Елена Блонди - Ястребиная бухта, или Приключения Вероники [СИ]

Левицкий Дмитрий.

— Вась, потише.

— Да что ж он, — вытаращила синие очи Василина, — фамилии своей, что ли, не знает? Тина фыркнула, аккуратно обходя скамейку.

— Вам номер-то один нужен? — Ника ткнулась в маленькое васькино ухо.

— Троим? — Васька остановилась, — нет, ну ты что. Тина будет отдельно.

— Тьфу ты. Ладно, я поняла.

Василина оглянулась и замахала рукой, указывая Мите, куда на веранде поставить баулы.

— Мы переоденемся и сразу на пляж. Кусинька, ты побудешь с нами? А Нина Петровна, надо хоть поздороваться же! Митя, вот дверь, иди, иди внутрь, ключик я сейчас принесу. Но Митя, сбросив баулы, повернулся и, уставившись на гору аквалангов, сваленных у стены дома, обрел голос.

— А мне тоже можно? Понырять. Из-за угла вышел Пашка, коричневый, тощий, на голову выше гостя.

Сказал, важничая:

— Только с инструктором. Если нет допуска. Митя кашлянул, краснея круглым лицом. И неловко пожал бугристыми плечами:

— Да откуда ж. А ты что ли, инструктор? Пашка гордо кивнул. Митя с готовностью протянул ему ладонь, похожу на совковую лопату. И вместе они пошли за угол, что-то уже обсуждая.

Василина растерянно глядела вслед.

— Ну, все, Вася, — вполголоса сказала Тина, усаживаясь на скамейку в теньке и вынимая пачку сигарет, — пропал твой Дмитрий Левицкий, для совместного отдыха пропал.

— Ну и ладно, — гордо ответила Василина, — зато у меня новый купальник. Пойдем, Куся, дай скорее ключ, я зайду и запрусь в номере, и буду переодеваться медленно…

— И сексуально, — подсказала Тина, чиркая зажигалкой.

— Да! А он будет биться, грудью, а я не пущу. Скажу, иди к своим водолазам! Ника плюхнулась рядом с Тиной и отвела рукой подсунутую пачку.

— Васинька, боюсь, тебе придется ну очень медленно переодеваться.

Его теперь от Пашки за уши не оттащишь.

Так оно и вышло. В корпусе уже поселились гости — две семьи, в одной девочка-подросток, в другой малышня погодки — пяти и шести лет. Их торжественно взял под крылышко Женька, отвел к детской площадке, где сдал трепещущей от волнения и ответственности бабушке Нине, а сам сбежал «к мужикам». И целыми днями ходил за Пашкой, который ворочал снаряжение, наводя последний лоск перед июньским открытием сезона. Митю плавно привлекли к делу. Раздели, облачили в плавки и пиратскую бандану, призвали Ваську, чтоб намазала кремом белые бицепсы и трицепсы и ласково отправили обратно, как выразился Пашка, «в курятник». «В курятник» благоговейно повторял Женька, запоминая полезную мудрость. И целую неделю девочки мирно валялись на песке, наблюдая, как на сверкании прибоя Пашка обучает Митю облачаться в снаряжение, заходить в воду, пятясь и шлепая ластами. И ныряет рядом, мелькая черными пятками и блестящей тюленьей задницей тонкой гидрухи. Изредка к девочкам присоединялся Фотий, быстро выкупавшись, слушал женскую болтовню, валялся рядом с Никой, обсыхая. И после, извинительно разводя длинные руки, впрыгивал в шорты и садился за руль запыленной «Нивы», уезжая по многочисленным уже летним делам.

Нужно было закупать свежие продукты, привозить электрика и сантехника, заказывать цистерну пресной воды, ехать встречать отдыхающих или бронировать обратные билеты. Ника в эти медленные и спокойные для нее дни видела его в основном издалека, приподнимаясь, следила глазами за высокой коричневой фигурой, иногда путая с Пашкой, а после снова укладывалась рядом с Тиной, набрасывая на лицо потертую бейсболку. Тина понимающе смеялась и декламировала что-то поэтическое, всякий раз в тему. Однажды, лениво рассказывая что-то про общих знакомых, Тина вдруг хлопнула себя по лбу изящной ладонью:

— Слушай, а я же про этого твоего Токая забыла рассказать новости!

— Да не мой он, — открестилась Ника, укладываясь удобнее и заинтересованно глядя на подругу, — говори, не томи.

— Видела я его в ресторане. В «Каравеллу» мы ходили с, ну, неважно, с одним хорошим приятелем. И там Токай, с молодой, говорят, женой. Отмечали переезд, короче квартиру в Южноморске он продал и сваливал в Симф.

— Прям, королевская особа, — со злостью прокомментировала Ника, — как еще в хрониках не отметили, наш героический горожанин покидает родные пенаты. Подожди. Как это жена? Он женился?

— Не королевская, но его же все знают. Бандюки нынче лезут во власть, ты не поверишь, чьи фотки в газетах печатают, вот, мол, кандидаты в депутаты. А еще пять лет тому, чуть ли не их разыскивает милиция. Женился, вроде. А ты чего ошарашилась? Насколько я знаю, это то ли третья, то ли четвертая дурочка у него. Как раз приятель и просветил, пока мы из уголка скромно на их банкет смотрели. Ах, Никуся, там и черная икра и красная, и всякие импортные бутылки, и чуть ли не лебедей с петрушкой в зубах выносили. Чего загрустила? Тина отвернула край широкой соломенной шляпы, чтоб лучше видеть мрачное Никино лицо.

— Э-э, да неужели…

— Нет. Не то. А жена новая, она какая? За лебедями ты ее рассмотрела? Тина пожала загорелыми плечами и снова приладила шляпу, чтоб укрыть от солнца облезающий нос.

— Мелкая, черненькая. Глаза большие, эдакая трепетная лань с тонкой шеечкой. Не скажу, что прям красотка, нынче крутые все больше блондинок выбирают, да чтоб с сиськами, да кучерявых. Но что-то в девочке есть. Может, просто молодость? Я так прикинула, на вид ей лет чуть не шестнадцать, ну, не больше двадцати точно. А он из моих ровесников, уж к сороковнику подбирается. Ника села, обняла колени, укладывая на них подбородок. Вот тут их фотографировали, приезжие, Пашка подныривал, вырывался из воды, а на плечах хохочущая Марьяна. Гикая, прыгал, подбрасывая. И она, сложившись пружинкой, выпрямлялась, улетая вверх и после ласточкой наискосок в воду. И все это — в непрерывном сверкании радостных брызг. Очень здорово было на них смотреть. Но с другой стороны — Пашка в обтрепанных шортах и резиновых шлепанцах. И великолепный Макс Токай — с парой машин, квартирой в Симфе, кандидат ешкин кот в депутаты.

— Ника… — напомнила о себе Тина. И Ника, кашлянув, кое-что ей рассказала. Вернее, уточнила детали того, что немножко рассказывала раньше. Конечно, о приключениях в доме Беляша она не говорила, и о том, как нашла там Марьяну. Но кто такая очередная Токая жена — сказала. И пока Тина всплескивала руками, проникаясь горячим сочувствием к ныряющему вдалеке Пашке, Ника вспомнила и еще кое-что. Тоже из неприятного.

— Тинка, раз уж мы про уродов. А в городе насчет мутных дел с молодыми девчонками, ничего не болтали? Вроде бы взяли там кого-то. Я краем уха слышала, про шантаж. Правда то поселковые сплетни, ты ж понимаешь, какое оно сюда кривенькое доходит.

— Точно! — Тина переползла к Нике на покрывало. Поодаль по прибою прохаживалась Василина, выгуливая новый купальник, сверкающий россыпью стразов. Изредка помахивала подругам рукой.