Елена Блонди - Ателье [СИ]

— Менты!

И владельцы игрушечных монстров испарились в боковых проходах, оставив на каменном полу свое тявкающее, стреляющее и жужжащее войско.

Дашу держали за локти два милиционера, а она плакала, топала ногой и, вырываясь, кричала, ничего не видя:

— Скотина! Патрисий! Деньги отдай!

Через несколько минут она сидела в маленьком закуте, отгороженном решеткой от унылого казенного помещения, рыдая, стучала разбитым кулаком по деревянной засаленной лавке, а у большого стола гоготали два парня в серой форме, довольные неожиданным развлечением.

Ушибив кулак, бессильно осела на лавку, вцепившись в деревянные планки дрожащими руками. И обводя заплывающим глазом серые ободранные стены, черные решетки, пару исцарапанных канцелярских столов и толпу тонконогих металлических стульев, ужаснулась, падая в черное отчаяние. Вот тебе, Даша, и счастливый Новый год!

— Да заткнитесь все! — рявкнул человек за столом и парни, умолкнув, отошли, не переставая скалиться. У сидящего на широком бледном лице краснели воспаленные от недосыпа глаза. Даша подавила рыдания и притихла, всхлипывая.

И, через щелку заплывающего глаза рассматривая человека в погонах, вспомнила! Бродягу, который напал на нее в переходе, она уже видела. Это же он маячил серой сутулой тенью за девочкой, которая пела про могилку!

— Успокоилась? — мужчина грузно встал, подошел к решетке, держа в руках папку, — сейчас протокол будем составлять.

— Н-не надо протокол, — попросила Даша.

— Я тебе обещал привод, попрошайка чортова? Достали своими праздниками, поблядушки. После такого дежурства язву желудка снова лечить. Праздник… Да вам каждый день праздник!

— Ы-ы-ы-ы-ы, — вспомнила Даша волшебное слово.

— Заткнись! А то поедешь отсюда в вытрезвитель, прямо сейчас.

Даша заткнулась. Тяжело дыша, сидела, сглатывая. Вытянула шею, украдкой пытаясь рассмотреть, нет ли в комнате Патрисия. Сердце тяжко стукало, наливаясь тоской, как наливается шишка на месте удара.

— Рассказывать будешь?

— Я?

— Угу. Ты. Язык работает? Или перетрудила за ночь-то? — дергая тесемку папки, он брезгливо рассматривал окровавленное Дашино лицо.

— Вы. Не имеет-те права. Так говорить… — она хотела снова заплакать, но не разрешила себе, боясь, что начальник выполнит угрозу насчет вытрезвителя.

— Права качать в другом месте будешь. Фамилия?

— Лесина.

— Имя отчество?

— Даша. Дарья Ви-тальевна.

— Место жительства?

— Ю… ю… ж…

— Юго-западный округ?

— Южномо-о-орск… — Даша все-таки расплакалась, и, дергая руками полуоторванный карман пальто, привалилась к стене, опустила голову, чтоб не видеть улыбок на лицах ментов.

— Чего? — внезапно сильно удивился начальник. Подошел к самой решетке, — и давно из дому? Да не реви, сопли вон побежали.

— Го-од скоро… нет. Уже год.

Загремел засов на решетке, лязгнула дверь, заскрипела, открываясь. Широколицый уселся рядом с Дашей, сунул ей бумажную салфетку.

— На, вытрись. Рассказывай.

Даша судорожно вздохнула. Вытерла слезы и, осторожно прикладывая салфетку к распухшему носу, высморкалась. Скомкала мокрую бумагу. Обязательно надо объяснить, внятно, чтоб понял, никакая не проститутка. Он, вроде на человека похож, не то что эти два козла. Покосилась на откровенно веселящихся парней. Вцепилась в мокрый комочек и, дергая его, начала, стараясь, чтоб голос звучал убедительно:

— Я в ресторане была, с другом. Он к нам жену приводил, потому что она похудела сильно. Она говорит, что сама, но я думаю, таблетки, эти, с морозником. Так вот, он меня в ресторан. И ее в ресторан. Только за стенку. Ну, я и ушла. Убежала. А у нас витрину разбили, и Патрисий выскочил. Это кот, Патрисий — кот.

— Ты в зоомагазине, что ли, работаешь?

— Почему? А. Нет, я шью. Я ведь сказала уже — он жену привел, ушить.

— Ясно. Дальше.

— Я обиделась. Потому что соврал. И ее жалко. Она же худела, дурочка, потому что любит. Понимаете?

— Не очень. Дальше давай.

— А в метро, там ребята были, с ништяками. И украли сумочку.

— Сколько их было, приметы?

— Нет, — испугалась Даша, — они не крали, сигареты я сама отдала. Ну, только Петр украл виски, но он долил бутылку, чаем. Это же не считается, за кражу?

— Чай?

— Что чай?

— За кражу, чай?

— Какой чай?

— Он, что, в буфете работает?

— Кто?

Офицер мягко положил папку к себе на колени. Увидев его лицо, Даша заторопилась:

— Я лучше сначала…

— Не надо сначала! Ты говори, почему дралась в переходе?

— Так я и… У нас витрину разбили, украли шубу. Она, правда, все равно лезет.

— Куда?

— Что куда?

— Куда лезет? А, ладно. Дальше.

— Я убежала. И Патрисий убежал. А сумочку украли в метро.

— Кто?

— Да какая разница, — Даша махнула грязной рукой, — они уехали уже. Главное, я вышла, а тут Курский. А у меня обратно войти нет денег!

— Угу. Значит, ты на Курском, ночью, и решила заработать, чтоб в метро проехаться?

— Да. Потому что у Галки телефон не отвечает, а у Данилы я не знаю, восьмерка или девятка.

— Ясно, — без выражения сказал милиционер, — дальше.

— Там пела девочка. Ужасно так пела. Кошмар просто. И ей дали денег. А кот голодный.

— Ты его украла? Разбила витрину и украла?

— Да вы что? Это же Патрисий!

— Это все меняет… Дальше.

— Петь я не умею, — сокрушенно призналась Даша.

Один из подчиненных хрюкнул и обмяк на спинке стула, бессильно свешивая руки. Даша сурово посмотрела на него.

— Я читала стихи. Сперва.

— Зачем?

— Ну, кот же голодный!

Начальник что-то промычал и хлопнул себя папкой по колену. Даша торопливо дополнила:

— На английском никому, оказывается, не интересно. А тут пришла дама и попросила насчет платья. И ее муж дал мне денег. Вы не думайте, они сами. И даже Патрисию купили ветчины. Они очень хорошие.

— И где они?

— Уехали. Потом еще девочка была, и толстая такая армянка. Ей даже золотое платье можно, хотя и в возрасте уже, но брюнеткам это можно.

— Ты разрешила, значит.

— Причем тут я, — оскорбилась Даша, — есть же вкус, есть правила.

— Хоть понимаешь, сколько ты правил нарушила?

— Но они все хотели! И я помогла. Вы знаете, что такое — Платье Счастья?

— Нет.

Она встала, скидывая пальто. Повернулась, стягивая рукой порванный серебристый подол.

— Вот! Видите? Оно для каждой — свое.

Парни бросили стол, подошли ближе, разглядывая Дашу.

— Ну, понял. Ты заработала денег. И пошла себе… на метро?

— Нет. Ко мне там женщина, еще.

— Тоже за платьем?

— За туфлями. Ой! — Даша снова села, глядя перед собой, и прошептала упавшим голосом:

— Туфли там, в переходе…

— Ее?

— Мои! Теперь их украдут! — она всхлипнула.

— Количество краж зашкаливает, — подвел итог офицер, — ну?