Виктор Устьянцев - Премьера

Они долго стояли так, боясь шелохнуться. Виктор чувствовал, как руки ее постепенно отогреваются, как тонко и стремительно бьется в них кровь, как они слабеют, и ощущал, как все чаще и сильнее начинает колотиться его сердце.

К шестому или седьмому представлению роль обкаталась, публика принимала Виктора хорошо, Валентина Георгиевна хотя и сдержанно, а все-таки иногда похваливала, и сам Виктор уже начал верить в успех, но относил его за счет всего лишь случая. «Роль получилась только потому, что Катю играет Марина, тут мне и притворяться не надо. А если бы играла другая или я играл бы другую роль — ничего и не получилось бы».

Но вот стали готовить новый спектакль, а у Марины как раз в это время начинались выпускные экзамены, а потом и вступительные, и, несмотря на ее настойчивые просьбы, Валентина Георгиевна роли ей не дала. Партнершей Владимирцева стала Нюра Астахова, разделочница с рыбзавода, девушка некрасивая и, как сперва показалось Виктору, весьма глуповатая. Но это впечатление сложилось от ее прежней роли, на самом же деле Нюра оказалась умной и безусловно одаренной, а главное, очень контактной. Видимо, ощутив антинастрой Виктора, она сначала послушно и терпеливо шла за ним до тех пор, пока Виктор не почувствовал, что он и сам не знает, куда ее вести дальше. И когда он приостановился в нерешительности, Нюра пошла сама, он неохотно, будто по инерции, потянулся за ней, а потом уже старался не отставать от нее.

И когда на него вновь обрушились аплодисменты, он отнес их опять же не на свой счет, а переадресовал очередному случаю, сведшему его с мудрой и талантливой Нюрой только потому, что у Марины в это время были экзамены.

Ко всем прочим талантам у Нюры был еще и голос, его Валентина Георгиевна обнаружила за кулисами, когда Нюра, переодеваясь, что-то напевала.

— А ну-ка, еще раз! — представ перед Нюрой, потребовала Валентина Георгиевна.

Нюра испугалась, но повторила.

— Теперь хуже! — разочарованно отметила Валентина Георгиевна и спросила: — А почему?

Нюра подумала и предложила:

— А вы уйдите куда-нибудь. А то я вас боюсь, оттого и… робею.

— Хорошо. Продолжай, — согласилась Валентина Георгиевна и ушла в ближайшую кулису.

— То-о не ве-е-тер ве-етку кло-нит, не-е ду-убра-вуш-ка шу-ум-ит, — затянула было Нюра, но тут же оборвала себя: — Нет, Валентина Георгиевна, не могу так. Вы уж совсем уйдите, а то я вас чувствую и все еще робею.

Валентина Георгиевна послушно перешла в более дальнюю кулису, и Нюра опять затянула:

— То-о не ве-е-тер ве-етку…

И надо же было, чтобы именно в это время вошел Виктор и подтянул:

— Не-е ду-убра-вуш-ка шу-ум-ит…

Когда они с Нюрой допели песню до конца, из-за кулисы вышла Валентина Георгиевна и, похлопав в ладоши, воскликнула:

— Браво! Мо-лод-цы! — Сделав паузу, озабоченно сказала: — Однако петь вы не умеете! Витя, не знаю, есть ли у тебя верхнее «си», но в дуэте ты его не берешь. По-моему, слишком стараешься, потому и не берешь. А ну-ка, отпусти дыхание!

Вот тут-то он и выяснил, что не только ходить, а и дышать не умеет.

И Валентина Георгиевна стала учить их с Нюрой дышать. И начались бесконечные: «и-и-и», «а-а-а», «о-о-о», пока Валентина Георгиевна их с Нюрой «распевала». А потом шли по тексту — всего два куплета, но тогда они еще не знали, что Валентина Георгиевна на этих двух куплетах уже замесила тесто будущей оперетты и оттого так страстно кричала:

— На своей ноте дыхание не трогай. А верхнюю ноту бери коротким дыханием. Ключичным. Ах, не знаешь, что такое «ключичное»? Вот, слушай.

И Валентина Георгиевна вдруг выдала такое, что они с Нюрой обалдели.

Они и не подозревали, что Валентина Георгиевна потому и выдала, что увидела в них надежду на осуществление своей давней мечты — создание музыкально-драматического театра.

А Марина между тем первый же экзамен у той самой математички, только что вышедшей замуж, едва вытянула на тройку. Остальные, правда, сдала все на пятерки, но это уже ничего не меняло, в институт все равно пришлось вместо одного сдавать все экзамены. Как раз в этот год в институте культуры открывался актерский факультет, объявили творческий конкурс, но из-за неосведомленности претендентов оказалось не так много, и Марина преодолела этот конкурс легко.

— Теперь твоя очередь, — сказала она, показывая Виктору новенький, еще пахнущий типографской краской студенческий билет.

— Но, насколько мне известно, туда берут только после десятилетки. А у меня всего девять классов. И еще — творческий конкурс.

— Ну, за конкурс ты не волнуйся, а вот со школой… Может, в вечернюю?

Это начисто ломало все планы Виктора. Правда, на плавбазе краболовной флотилии работала заочная школа, но как быть с театром? Если у него нет призвания, то можно и театр бросить. Но тогда какой же смысл поступать на актерский факультет? А если не поступать, то зачем этот аттестат зрелости? Пальто для матери сейчас куда нужнее. Так что же бросать?

И он решил бросить… курить. Тридцать пачек «Примы» в месяц не ахти какая сумма — всего четыре двадцать. Но если еще и четыре воскресенья на товарной железнодорожной станции по червонцу за каждое — это почти ползарплаты еще. Плюс — здоровье. А главное — останутся и школа, и театр, и… Марина. Ей-то эту арифметику знать незачем.

Недовольной оказалась Валентина Георгиевна:

— Как это всего два вечера в неделю? А репетиции? Я же тебе такую роль предлагаю!

— Не возьму я эту роль, мне школу закончить надо.

— Надо, — согласилась Валентина Георгиевна и вздохнула: — А жаль!

— Чего жаль-то?

— Тебя! И роль. Ну да ладно, учись. Однако от текущего репертуара я тебя не освобождаю и двойника не дам!

— Ну уж с текущим-то я как-нибудь справлюсь.

— Вот-вот. И на том спасибо.

А текущий репертуар поглощал как раз те два свободных вечера, что оставались от школы и вокзала. Правда, к весне Валентина Георгиевна все-таки приготовила ему двойника, но тут начались экзамены. Сдал их Виктор хорошо, не сомневался, что и вступительные в институт сдаст не хуже, а за успех на творческом конкурсе Валентина Георгиевна абсолютно ручалась.

И напрасно!

К тому времени актерский факультет просуществовал в институте уже год, и количество абитуриентов возросло в двадцать четыре раза. Учиться «на актера» ринулась добрая половина выпускников школ не только города, а и близлежащих областей, и творческий конкурс начал стремительно перерождаться в конкурс влиятельных пап и знакомых. Служители муз, не терпящие суеты, стали поспешно воздвигать плотину, чтобы приостановить этот бурный поток, но у них еще не было опыта возведения прочных гидросооружений, и плотину то и дело прорывало то в одном, то в другом месте. И пока служители пытались залатать то один, то другой проран, кто-то заполнил списки, и служители вкупе с абитуриентами лишь слегка помахали кулаками после драки.