Елена Блонди - Ателье [СИ]

Надо сказать, что премированный высокообразованный дизайнер Элла Валентиновна не уставала радовать подчиненных изысканным вкусом, как своим, так и избранных ею всемирно известных кутюрье. Из огромного числа модных тенденций и масштабных распродаж в столицах мировой моды Элла безошибочно выбирала самые безвкусные и кричащие наряды. Что сидело в ней — память ли о крестьянских предках (красно да голубо — дураку и любо, как-то процитировала Даша бабушкину поговорку), личный ли вкусовой дальтонизм, тлетворное воздействие телевизионных программ, или непомерные амбиции, мешающие увидеть и понять настоящее, — но каждое ее появление было похоже на аттракцион в ярмарочном балаганчике… Белая мини-юбка из скрипящей клеенки, черная кружевная блузка, расшитая золотыми звездами, платье с нарисованной на лобке огромной красной клубничиной, лосины всех звериных расцветок, клетчатое пальто с золочеными пуговицами размером с блюдце… И множество других вещей, рядом с которыми гардероб барышни Наташи, которая когда-то напугала Дарью пристрастием к стразам и сетчатым чулкам, казался верхом английской чопорности. Иногда после ухода Эллы Галка лезла в запертый гостевой шкафчик и доставала оттуда бутылку марочного коньяку.

— За вредность, — мрачно говорила, оделяя всех маленькими рюмками, — молоко тут уже не поможет.

— Только лоботомия, — выпивая лекарство, жаловалась Алена.

Сегодня Элла сверкала. Серебряная с разводами парча, сложенная большими углами, окутывала (нет, подумала Даша, не сводя глаз, другое слово надо, жесткое), оборачивала тонкую фигуру, открывая голые плечи почти по локоть. Разводы на парче были красные. Камушки на рукавах и подоле — зеленые. Пуговицы — сапфировые синие.

Жестом оперной певицы Элла медленно отстегнула пуговицу и распахнула одеяние. Парча зашуршала. Миша икнул. Алена пробормотала что-то умирающим голосом. Под парчой взорам туземцев открылся обтягивающий комбинезон из золотой сетки, плотно схватившей худые ноги до самых щиколоток. Галка кашлянула, вперяя взгляд в рядочки веселых кружавчиков на манжетах штанин. А Даша, растерянно сложив руки перед грудью, не могла отвести глаз от черного кожаного лифчика с грубыми клепками и таких же шортов, призванных, видимо, прикрыть срам, обтянутый прозрачной сетью.

Еще на Элле была новая голова. Так показалось Даше, когда хозяйка кокетливо встряхнула огромным одуванчиком ярко-рыжих кудрей, поправляя их унизанной толстыми браслетами рукой. Что это были за браслеты, Даша смотреть не захотела, и закрыла глаза.

Тишина длилась. Элла убрала руку от могучего парика и, надув прорисованные сверкающим блеском губы, подытожила:

— Так и знала. Куда уж вам. Последние тенденции, между прочим. Не про вас.

— И слава богу, — прошептала Настя.

— С вами каши не сваришь, и вот я создала, мы создали, — Элла повернулась, шурша, и выдернула из-за спины стройного женоподобного мальчика, с умильно пухлым ротиком и большими подведенными тушью глазами, — мы с Тэком создали свою коллекцию для показа.

Щелкнули Мишины ножницы, сладкий Тэк, пошарив глазами, нашел брата по гендеру и послал ему многозначительную улыбку, складывая губы сердечком. Миша поспешно отступил и, держа ножницы перед собой, укрылся за швейной машиной.

— Заявочку я оформила. Коллекция называется «Золотая рыбка в сетях гламура». Это, если вы еще не поняли, — она приосанилась и поймала сползающую с локтей парчу, — ирония и юмор. Дорогая ирония, с большим вкусом отшитая. Десять вещей. Как и положено по заявке.

По замершим мастерам пронесся глухой ропот. Галка медленно вышла вперед и встала перед парочкой новоиспеченных дизайнеров.

— Я… Я свое мнение при себе пока оставлю.

— Правильно сделаешь! — Элла задрала острый подбородок. Тэк испуганно захлопал ресницами.

— Только вещи уже заявлены. По правилам. С фотографиями. И ты не имеешь права переиграть. У нас все есть — портфолио, утвержденная заявка, манекенщицы.

Она стояла перед своим маленьким войском, невысокая, коренастая, в узком черном платьице и высоких шнурованных сапогах, с поднятой большой головой, которую крупные каштановые кудри делали еще больше. Выдвинув квадратный подбородок, гневно смотрела, уже не на безумства парчи, камней и золота, а прямо в глаза своей бизнес-партнерше. Мастера подобрались ближе, обступив Галку с флангов. Только Миша на всякий случай держался за спинами, укрываясь от супер-мальчика Тэка. И в снова наступившей паузе показалось, сейчас Элла дрогнет, смешается, опустит блестящие злостью глаза. Но та, пожав плечиком (что заставило парчу снова свалиться на локти), лениво ответила:

— Подумаешь. Заявку вашу я сняла, мы теперь творческая группа «Элла Вэлла», а ваша оформлена на старое название. Моя доля в бизнесе основная, все права я имею. Можете со мной судиться. У вас для этого целый завтрашний день.

Она подняла голову, рассматривая цветные подолы спрятанной за шторой коллекции Даши и Галки. Усмехнулась.

— Не желаю, чтоб вы своими тоскливыми тряпками мое имя позорили. Разве это вещи? Ни полета, ни фантазии, ни новых тенденций.

— Зато они красивые. И всегда такими останутся. А твою иронию после показа выкинут на помойку! — крикнула Даша.

Элла смерила ее насмешливым взглядом.

— Ой, кто заговорил? Понаехавшая без регистрации вякнула? Да, да, твой бывший рассказал… А еще от него удрала, чужое прихватив. Да что ты сечешь в высокой моде, деревня? У вас там коз пасут в таких шмотках, да? Ты бы еще молдаванских частушек на показе спела, с девками!

— Что? — Даша растерялась, — какие частушки?

— Короче. Ты уволена. Завтра чтоб я тебя не видела в «Элле Вэлле». А вы все, — она оглядела тесную группку, — я комнату арендовала соседнюю, где раньше колясочная была. Сядете там, чтоб не мозолить глаза моим клиентам, будете отшивать массовку — фартуки для мясных отделов. И никаких ЕП, детдомов и прочих пролетариев. Наступает новая жизнь!

Все вздрогнули от звенящего грохота. Это Миша уронил большие ножницы из ослабевших рук. Элла победно окинула остолбеневших мастеров острым взглядом и, томно завертываясь в парчу, удалилась, кивнув семенящему следом Тэку.

Уныло гудела старая неоновая лампа, в свете которой лица молчащих ребят казались мертвыми. Галка, постукивая в пол каблуком, немного подумала и, подняв большую голову, сказала:

— Ну что. Не умерли, чай. Чай… Жалко, коньяк кончился.

— Щас! — встрепенувшись, крикнул Миша, убегая к своей сумке. Вернулся, потрясая стеклянной бутылкой, заткнутой неопрятной пробкой из газеты, — вот!

— Самогон, что ли? — Галка шуровала на чайном столике, выбрасывая конфетные фантики, сдвигая к стене немытые чашки, — из дому?