвоем. И не то что она была против компании, но кто знает, что взбредет в голову Кингу и его молчаливому другу, а после рассказа Оли о развлечениях ее возлюбленного Коленьки Ленка предпочитала дуть на воду.

С вершины подъема жигуль понесся вниз, Ниночка засмеялась, выставляя в окно руку, а Ленка между мужских плеч и голов смотрела вниз и вперед, там распахивалось во все ее глаза море, цветом, как их синий автомобиль, и у желтой полосы песка двигались полосы пены, такие крошечные отсюда.

— Штивает, — прокричал Димон, оглядываясь на Ниночку, — эх, попрыгаем на волнах, а, детка?

— Мне страшно, — кокетливо пугалась Ниночка, — я утону!

— Мы тебе сделаем искусственное дыхание, — утешал ее Кинг, смеясь в ответ и подмигивая Ленке, — по очереди…

И Ниночка снова смеялась.

На маковке последнего над песком небольшого холма, где светила высохшей глиной разъезженная площадка, Кинг рядом с машиной обнял хмурую Ленку, покачивая, уткнул лицо в волосы, заговорил, щекоча ухо. А внизу, пятная нетронутый песок рыхлыми следами, ходил Димон, нагибался, раскидывая полосатый автомобильный чехол и вокруг бегала Ниночек, пытаясь, чтоб красиво, но увязая босыми ногами и кособоча спину. Смеялась и хватала Димона за рукав.

— Леник, ну, что ты надулась, как первоклашка. Взрослая уже девочка, а то Димыч не в курсе, что у нас с тобой секс. Чего сердитая такая? Из-за Нинки? Тебе же лучше, пусть Димыч с ней возится, а не сидит в кустах с биноклем — на нас любоваться.

— А он такой, да? — поразилась Ленка, отклоняя голову от щекотных губ.

— Все такие, — засмеялся Кинг, — короче, так. Кроме меня никто тебя не тронет, ясно? Пока сама не захочешь. Когда захочешь, попробуем и втроем и вчетвером.

— Не захочу. Пусти.

— Не пущу! Куда собралась? Еще раз говорю — никто. Не тронет. Пока сама не. Потому пользуйся, глупенькая. Ну, где еще ты можешь спокойно в компании раздеться, искупнуться, как Ева в раю, винца выпить, пока я рядом — злой-большой-могучий, нажраться не дам, покуситься не дам. Буду стеречь, и сам откусывать. А? Что там? Смеешься!

— Нет, — отказалась Ленка и, не выдержав, рассмеялась, представляя себе грозного Кинга на страже.

— Вот! — обрадовался Кинг и, отпустив, подтолкнул к тропинке, еле видной в зарослях крестовника, желтого, как тысячи солнышек, — беги вниз, я сухарика прихвачу, и догоню.