Вильям Козлов - Когда боги глухи

…Игорь отвлекся и не слушал, о чем толкуют за бутылкой Алексей и Родион Яковлевич. Они накалывали острыми прутиками маслянистые шпроты и укладывали их по две штуки в ряд на кусок хлеба, звучно хрустели свежепросоленными огурцами. Круглое лицо Листунова с серыми поблескивающими глазами порозовело, на раздвоенном подбородке янтарно светилась масляная капля. Косая черная прядь волос налезала на бровь. Довольно улыбаясь, Алексей разглагольствовал:

— Вот все бубнят: институт, институт! А меня туда калачом не заманишь! Инженеры и техники сейчас зарабатывают меньше работяг, а ответственности в десять раз больше. Командовать людьми меня не тянет, я по натуре не тщеславный… — Он кивнул на Игоря: — Это наш Игорек любит быть на виду. И потом он на ЗИЛе случайный человек, иначе с какой бы стати изучал иностранные языки? Даже на работу со словарем ходит! Значит, метит куда-то повыше. А я не желаю свою башку забивать учеными премудростями… Кстати, деньги можно делать и без высшего образования. Вон Игорек, — он снова бросил насмешливый взгляд на приятеля, — в выходные покрутится у комиссионки, глядишь, четвертак, а то и полсотни за два-три часа положит в карман, что-то купит, что-то продаст…

— Ты считал? — пробурчал Игорь, подбрасывая в костер сушняк, а сам исподлобья быстро глянул на Изотова, но у того на лице ничего нельзя было прочесть, он внимательно слушал Листунова.

— Сам рассказывал, как свою «сейку» толкнул черненькому в кепаре, — продолжал Алексей. — А потом эти катушки к магнитофону. Сколько ты тогда загреб? Игорек, научи меня подрабатывать у комиссионки с тобой на пару.

— Деньги можно разными путями зарабатывать, — туманно заметил Родион Яковлевич, подливая Алексею из бутылки.

— Главное — не попасться, — пьяно согласился тот. — Я иногда выношу с территории кое-какую мелочишку: свечи, пресс-масленки, крестовины, конденсаторы, раз даже карбюратор пронес… Так это копейки! Вот если бы можно было мотор утащить!

— От грузовика? — усмехнулся Игорь. — Или от «Чайки»?

— А ты, Леша, не боишься, что я на тебя настучу? — вдруг сказал Изотов. — Ведь вы меня совсем не знаете, а выдаете все секреты своей «фирмы»… А что если я из милиции?

— Не похоже, — ухмыльнулся Алексей. Хотя голос его был твердым, серые глаза уже поплыли, в них появился стеклянный блеск. Сейчас Леше море по колено!

— Думаешь, товарищи из органов за грибами не ходят? — подначивал Изотов.

— Иди заявляй на меня, — балагурил Листунов. — Тебя на смех поднимут! У нас в цехе все знают, что я трепач! Не веришь, Родя? Спроси у Игорька. Моя физия в многотиражке была пропечатана, Родя. А ты говоришь — жулик!

— Я такого не говорил, — возразил тот.

— Да треплюсь я, — добродушно сказал Алексей. — Весной был мой портрет, только не в газетке, а в «Окне дружинника» — пьяненького меня суки прихватили у пивного ларька…

— Я купил бы у тебя дюжину свечей зажигания, — сказал Изотов. — Да и десяток пресс-масленок пригодился бы.

— Какая у тебя машина? — деловито поинтересовался Алексей.

— Старенькая «Победа», да я ее всю переделал…

— Деньги на бочку! — в шутку потребовал Листунов.

К удивлению Игоря, Родион Яковлевич спокойно достал из кармана бумажник и протянул тому четвертной.

Листунов хоть и был пьян, а опешил. Вытаращил глаза на купюру и замолчал, на лбу его обозначились морщинки.

— Если мало, добавлю, — усмехнулся Изотов.

— Фальшивая, Игорек! — засмеялся Алексей, разглядывая на свет ассигнацию. — Или ты, дядя Родя, миллионер?

— Миллионер… звучит красиво! — в ответ улыбнулся Изотов. — Только, я думаю, в нашей стране быть миллионером очень уж хлопотно!

— Где же ты меня найдешь, дядя Родя? — пугнул его, не расставаясь с бумажкой, Листунов. — Может, я опять набрехал и ни на каком заводе не работаю? Истопник я, Родя. Кочегарю в котельной на Арбате.

— Найду, — сказал Изотов. — Я, Леша, в людях разбираюсь. Наговариваешь ты лишнего на себя.

— Первый раз такого купца встречаю, который наперед монету выкладывает, — удивлялся Листунов. — Ладно, притащу я тебе эти штучки-дрючки. — Поколебавшись, спрятал деньги в кармашек рубашки. — Ну что, Игорек, гульнем сегодня? — Он перевел хмельной взгляд на Изотова: — Тебя, дядя Родя, тоже приглашаем, раз ты нас так кстати финансировал…

В понедельник Алексей Листунов был мрачен и молчалив. Тогда, после пригородной забегаловки, где они как следует выпили — в ресторан они в одежде грибников и с корзинками не пошли, — Игорю пришлось везти приятеля на такси домой. Разговор в столовке получился любопытный: Изотов вдруг заинтересовался фамилией Листунова, сказал, что в колонии знавал одного Листунова — фамилия довольно редкая…

Алексей даже протрезвел на какое-то время, взгляд его стал осмысленным.

— Как имя-отчество того Листунова? — спросил он, не спуская напряженного взгляда с Изотова.

— Отчество! — хмыкнул тот. — Там по имени-отчеству только гражданина начальника называют… Мишка-Фляга — так в бараке звали моего знакомого.

— Моего отца величали Михаилом Васильевичем… — прошептал Листунов. — Но почему в колонии? Мой батя воевал и не вернулся… Пропал без вести.

— И Мишка-Фляга воевал, даже имел награды, — небрежно рассказывал Родион Яковлевич. — Попал к немцам в плен, а когда освободили, прямо без пересадки угодил в Магадан. В то время с пленными особенно не церемонились… А вообще, хороший кореш был…

— Был? — вцепился Изотову в плечо Алексей. — Почему был?

— Сосной его на лесоповале придавило… У него ведь с легкими было неладно, — видно, занемог, а работу бросать не захотел. Мужик он был добросовестный, мечтал хорошей работой заслужить досрочное освобождение… Закопали мы его и креста не поставили. Много таких безымянных могил в тайге…

Алексей стал дотошно спрашивать про приметы Мишки-Фляги и после каждого ответа Изотова все больше темнел лицом, скрежетал зубами. Он поверил, что это был его отец.

— Пропал без вести… в Магадане! — зло проговорил он, понурив голову. — Мать чувствовала, что отец жив, обивала пороги военкомата, писала в Министерство обороны… За что так, дядя Родя?

— Не мы одни от своих пострадали, — с горечью ответил тот. — Таких в Сибири были тысячи…

— Сволочи! — грохнул кулаком по столу Алексей. — Никогда не прощу такого злодейства, слышишь меня, батя?!

Изотов мигнул Найденову, и тот поспешил рассчитаться с официанткой и вывести приятеля из столовой, где на них уже стали обращать внимание.

После работы они завернули к пивному ларьку, взяли по кружке пива. Алексей смотрел мимо Игоря на проезжающие по дороге автомашины. Его скуластое лицо будто постарело за ночь, под глазами набухли мешки, губы обветрились, он часто облизывал их. Листунов не был забубённым пьяницей, но уж если начинал, то пил день, два, три, а потом недели три-четыре в рот не брал. Причем бросал пить легко, без похмельных мучений, так же легко мог и снова начать.