Вильям Козлов - Когда боги глухи

У скотного двора Дмитрий Андреевич столкнулся с плечистым пареньком в школьной форме, он сидел на отесанных бревнах и щурился от солнца. Увидев директора, выплюнул окурок, машинально рукой разогнал сизый дым у лица. Вскочил и вытянулся, будто солдат в строю, и незаметно ботинком прижал тлеющий окурок.

— Ого, сколько наловили! — заметил он.

Абросимов присел на бревна, кивнул ему: мол, присаживайся рядом. Лицо у паренька мрачное, пухлые губы сжаты, на директора не смотрит. У него выразительные большие глаза цвета озерной воды, волевой подбородок, выпуклые скулы, волосы каштановые, спускаются прямо на высокий загорелый лоб.

— Сентябрь, а солнышко, как летом, греет, — добродушно уронил Дмитрий Андреевич. — В такой денек одни дураки в классе сидят, верно, Гена?

Гена Сизов стрельнул в директора быстрым взглядом из-под черных бровей, разжал губы:

— Ни за что меня сегодня учительница с урока выперла.

— Так уж и ни за что?

— Кто-то притащил в класс ежа и выпустил на уроке… Она почему-то подумала на меня и вытурила! — Гена на этот раз прямо посмотрел директору в глаза: — Честное слово, Дмитрий Андреевич, я тут ни при чем!

— Кто же ежа принес?

— Сука буду, не я… — Мальчик осекся и покраснел.

— Не хочешь товарищей выдавать? Это правильно… Но ты ведь самый старший в классе, мог бы не допустить этой глупой выходки.

— Но почему она подумала на меня?

— Потому что ты третьего сентября курил на переменке, — стал перечислять Абросимов. — Восьмого положил на стол учительнице живого угря, засунутого в капроновый чулок…

— Самая вкусная рыба, — улыбнулся Гена. — Это ведь был подарок. Первый раз я поймал на нашем озере угря.

— Хорош подарок: змея в капроновом чулке!

— Зря она его не взяла, — улыбнулся Гена.

— Ты очень хорошо знаешь немецкий язык? — спросил Дмитрий Андреевич.

— Не люблю я его, — снова нахмурился мальчик.

— Послушай, Гена, ты обратил внимание: на нашем озере все чаще стали пошаливать браконьеры? — как к взрослому, обратился к нему Абросимов. — В загубине, где в озеро впадает ручей, в прошлую субботу выметали мелкоячеистые сети. Причем снимали их с рыбой в воскресенье на виду у всех. Когда я подплыл к ним, они преспокойно на моторке укатили в сторону турбазы.

— Дмитрий Андреевич, надо бы нам достать акваланг, — загорелись глаза у мальчика. — Тихонько подплываешь под водой к сетям, разрезаешь ножом — и вся рыба снова в озере!

— Можно и без акваланга бороться с браконьерами, — задумчиво произнес Дмитрий Андреевич. — Подводная маска и ласты тоже сгодились бы. Подберешь старшеклассников, разумеется крепких, отчаянных ребят, и наведете тут порядок на озере. Они не только рыбу гребут, а и уток, гусей подстреливают. Помнишь, как нынешней весной палили из ружей в нерестующих щук? Озеро-то это наше, нам его и охранять положено.

— И ксива, то есть документ, будет?

— Я потолкую с лесничим Алексеем Евдокимовичем Офицсровым — он и рыбоохраной ведает, — и оформим все по закону.

— Эх, нам бы моторку! — вздохнул Сизов. — На веслах за браконьерами не угонишься. И хотя бы вшивое ружьишко для острастки!

— Без ружья обойдемся, — сказал Абросимов. — Браконьер знает, что идет на незаконное дело, поэтому, прослышат в округе, что у нас охрана на высоте, перестанут безобразничать, а рыба нам и самим к столу нужна, верно? Я договорюсь с рыбхозом, чтобы нам дали мальков судака, пеляди, карпа — мы разведем тут ценные породы рыб… Я слышал, что в старину владелец дворца, в котором вы живете, разводил в огороженных садках судаков, лещей, даже, говорят, запускал осетров.

— Капиталист? — уточнил Гена.

— Бери выше — сиятельный князь, — усмехнулся Абросимов.

— Наше озеро, а рыбу ловят посторонние… — начал было мальчик.

— Ладно бы ловили, как положено, они губят ее, выгребают подчистую. Дай им волю — все живое на озере погубят! До чего додумались! Подключаются к проводам высоковольтки и бьют бедную рыбу током!

— Двое, говорят, копыта откинули на Синем озере, — ввернул Гена.

— Ты с этим блатным жаргоном-то кончай, Гена, — покачал головой Дмитрий Андреевич. — Культурный человек, почти отличник, а разговариваешь, как беспризорник…

— Я не нарочно… Сами словечки-то срываются с языка.

— Ну, договорились? — поднялся с бревен Абросимов.

— О чем? — вскочил и мальчик.

— На днях приглашаем Офицерова, представителя из районной рыбинспекции и создаем Бслозерское общество охраны природы. Ты будешь старшим. По рукам?

Гена протянул директору маленькую, но крепкую руку:

— Забили!

Сизов прибыл в детдом из колонии для несовершеннолетних, куда попал за мелкое воровство, родителей у него не было, убегал несколько раз из детдома, было подозрение у Абросимова, что он и тут долго не задержится. У ребят Гена Сизов пользовался непререкаемым авторитетом, возможно, и потому, что был самым сильным и скорым на расправу. Дмитрий Андреевич исподволь приглядывался к нему, не особенно придирался к блатным словечкам, которые прилипли за время беспризорничества к мальчику, просил и воспитателей быть с ним помягче. И Гена пока вроде и не помышлял о побеге, а теперь, если его энергию направить в полезное русло, может, выбросит эту мысль из головы Вот только как его отучить от курения? Сам смолит, да и другие мальчики, глядя на него, балуются.

— Ты подскажи ребятам, чтобы разную живность не таскали в класс, — попросил Дмитрий Андреевич. — Это ведь жестоко не только по отношению к учителям, но к тому же ежу… Была у него семья, может быть, дети, папа, мама, а вы взяли и лишили его всего этого. Для вас это игрушка, а для животного — трагедия.

— А что, у них тоже… есть папы, мамы? — тихо спросил мальчик.

— Так я на тебя надеюсь, Гена, — улыбнулся Абросимов. Про папу, маму можно было бы и не говорить… — Дай-ка мне папиросы.

— Что? — опешил Гена.

— Куда ты припрятал пачку и спички?

Мальчик нагнулся и достал из-под бревна смятую пачку «Беломорканала» и коробок.

— Вам бы следователем работать, Дмитрий Андреевич, — усмехнулся Гена.

— Я знаешь как отвыкал от курева? — поделился Дмитрий Андреевич. — Купил леденцов — слышал, есть такие «Театральные» — и посасывал себе, когда тянуло курить… Заходи вечерком, у меня еще с полкилограмма осталось.

— Вот жизнь! — нарочито громко вздохнул мальчик. — Ни поговорить, как тебе хочется, ни покурить…

— Эх, Гена, Гена! — заметил Абросимов. — Курево-то как раз и укорачивает нашу жизнь. — Он сунул пачку в карман и зашагал к дому, потом остановился и, не оборачиваясь, уронил: — Шагом марш в школу!

Вадим Казаков только что вернулся из Москвы, и в первый же вечер ему позвонила Красавина и попросила завтра утром прийти к ней на Лиговку, У нее будет интересный человек, который хочет с ним познакомиться. Он обругал себя за невнимательность: уже месяца два не навещал Василису Прекрасную, всегда вот так — все откладываешь, откладываешь, а потом забываешь… Василиса Степановна говорила приветливо, в ее голосе не чувствовалось обиды. И все равно Вадиму было неудобно.