Елена Блонди - Ателье [СИ]

«Нам — работа, а этим — сплошная игра». Даша вздохнула и изобразила на лице внимание.

— Ну, — горделиво сказала новоиспеченная Шанель, оглядывая свое творение, — какие будут еще идеи?

Народ молчал, поглядывая на свои столы. Ждал, когда отпустят поработать.

— Шнурки надо убрать, — не выдержала Даша, — трикотаж потянется, некрасиво.

Элла метнула в нее злой взгляд. В первый день ее царствования в ателье пришел Данила. За горшком. Увидев его, Элла расплылась в улыбке:

— Даньчик! Привет, дружок, какими судьбами?

И пошла навстречу, старательно покачивая бедрами. Данила посмотрел на мрачную Дашу в углу и, сбивая на затылок пыжиковую шапку, увернулся от дружеских объятий. Громко ответил:

— Я за вещами пришел. Дашиными. Она ко мне переезжает.

С тех пор Элла Дашу игнорировала, а если и обращалась к ней, то с видом снежной королевы, которой крепко наступили на подол, а заодно сшибли корону.

— Рюши не нужны, — подсказала Настя, разглядывая рисунок.

— Силуэт сделать не узкий, а трапецию, — поспешил внести свой вклад Миша.

— И длину лучше до колена, — пискнула Алена.

Элла положила карандаш и выпрямилась. Дернула на цветной груди большую перламутровую пуговицу.

— Поиздеваться вздумали? — оглядев всех пронзительным взглядом, сунула лист ближе к Насте, — готовь выкройку, будете отшивать. С рюшами и шнурками!

Соскочила со стула и, вихляя бедрами в тигровых полосках, отправилась к телефону. Настя понесла лист в раскроечную, держа на вытянутых руках, как испачканную тряпку.

— Софа! — послышался из холла рыдающий голос, — Софочка, приезжай, дорогая! А потом в солярий.

— Ненавижу пионэров, — сказала Даша, возвращаясь к горе недошитых бойскаутских юбочек. Выдернула одну и сунула край под лапку машины. Ну почему вместе с хорошим обязательно приходит такое, эдакое. Чтоб жизнь медом не казалась?.. Так назидательным тоном говорил ей брат Тимка, когда она жаловалась на судьбу. За это получал кинутой подушкой. Но в Эллу подушкой не кинешь.

Она сложила простроченную юбку и взяла пиликающий телефон. Звонила Галка.

— Даш, я из талашовского дома моды, сейчас буду. Выкройки новые везу. Как там?

— Да так, — Даша, прижимая к щеке телефон, выудила из кучи тряпья следующую юбочку.

— Эллочка наша людоедка, на конкурс собралась?

— Знаешь уже?

— Не просто знаю, — в трубке послышался смешок, — я его сама девчонкам предложила, чтоб затеяли. Приеду, расскажу.

Через час Даша, суя в пасть машинке следующую юбку, слушала, как в холле Элла и Галка бубнят, время от времени повышая голоса.

— А прибыль? Когда прибыль? — восклицала Элла.

— Работать надо, а не дергаться, — отвечала Галка.

— Ну, знаешь…

Тут машинка снова включалась, заглушая Эллочкины претензии и Галкины объяснения.

Вскоре, утомившись разговорами, Элла застегнула свою шубку и, освежив перед зеркалом губы, отъехала по неотложным делам: солярий, бутик, косметический кабинет. А Галка собрала всю команду в чайном углу.

— Значит так. Платье ее дурацкое сошьем. И еще два сошьем, в срочном порядке. Нась, не кривись, есть план. Ты, Мишка, возьмешь все текущие заказы, Алена поможет. На конкурс заявим три вещи, и пусть она едет себе в свой Таиланд.

— Да кто ее возьмет, со шнурками-то, — Алена болтала ложечкой в чашке и, вынимая, облизывала, показывая мелкие зубки.

— Она купила семинар. Возьмут.

— Угу. И нас своими шнурками опозорит. На весь Таиланд, — расстроилась Даша.

— Не-а. Повезет три платья. Пусть там выбирают. А конкурс — фигня на постном масле. Главное… — Галка положила на столик руки с коротко остриженными ногтями и уже чуть узловатыми суставами. Улыбнулась, — главное, ее три недели не будет. За это время мы обе коллекции на весеннее дефиле отошьем!

— Спать не придется, — подытожила Даша задумчиво, — ну я-то ладно, а ребята?

Но Настя, Алена и Миша одновременно закивали поверх чашек.

— Могу Любочку подключить, — вдохновился Миша.

— Не надо, — поспешно сказала Галка, — это уж на самый крайний случай.

И, ставя чашку, заторопила:

— Ладно, бегом за работу.

Остаток дня Даша уже ничего не видела и не слышала и впервые порадовалась массовке, которую можно было шить, не глядя. Руки работали сами, а перед глазами бродили единороги, смеялись девочки, расчесывая длинные волосы деревянными гребнями, окунали босые ножки в прозрачную воду, глядясь в ручей… Платья на конкурс в Таиланд, конечно, сошьются. Не зря же, сидя за чаем или, собравшись вокруг большого стола, они трепались, показывая руками на себе или расправляя очередной принесенный заказчицами отрез, — и вещи будто рождались из воздуха. Сколько их уже было, проговоренных и оставленных на потом, когда появится свободное время. Времени не было, но зато можно растянуть это, куском трикотажного полотна, вместить в мерно идущие ночи и дни еще что-то.

Вечером, когда окна совсем почернели и Галка, пройдя, задернула белые жалюзи, пришел Данила: вдвоем они вынули Дашу из-за машины, усадили за стол и налили последнюю чашку чая.

— Теперь, как я, — констатировала Галка, рассматривая Дашины покрасневшие глаза, — Даня, ты на нее не покушайся, умой и кинь спать, утром она мне нужна. Мозговой штурм устроим.

— Галя! — Даша поперхнулась коржиком, а Данила, которому все, как своему, рассказывали, захохотал.

Потом они шли, хрустя старым слежавшимся снегом, Даша цеплялась за локоть Данилы и молчала, отдыхая. А он, посматривая, как свет из окон падает на ее осунувшееся лицо, сказал:

— У нас вечерняя фотосессия. Серега снимает. Талашовские модельки придут, три часа будут работать. Хочешь — посмотри, не выспишься только.

— Я лягу лучше.

— Ирена тоже придет…

Даша замедлила шаги.

— Тогда посмотрю.

Когда лифт привез их на последний этаж, Даша вышла, что-то говоря, и смолкла, остановившись перед большими дверями. Белую стену, от одного окна до другого, покрывал рисунок. Серые и черные линии, будто огромная гравюра. Высветленное лицо, вернее два лица, перекрывающие друг друга, в сдвоенном изображении. Левое чуть запрокинуто, и глаза смотрят поверх голов, волосы надо лбом уходят назад и падают, небрежно заправленные за уши. И правое лицо, чуть опущенное, так что глаза исподлобья глядят на зрителей.

ТАБИТИ — светлой вязью написано в левом верхнем углу название студии. И, Даша опустила глаза и крепче сжала руку Данилы, — АПИ — черные буквы в правом нижнем.

— Это же… это я?

— Ага. Две тебя. Теперь тут, навсегда. Небесная Табити и земная Апи.

Меховая шапка съехала на ухо, и он, нашарив ее на макушке, сбил, подхватывая рукой. Взъерошил вспотевшие волосы и смущенно улыбнулся.

— Спасибо… — сказала Даша.