Елена Блонди - Ястребиная бухта, или Приключения Вероники [СИ]

В богатой квартире утро несмело просилось в спальню, не решаясь пробраться через опущенные тяжелые гардины. Марьяна проснулась первая и на цыпочках ушла в ванную, чтоб не разбудить Макса. Он, как всегда, приехал под утро, свалился и сразу заснул, облапив ее шею тяжелой рукой. И как всегда в последнее время, от него пахло чужими духами. В ванной она поднесла к матовому плафону скинутую Токаем рубашку.

Тонкую, белую, с золотистой бирочкой на воротнике. Осмотрела. Ничего не найдя, кроме пятен свежего пота подмышками, да впереди серое, видно пылью запачкал, поднесла рубашку к носу. Его лосьон. И еще запах, тот же, что на его коже, чужой. Выкинула рубашку в стирку. Встала в большую ванну и тщательно вымылась, как он велел, чтоб утром всегда была чистая и пахла хорошим дорогим мылом. Почистила зубы, выполаскивая рот шиплющим десны эликсиром. Накинула длинный атласный халат и вернулась в спальню. Легла рядом со спящим, стараясь не потревожить. Но он все же проснулся, потягиваясь мощным тяжелым телом, крякнул, лег на спину, откидывая тонкую простыню.

— Привет, Машка-Марьяшка. Мой медведик дикий. Ну, иди сюда. Давай. Смотрел в потолок, богато залепленный розанами и херувимами, положив тяжелую руку на мерно двигающуюся голову. И ахнув, прижал к себе, потащил вверх, как легкую куклу, целуя в нос и мокрые губы.

— Ай, молодца, черненькая моя медведица. Цаца, цаца… сама-то хочешь? Нет. Ну, ладно. Она снова легла, натягивая простыню до подбородка. А он ходил по спальне — большой, уверенный в себе, блестел кожей на буграх мышц, хлопал дверцей шкафа, выбирая одежду.

— Я в душ. Ты мне сейчас омлет, с сыром. И коктейль с зеленью и ананасом. Что там еще… Мяса поджарь кусок, тонкий, и быстро. Не в уголь!

— Макс, мне в институт сегодня. Надо. А то ведь отчислят.

— Отчислят — восстановим, — повернулся, голый, с кубиками мышц под аркой ребер, хлопнул себя по бедрам, одобрительно разглядывая в зеркале.

— На хрена тебе вообще туда ходить? Давай я подъеду, побазарю с деканом, выкуплю диплом. Или что? Хочешь там глазами стрелять на прыщавых стюдентов? Смотри, Мишутка, я же тебя тогда…

— У тебя на рубашке помада, — сказала она, не двигаясь.

— Твоя, небось, — Макс взял щетку, проводя по густым волосам.

Бросил на туалетный столик, поворачиваясь к Марьяне. Та криво улыбнулась:

— Я не крашу губы.

— А зря. Хотя вот сейчас они у тебя очень даже пухленькие, сочные.

Понимаешь, что для маленьких медвежат лучше всякой помады? Марьяна села, стягивая на талии атласный поясок.

— Максим, я не шучу. Насчет помады. Она чья? Дверца шкафа прогремела и захлопнулась. Зеркало с готовностью отразило Марьяну.

— И я не шучу, — сказал Токай, — тебя сильно ебет, чья помада?

Мало вот этого всего? Согласилась, живи. Не обижу. Но и ты меня не обижай. Поняла?

— Да…

— Так почему до сих пор не на кухне? — удивился весело, и, поворачивая красивую белую спину, пошлепал в коридор, — мясо не пережарь, смотри. Тяжело поднявшись, она пошла следом. Не поворачиваясь, он продолжал говорить.

— В час вернусь, к обеду. Соляночку смастери, фирменную свою.

Картохи пожарь с сальцем. В четыре мне в спортзал сегодня. За открытой дверью ванной зашумел душ. Через плеск воды слышался бодрый голос Токая:

— Иванна сказала, к ней сегодня модельерша придет. И эта, маникюрша. Спрашивала, тебе надо. Я сказал, конечно. Наведешь марафет. Будешь у меня самый красивый медведик в лесу. Марьяна ссыпала зелень и кубики ананаса в прозрачный контейнер, с силой нажала кнопку. Блендер завыл, заглушая голос.

Кухня в большой квартире была просторная, светлая. Холодильник серебристого цвета казался роскошным автомобилем, вставшим на дыбы.

Кокетливо поблескивали медовыми витражиками дверцы настенных шкафов. Марьяна открывала дверцы, по кухне прыгали прозрачные тени янтарного цвета. Ставила на длинный разделочный стол мисочки и сковородки, укладывала отдельные для каждого вида продуктов деревянные доски. Кухня радостно дышала светом, готовясь к действу.

Сейчас застучит нож, рассекая на тонкие кольца белые луковицы, ссыплются в миску кубики копченого мяса, колбасы нескольких сортов.

Медленно перельется в бутылке с импортной этикеткой оливковое масло.

К цветам и звукам придут запахи. Она положила нож, опуская руки вдоль клетчатого фартучка. Это было поначалу немыслимым каким-то женским счастьем. Послушные кнопки, пакеты с продуктами, что заносил и аккуратно складывал на стол шофер Токая — квадратный приземистый Иван, а она теребила их, поочередно вынимая красивые упаковки и раскладывая по правильным местам. Так радовалась, что вкусно готовит. Что может не только сварить и пожарить, а еще и — сервировать, как положено, и чтоб в вазочке тонкий цветок, и салфетки, сложенные правильным уголком. И сидеть напротив, глядя, как с аппетитом вкусно ест, округляет глаза, распробовав, хвалит ее и после вспоминает «вот тот пирог с рыбой, м-м-м, какой пирог, его сделаешь?» Делала… В поселке, в неумолимо захламленном маленьком домике, на одну Марьяну приходились двое вечно хмельных — отец и мать, и они пачкали быстрее, чем она успевала отмывать и оттирать. Потом была большая кухня в Ястребинке, там все время что-то ломалось, ну да, Пашка чинил, и Фотий возил продукты, а она постоянно прикидывала, как бы из подешевле приготовить побольше, но чтоб все равно вкусно и качественно. Только здесь она могла ткнуть пальцем в любой рецепт, не отбрасывая его, потому что в нем — крабы, или новозеландские зеленые мидии, или свежие ананасы. Не фантазируя, как и чем заменить сливки и мускатный орех. И это было восхитительнее, чем новые платья и куртки, золотые побрякушки. Потому что побрякушки, они только ей, а кухня — то, что она может сделать для Макса. Он очень берег здоровье, гордился тем, что не пьет и не курит, дважды в неделю отправлялся в спортзал, самый лучший, и работал там по-настоящему, потом внимательно осматривая себя в зеркалах, напрягая мышцы. А еще одну тренировку проводил на стадионе, посмеиваясь над перекачанными культуристами, которые выглядели, как надутые шары, но падали, кеглями, от одного удара. Так что Макс бегал, отжимался, освежал в памяти свое дзю-до — с девяти лет он не вылезал из спортивной секции, зарабатывая там свои цветные пояса и непонятные для Марьяны даны. Восхитительный Макс, умный и веселый, внимательный. Красивый и мускулистый, с отменным здоровьем и без вредных привычек. Обаятельный. Вот только… … Она танцевала, сначала, когда готовила или гладила его рубашки, таскала по коврам блестящий пылесос за гибкий коленчатый шланг. Включала музыку, ей нравилось диско, чтоб ее движения совпадали с ритмом ударных или звонкими голосами, и танцевала…