Елена Блонди - Ателье [СИ]

— Вот и откройте мне, — хмуро отозвалась.

Мужчина протянул ей руку, легко поднял со ступеней. Нажал кнопку на двери.

— Чего надо? — прокаркал динамик.

— Я из комиссии Гоблтролдиноюрпарка, — солидным голосом произнес спаситель, и уточнил, — с проверкой.

— Куда? — недопонял динамик.

— Арендованные помещения проверяем. Жалобы есть?

Динамик обрадованно захрипел, плюясь восклицаниями. Запищала, открываясь, стальная дверь. Мужчина пропустил Дашу вперед, одновременно отбирая у нее пакет с кошачьим добром.

— Вы чего, дайте! — испугалась Даша.

— Идите-идите.

Толстая неопрятная тетка, в куртке, наброшенной поверх клетчатого платья, обдав Дашу запахом алкоголя, устремилась навстречу мужчине. И закричала так, что визгливый голос заметался под высоким потолком.

— Эти вот, она вот тоже! Устроили бардак, чистый бардак, наркоманки сюда ездиют и ездиют на машинах своих. Ржут, регочут, матами ругаются, у-у-у, поблядушки! Ателье у них! Блятелье!

Даша, коротко оглянувшись на свой пакет в руке мужчины, побежала к мастерской, дернула дверь и рванулась в туалет, на ходу расстегивая джинсы.

Через пару минут, внимательно поправляя волосы перед зеркалом, слушала доносящиеся из мастерской невнятные голоса. Покусала губы, улыбнулась себе независимо и вышла на яркий свет.

Мужчина, в распахнутой коробом на груди дубленке, уже сидел на табурете, поставив пакет на стол, а Галка рядом слушала и кивала, ковыряя ножничками шов на недошитой вещи. Вдвоем посмотрели на Дашу. Она выжидательно — на них. Мужчина встал. Отряхивая меховую ушанку, сказал с улыбкой, обнажающей крупные зубы:

— Ну, пойду.

— Я провожу, — Галка положила шитье и, направляясь вслед за гостем, подмигнула Даше. Та села. Разворошив покупки, достала коробку и, насыпав Патрисию корм в миску под столом, легла на руки подбородком, лениво прислушиваясь к разговору в холле. Тихо и непонятно говорил мужчина, потом Галка засмеялась, довольно кокетливо. Хлопнула дверь и в вестибюле тут же заорала консьержка.

— Ну? — спросила Галка, возвращаясь к ножницам, — и где ты его нашла?

— Это он меня нашел, — пробубнила Даша, не поднимая головы, — на крылечке. Я войти не могла.

— Угу. Ой, а тут скандал был! К Аленище Соник заходил, помирились они. А потом снова поругались, в подъезде. Ух, Аленка его честила. Я выскочила, думаю, ножницы у нее отобрать, на всякий случай. А они — целуются. И тут эта корова выкатилась из своего угла. И, ну орать, про блядство, про дом свиданий. Я говорю — у них все законно. Он ее муж, говорю. А толку? Орала, что будет звонить и жаловаться, комиссию пусть шлют, с проверкой.

— Ойй… так это что, уже проверка приходила? Мужик этот? — испугалась Даша, припоминая свои неласковые ответы ответственному лицу.

Галка, прижимая к себе платье, прошла к зеркалу, оглаживая ткань. Ответила немного обиженно:

— Почему мужик. Мальчик. Вполне себе ничего.

— Ни фига себе, мальчик. Габаритный такой.

— Да уж, не Мишка наш, — фыркнула Галка.

— Я не разглядела, думала, щас на крыльце лужу сделаю. Только заметила — волосы светлые, из-под шапки.

Галка повертелась перед зеркалом, положила платье на стол, расправляя.

— Это, Дашенька, один из тех фотографов, помнишь, я говорила — студия в «Орхидее».

— Который тебя в мачку хотел?

— Нет, напарник его.

— А чего хотел? Ой, он же сказал, мол, с проверкой! Назвал что-то… тролльюрдинозавр-компания. Или комиссия. Наплел, да?

— Наплел, — засмеялась Галка, — а эти алкаши, они шифр сменили, теперь нам надо ключи заказывать, каждому. Завтра займусь. Не знаю, Дашка, чего хотел. С вахтершей пообщался, пакет твой мне вручил. Коту, говорит, привет передавайте. Спросил, как зовут.

— Меня?

— Нет. Кота. Я их познакомила. А тут и ты вышла, королевной, шумя водой в унитазе. И он свалил. Так что, это ты мне скажи — чего хотел?

Даша забрала волосы и закрутила их в хвост. Осмотрела у своего стола залежи срочных заказов, выдернула самый срочный и, усаживаясь, взяла в руки иголку.

— Ничего я не знаю, Галь. И знать не хочу. Тошно мне.

— Всем тошно, — наставительно ответила шефиня и тоже пригорюнилась, отходя от платья. Бродя по проходам и укладывая брошенные мастерами вещи, мрачно сказала:

— Эта карга еще пожарникам напишет, подожди. У нас ведь решетки без замка, разрешения на вывеску не дадут, пока не сменим. Эх, деньги, как в прорву. И тебя еще прятать.

— Давай повешусь, — серьезно предложила Даша, прокалывая шуршащий шелк, — вещи оставлю Патрисию, пусть продаст.

Галка глянула на Дашино убитое лицо. Взяла щетку и стала расчесывать густые волосы, с силой проводя по крутым кудряшкам.

— Глупая ты, Дарья. Повесишься, меня по судам затаскают. А кот твой лапы на себя наложит.

— Накладет.

— Нет. — Наложит.

— В горшок он наложит.

— Конечно, наложит. Вон уже миску корма сожрал.

— Му-у-ра! — оскорбленно отозвался Патрисий и, вспрыгнув на подоконник, стал вылизывать сытый белый живот.

— Галя…

— М-м-м?

— А эта фотостудия, в «Орхидее», где именно?

Галка подошла к окну, поманила к себе Дашу и показала наверх, туда, где светились в рядок несколько желтых квадратов:

— Под самой крышей. На верхнем этаже. Оттуда вид такой, прелесть. Неплохо там, три зала разных и еще жилая секция, с кухней. Чисто Париж.

Даша смотрела на желтые квадратики… Оттуда махал руками черный крошечный человечек, когда она курила в форточку. И светом ей мигал. Но разве оттуда хоть что разглядишь — через шоссе и остановки, магазины и детские площадки, с такой верхотуры.

Галка зевнула, погладила Патрисия по гладкой спине:

— Ладно. Еще поработать надо. А завтра утром балерун придет. Жену свою приведет, кучу вещей ушить надо, похудела она у него сильно, после медового месяца. Посмотришь на богему.

— Настоящая богема?

— Ну… Директор театра музыкального. Денег у него изрядно. Жена совсем девчонка, кажется, откуда-то привез. На бывшую мы у Талашовой когда-то шили, теперь вот на нынешнюю будем.

К ночи, проводив Галку, Даша почистила зубы, умылась и улеглась на скрипучий диван. Слушала гул лифта, неясные разговоры в подъезде, шаги и смех. Дала себе обещание позвонить завтра домой: ей очень не хотелось, — мама по голосу мгновенно определяла, что у нее не так. Но соскучилась ужасно. По мокрому ветру с запахом моря, по брату Тимке, уткнувшемуся в компьютер, и по теплой серенькой зиме, с зеленой травой на газонах и бледными цветочками на парковых кустах, обманутых зимним теплом.

Чтоб не заплакать, закрыла глаза и, прижимая к животу мурлыкающего Патрисия, стала думать о новой коллекции, которую надо обязательно отшить, сразу после праздников и начать, хоть по часику в день. Сон летал под мигающим потолком, трогал веки мягкими лапками, крутился, перемешивая реальность.