Сара Бергман - Саалама, руси

— Ничего, — она села, убрала покрывало и спустила на пол ноги. — Я долго спала?

Он обернулся, взглянул на циферблат и хмыкнул:

— Тридцать восемь часов, — и тут же махнул рукой: — Да не дергайся. Звонил я в твое отделение — сказал, что гриппуешь. Не переживай, сделаю я тебе больничный. Отлежись пока.

Ливанская хотела упрямо встать, но на это действительно не было сил. И не хотелось ехать на работу. Впервые в жизни у нее действительно не было желания встать за операционный стол.

— Что, плохо у тебя на работе? — Талищев смотрел внимательно и сочувственно.

Она как-то растерянно пожала плечами, толком не зная, что ответить. Потом нехотя бросила:

— Да, не очень. Только обсуждать не буду.

Мужчина понимающе кивнул:

— Не хочешь — не надо, — и заговорил о другом: — Мы тебя не дергали. Андрей только подходил пару раз, своими ногами, между прочим, подходил.

Ливанская равнодушно пожала плечами.

— Тяжелые у вас характеры. — Он не дождался никакой реакции, тяжело вздохнул и поднялся. — Ты бы зашла к нему, что ли.

— Потом, не хочу сейчас.

— Ну, как знаешь, — Талищев неодобрительно покачал головой. — Пойду поесть погрею. Голодная, небось.

— Угу, — она согласно хмыкнула, но когда мужчина был уже в дверях, вдруг окликнула: — Юр!

Тот вопросительно обернулся.

— Спасибо.

Мужчина удивленно пожал плечами:

— За что?

— За все. Если бы я сейчас не поспала, с ума бы сошла.

Он расплылся в улыбке, ничего не ответил, только махнул рукой.

Когда через десять минут Талищев зашел в комнату с тарелкой, Ливанской там уже не было.

Она сидела в изголовье кровати Андрея, машинально теребила отрезанные почти наголо волосы, и они о чем-то едва слышно переговаривались.

34

19 октября 2015 года. Понедельник. Москва. Восемнадцатая городская больница. 11:30

Пациентка находилась под общим наркозом. Малика внимательно смотрела на руки куратора, тщательно фиксируя в памяти каждое движение.

— Видите, какой спаечный процесс? — хирург дал ей посмотреть.

— Да.

— Поэтому лапараскопически такие случаи не оперируют. Ладно, — Бикметов обратился к интерну и кивнул сестре, — готовьте салфетки. — Он начал изолировать желчный пузырь от окружающих структур, освобождая его от спаек и сращений. — Изолируйте.

Девушка начала отделять готовящийся к удалению желчный салфетками от брюшной полости. Хирург утвердительно кивнул:

— Хорошо. План действий?

Малика, продолжая аккуратно работать, проговорила:

— Сначала рассечь серозную оболочку между желчным пузырем и печенью. Наложить зажим. Убрать содержимое пузыря, потом отделить его от печени.

— Правильно. Дальше.

— Дойдя до шейки, последовательно пересечь пузырную артерию и пузырный проток. Удалить желчный. Ложе закрыть брюшиной. К области ложа культи пузырного протока, подвести дренажную трубку, вывести ее отдельным разрезом.

Пока она говорила, хирург, согласно кивая, успел сделать пункт первый, второй и, наложив зажим, сделал знак интерну:

— Пересекайте артерию.

Спустя пару секунд он снова окликнул, а потом удивленно нахмурился и поднял глаза:

— Малика?

Сначала повисла тишина. Девушка стояла в шаге от стола, глядя в раскрытую полость, и не шевелилась, подняв руки на уровень груди. А потом тихо и как-то растерянно проговорила:

— Я не могу.

Хирург недоуменно посмотрел на интерна:

— В каком смысле?

Но девушка только продолжала смотреть на операционное поле:

— Я не могу, — она резко и часто замотала головой.

— Тогда выйдите, — резкий голос Бикметова выдернул ее из молчаливого созерцания. Она еще что-то пробормотала и стремительно вышла из операционной. Прежде чем вернуться к операции, хирург мрачно проводил ее взглядом.

— Малика? — Ринат Витальевич вышел было на лестницу, но чуть не споткнулся о сидящую на ступеньках девушку. — Вы что тут делаете?

— Ничего. Простите, — она тяжело, но спокойно, вздохнула. — Я сейчас схожу к пациентке, извините.

Она не плакала, просто смотрела на уходящий вниз лестничный пролет, прямо в стерильной пижаме сидя на грязных ступеньках.

Да не надо, сам зайду, — Ринат задумался на мгновение, потом поправил полы халата и присел на лестницу. Скупой на эмоции, он не выказал ни порицания, ни сочувствия, просто немного помолчал рядом. — Вы слишком переживаете. Отпустите это чувство.

Удивительно, но Малика не стала извиняться или оправдываться, не вскочила, не побежала к пациентке, продолжая молча сидеть, глядя то ли в стену, то ли в себя.

— Я когда учился, — мужчина на секунду замолчал, обдумывая то, что собирается рассказать, — Лев Кондратьевич, мой покойный наставник, в первый раз взял меня на операцию. Ну, сами понимаете, до того — трупы, кровь, швы накладывал, пальцы ампутировал, и никаких проблем не было. Поначалу был совершенно спокоен. А потом, как хирург начал сосуды коагулятором прижигать, и запах этот пошел, я раз вдохнул, и все. Следующее, что помню: лежу на полу, сестра смеется, Лев Кондратьевич ругается, — хирург на мгновение посмотрел на Сабирову: — По-всякому бывает. Но ничего, привык. Сейчас так привык, даже не чувствую запаха. Вот знаю, что он есть, а почувствовать не могу. Не переживайте.

— Это не то.

Бикметов удивленно посмотрел на девушку. Она вообще впервые возразила, ей всегда не хватало уверенности и силы воли.

Малика еще немного подумала, а потом вдруг горячо заговорила:

— Как вы это делаете? — она резко повернулась и пытливо посмотрела куратору в глаза: — Неужели не боитесь ошибиться? — она снова отвернулась и вдруг принялась отчаянно жестикулировать. — Я на них смотрю и ужасаюсь. Андрей так рвется в операционную, даже когда толком не знает, что делать! Ленька, Янка: все они, — девушка посмотрела хирургу в глаза и с каким-то испугом покачала головой: — А я не могу. Боюсь навредить. У вас такое бывает?

На какое-то мгновение хирург растерялся.

— Малика, у нас тяжелая профессия. Конечно, врач должен сомневаться. Не сомневающийся хирург — не хирург. Нужно всегда быть собранным.

Девушка, казалось, вдруг потеряла интерес к его словам, она отвернулась и разочарованно покачала головой:

— Вы меня не понимаете.

— Малика, — Ринат Витальевич вздохнул, — если вы хотите быть хирургом, вам нужно очень много работать над психикой, вы слишком пассивны. Вы же прекрасный диагност. Я смотрю, как работают остальные ребята — им до вас далеко. Но где ваша сила воли?

— Я не хочу оперировать, — тихо, но уверенно, заключила девушка.

— Тогда что вы тут делаете? — вкрадчиво спросил мужчина.

Малика какое-то время помолчала, а потом устало опустила голову, убрав со лба спутанные волосы: