Елена Блонди - Дискотека. Книга 2 [СИ]

Ленка вздохнула и пошла вниз, на ходу размышляя об относительности времени. У них часа три, так договорились, и потом в городе у Кинга еще какие-то дела. Если бы вдвоем, что тех трех часов — поваляться, выкупаться, болтать. Ну и да, заниматься любовью, потому что он без этого и не поедет же. А теперь — думай, когда они кончатся, эти длинные три часа в компании Димона и веселой Ниночки.

Она вывернулась из-за куста дерезы и встала, растерянно опуская руки, в одной снятая курточка, в другой — шлепки. Ниночек лежала на покрывале навзничь, раскидав длинные волосы по согнутым локтям. А незагорелые груди торчали в небо темными пятнами сосков. Рядом сидел голый Димон, скрестив толстые ноги, нагибаясь, резал на разворошенной газете какую-то колбасу. Ниночек болтала, не открывая глаз, покачивала ногой, положенной на согнутую другую и иногда толкала Димона ступней в плечо.

Ну, хоть она в трусах, мрачно отметила Ленка, усаживаясь подальше и радуясь, что полосатый чехол необъятен, как материк. Стащила сарафанчик, поправила лямочки купального лифчика. И молча, надеясь, что не покраснела щеками, стала смотреть на сверкающее море.

— Шампанское в лилию! — заорал с тропинки Кинг, вкусно раскатывая слова, и все подняли головы, щурясь от солнца.

— В шампанское — лилию! — Кинг поднял руки, сверкнуло зеленое бутылочное стекло, — ее целомудрием святеет оно! О, как сказал, да?

— Миньон с эскамильо!

Договаривая стихи, топал уже по песку, и упал рядом с Ленкой на колени, ставя бутылки на покрывало. Ни плавок, ни трусов на нем тоже не было. Ниночек повернулась, облокачиваясь и с интересом разглядывая мощную поджарую фигуру, пресс и белую рядом с легким загаром задницу.

— Блин, — шепотом сказала Ленка, — вы достали, перцами своими. Она теперь все глаза об тебя смылит, а мне куда деваться?

— А ты снимай свой сиськодержатель, — безмятежно предложил Кинг, укладываясь рядом и кусая ее за бедро, — и нормально позагораем. Снимешь?

Ленка быстро оглядела раскинутое покрывало, пустынный пляж, скалы на краю бухточки. Димона с куском колбасы в руке. Ниночку с темными сосками, такими назойливо яркими, что казалось, она смотрит ими, а не глазами.

— Сниму, — ответила, — если пообещаешь, что не будешь ко мне приставать тут, с сексом. При них.

— Вы чего там шепчетесь, — недовольно окликнул Димон, — ползите сюда, у нас жратва, у вас винище.

— Жестокая! — возопил Кинг, садясь и вздымая руки, — о-о-о, жестокая королева ледяных земель, хозяйка айсбергов и белых ведмедей! Я всем расскажу, что ты…

— Сережа! Перестань!

— Что ты! Ты!..

— Серый!

— Если ты немедленно, я сказал «немедленно» меня не поцелуешь! Сюда. Нет, сюда. Сюда, вот!

— Обойдешься, — сказала Ленка, ловя его голову и целуя в скулу, — еще чего, фу, гадость какая.

— Нет у меня гадостей, — оскорбился Кинг, снова валясь на покрывало, — у меня одни прекрасности.

— Сережа, — кокетливо позвала Ниночка, — давай я поцелую, я могу. Везде.

— Нет, — отказался Кинг, открывая глаз и взглядывая на Ленку, — нельзя и не хочу, я занят, перезвоните попозже, у меня дипломатические переговоры о покорении дикого севера.

Ниночка слега надулась и, отворачиваясь, стала занимать беседой Димона.

— Ты болтун, оказывается, — засмеялась Ленка.

— Меня легко выключить, я молчу когда мне чешут спину. Вот тут. И тут тоже.

Ленка нагнулась, а Кинг поспешно вытянулся, бросая на покрывало руки и закрывая глаза. Упала на них тень — Димон пришел за бутылкой и шевелясь где-то сбоку, Ленка старалась не смотреть на него, выложил нарезанные бутерброды.

— Баш на баш, от нашего стола вашему, — и ушел, прижимая бутылку к боку.

И все оказалось намного лучше, чем думалось Ленке. Никто никому не мешал, нагреваясь, уходили купаться, разок девочки выкупались вдвоем, а в другой раз Кинг утащил Ленку на дальний меляк и там заставил снять плавки, намотал их себе на запястье, и вместе, голые, долго плавали и ныряли, смеясь, пока не нахлебались воды. А после Сережа послушно ждал, чтоб Ленка натянула свои маленькие мокрые, чисто символические плавочки — выйти в них из воды и снова устроиться на своем углу бескрайнего покрывала. Белое легкое вино покачивало горизонт, ребята не пили вовсе, и Кинг время от времени хохотал, когда Ленка, кося глазами, подозрительно следила за тем, куда встает и что собрался делать. И он, к ее радости и горячей благодарности, не делал ничего, что могло испортить поездку. Даже на авансы Ниночки не отвечал, отделываясь шуточками, не обидными, но очень ясными — отшивал, заодно объясняя, почему отшивает. Вот моя женщина, было прописано в каждой шуточке, она со мной, а я с ней.

Обратно ехали уставшие от морской воды и солнца, Кинг переместился на заднее сиденье, и пока Ниночка вертелась на переднем, поправляя длинные волосы и болтая с Димоном, сидел, уложив Ленку головой на свои колени, вернее, ухом на ладонь, защищая от внезапной тряски, а другой рукой придерживал ее плечо. Лоскутная курточка укрывала короткий подол сарафана и Ленка, прикрыв глаза, почти дремала, иногда приподнималась, посмотреть, где едут. Но Кинг укладывал ее снова.

— Лежи. Не завезем, не обманем.

— Мне к Рыбке, там, ну на углу.

— Ясно.

— Я оттуда сама.

Над ее головой Кинг что-то говорил Димону, или Ниночке, потому что та в ответ смеялась, и Ленка думала, качаясь, может, это она звонила Кингу? Хотя он рявкнул — завтра. А Ниночка вот она — сегодня. Хотя мало ли насчет чего, может, «завтра» — это значит, у них завтра свидание.

Еще она думала, что же чувствует от своих догадок, даже не совсем догадок, ведь ему точно звонила какая-то. И радуясь, что не ревнует, снова закрывала глаза. Ехать, куда везут, позволяя широкой ладони придерживать голову, а другой руке поправлять уползающую с бедра куртку, было приятно. Очень приятно. Он такой сильный. И так правильно поступает, во всех этих мелочах, таких понятных женщинам, даже когда они совсем еще девочки. А парни вечно в них прокалываются, хотя мелочи такие простые. Ленка секретно улыбнулась, поерзав на коленях, чтоб лечь удобнее, обхватила Кинга рукой и зацепила палец под кожаный ремень джинсов. Глупые, совсем глупые парни. Не понимают, что секретное оружие совсем простое, выучи десяток правил, которые работают. И все девчонки будут твои.

Машина поворачивала, Ленка пыталась догадаться, где. Открывала глаза, видела кусочек окна и в нем голубое небо, вдруг — серый угол дома или мелькнувшую ветку. И снова закрывала, думая — я совсем не здесь, эти места — не отсюда, мы едем куда-то…

— Проснись, инфанта, — голос звучал сверху, будто падал на щеку, и хотелось провести пальцами, чтоб его потрогать, — почти приехали, проснись, северный оленик.