Вильям Козлов - Когда боги глухи

Перед партийной районной конференцией Абросимова вызвал к себе первый секретарь обкома. Он стал уговаривать поработать еще хотя бы пару лет: дескать, в Климовском районе начнется большое сельское строительство, семь колхозов реорганизуются в два крупных совхоза с животноводческим уклоном.

Дмитрий Андреевич настоял на своем: он педагог-историк и твердо решил снова учить ребятишек. И потом, по договоренности с областным отделом народного образования бывший директор детдома Ухин уже утвержден заврайоно. Энергичный товарищ, он потянет это дело. Вместо себя на должность первого Абросимов порекомендовал своего второго секретаря — ему тридцать пять лет, по образованию агроном, ему, как говорится, и карты в руки. И вообще, он, Абросимов, пришел к выводу, что первых секретарей райкомов партии необходимо менять через пять-шесть лет…

— И не жаль вам бросать партийную работу? — спросил Иван Степанович.

— Какой смысл держать на партийной работе человека, который утратил чувство новизны, стал близоруким? — ответил вопросом на вопрос Дмитрий Андреевич. — А рано или поздно это со многими случается…

— По-вашему, выходит, вполне естественно возвращаться к тому, с чего начинал?

— Это не правило, а мое личное мнение. Не знаю, как другие, а я почувствовал, что на посту первого секретаря райкома не смогу больше приносить пользы. Я уже не раз ловил себя на том, что не хочется обострять отношений с людьми, не хочется лишнего беспокойства, короче, начинаешь пробуксовывать на одном месте… И тут, как грибы из-под земли, появляются подхалимы, которые готовы за тебя решать все вопросы, они пишут доклады, речи, готовят резолюции, а ты только подмахивай пером и делай вид, что все от тебя исходит…

— А вы не упрощаете? — остро взглянул на него Борисов.

Дмитрий Андреевич мысленно подсчитал, сколько тому лет, но, про себя усмехнувшись, решил, что это не имеет значения: он, Абросимов, высказывает свою точку зрения, а как истолковывает его слова секретарь обкома — это его дело. Своих непосредственных руководителей Абросимов уважал, особенно если это умные люди, но никогда не боялся, не подхалимничал и преданно в рот не заглядывал, и это хорошо известно первому секретарю обкома. Конечно, себя Дмитрий Андреевич не считал сильно состарившимся, но физически ему уже трудно было руководить Климовским районом, иначе не проглядел бы у себя под носом попавшихся на приписках, разбазаривании государственных стройматериалов, попросту на элементарном воровстве четырех руководителей. Бюро обкома партии решало судьбу этих ловкачей. Вот тогда-то он окончательно понял, что на его месте необходим более молодой и энергичный руководитель. Таким ему представлялся второй секретарь Иванов, который два года проработал с ним рядом. Нашелся даже какой-то негодяй, который написал в ЦК анонимку на Абросимова, обвинив его в том, что, дескать, в Андреевке за государственный счет строит себе двухэтажный дворец… Была комиссия, дотошный Дерюгин представил все документы. Ни одного кубометра строительных материалов, ни одного кирпича не привезли в Андреевку из Климова!

На районной партийной конференции избрали первым секретарем райкома Иванова, Абросимова включили в состав членов районного комитета партии.

Иван Степанович после конференции подошел к нему, обнял за плечи и сказал:

— Наверное, там на озере, где расположен ваш детдом, великолепная рыбалка? Не возражаете, если я как-нибудь к вам нагряну? Хотя бы в месяц раз да вырываюсь на рыбалку.

Уж тут-то Дмитрию Андреевичу нужно было смолчать, а он, расхвалив свое озеро, не мог не вспомнить про реку Тверцу, в которую по халатности руководителей камвольного комбината спустили какую-то отраву, в результате чего в городке с неделю стояла жуткая вонь от погибшей рыбы. Загубили се десятки тонн, Дмитрию Андреевичу — он выезжал туда по сигналу жителей — показали разложившегося на берегу трехпудового сома, таких громадин, он, признаться, и в глаза не видел! На бюро райкома директору комбината и главному инженеру, виновным в содеянном, объявили по строгому выговору с занесением в учетную карточку, кроме того, народный суд присудил им штраф… И уплатили его из… одного государственного кармана в другой.

… Поплавок резко подпрыгнул и стремительно ушел под воду. Испытывая азарт, он подсек и подтянул к себе удилище. Оно изогнулось дугой, зеленоватая жилка задрожала, сбрасывая с себя мелкие капли, поплавок вынырнул, будто подмигнул красным глазком, и снова исчез. Самое приятное на рыбалке — это ожидание крупной рыбины, нет слов, приятно выдергивать и маленькую, но всегда в душе таится надежда, что вот-вот возьмет большая! Абросимову дважды повезло на этом озере; он подцепил в лопушинах подряд три почти килограммовых леща, а однажды, примерно через неделю, вытащил на кружок четырехкилограммовую щуку. Теперь в погожую погоду он рано утром выезжал на озеро.

Добыча медленно подтаскивалась к лодке, он даже увидел широкую, с темными полосками спину, но кто это — крупный окунь или щука — определить не смог. Рыбина сразу ушла в глубину, натянув струной тонкую жилку. Он уже не раз замечал, что, прежде чем оборваться, жилка обязательно тихо зазвенит, будто предупреждая… Так оно и случилось: послышался звон, затем громкое треньканье — жилка оборвалась!

Вытащив кусок ржавого рельса, который служил якорем, Абросимов положил удочку на дно, взялся за весла. Солнце уже вовсю сняло над соснами, когда он выплыл из заводи, прямо перед ним на высоком берегу, как сказочный дворец на острове Буяне, возникло двухэтажное, с затейливой башенкой здание детдома. Издали оно казалось белым, воздушным, на самом же деле будущей осенью нужно делать большой ремонт внутри и подкрасить облупившийся, с голубоватыми подтеками фасад. Подсобные помещения, столовая располагались ниже, почти у самой воды. На травянистом берегу виднелась ржавая кабина полуторки. Нужно открыть в подсобном помещении слесарную мастерскую по ремонту тракторов и сельхозтехники… Абросимов улыбнулся: пока в детдоме имеется один испорченный трактор да старая с помятой кабиной трехтонка… Лодка мягко ткнулась в берег, Дмитрий Андреевич в резиновых сапогах перешагнул через борт, вытащил нос плоскодонки на песок, разобрал удочки, поднял металлический садок с рыбой — на уху и жаренку хватит! Двухэтажный дом, в котором он жил, находился в пятидесяти метрах от детдома. Внизу жили две семьи учителей. В трех соседних домах тоже поселились воспитатели. Если он добьется, чтобы здесь открылась десятилетка, нужно будет еще выстроить несколько домов для педагогов. Много чего надо… Пока еще в районе помнят, что он был первым секретарем, не отказывают в его просьбах, потом, к детдомовским ребятам у всех особенное отношение — для них не жалеют ничего. В основном здесь живут и учатся сироты, но есть и такие дети, у которых живы родители, но лучше бы они об этом и не знали. Это спившиеся люди, лишенные по суду родительских прав. Они иногда заявляются сюда в непотребном виде, к счастью довольно редко, и тогда некоторые ребята уходят в лес, чтобы с ними не встречаться: им стыдно перед товарищами и воспитателями за таких родителей.