Ярослав Ивашкевич - Современные польские повести

Тут можно читать онлайн Ярослав Ивашкевич - Современные польские повести - бесплатно полную версию книги (целиком) без сокращений. Жанр: Современная проза, издательство Художественная литература, год 1986. Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Ярослав Ивашкевич - Современные польские повести краткое содержание

Современные польские повести - описание и краткое содержание, автор Ярослав Ивашкевич, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
В сборник включены разнообразные по тематике произведения крупных современных писателей ПНР — Я. Ивашкевича, З. Сафьяна. Ст. Лема, Е. Путрамента и др.

Современные польские повести - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Современные польские повести - читать книгу онлайн бесплатно, автор Ярослав Ивашкевич
Тёмная тема
Сбросить

Интервал:

Закладка:

Сделать

Тут же он очнулся или вдруг вспомнил, что разговор шел о матери, и сказал, обернувшись в мою сторону:

— Мать ведь собиралась холсты подобрать.

— Собиралась, но я же говорю — клушка у нее пропала, она за клушкой пошла. Хорошо еще, что курица белая. Белая ночью не потеряется, быстрей найдется. Мама знает, где ее искать. Ночью тоже дорожки есть, сирень есть, ночью, может, мама тоже увидит. Кто знает, может, ей не темно. Сколько она по ночам набегалась по саду, у сараев, и на речку бегала, сколько находилась, накричалась, сколько четок посеяла с этой своей клушкой, найдет она ее, найдет. Да клушка сама найдется, ей только мать увидеть. Почувствует только, что мама стоит и переживает, и сразу закудахчет или сама к ногам прибьется. Она же знает, что за это мама ее возьмет на руки. Поэтому, может быть, и пропадает все время. А мама могла уже давно ей шею свернуть. Могла бы. Когда она злится на нее, то грозит, что убьет, а как находит, то забывает, что обещала, ласкает ее, гладит, восхваляет до небес, это, мол, лучшая ее курица, потому что другая бы ни за что не нашлась, другой бы только набить зоб да в огород вломиться, нашкодить там, а вечером как ни в чем не бывало в курятник забраться.

— А платок она взяла?

— Платок?

Я почувствовал его недоверчивый взгляд сквозь темноту, скопившуюся в доме, и поспешил подтвердить:

— Вроде взяла.

Странно, но меня никогда не мучила совесть, что я обманываю его, да обманывал ли я его? Я сам иногда ловил себя на том, что поддаюсь надеждам, что ничего не изменилось — что там могло измениться, если мы вовсе не разрешали матери уйти от нас, разве только за белой клушкой, но ведь если человек ушел, причину можно подменить одну другой, как яйца под курицей, можно легко уверовать, и я почти уже верил, что ничего не изменилось, ни в отце, ни во мне к отцу, то есть и внутри нас и вокруг нас, да и что могло измениться, если мы друг для друга оставались такие же, как раньше. Я обязан был в это верить, чтобы он ни о чем по мне не догадался, чтобы во мне никак не отразилось его несчастье, которого сам он не замечал, не чувствовал, запертый внутри его, недоступный никаким чувствам, нужно было, чтобы отец не мог ничего прочесть во мне и в себе самом, и я в конце концов по-настоящему поверил и привык к своей вере, как к тому, что утром надо вставать с постели. Только она, моя вера, могла нас спасти для себя же самих, она стала единственным нашим общим убежищем, я прятал в ней отца, как сейчас прячу его в своей памяти, в нескончаемой тоске по нем, так что вера мне нужна была, может быть, больше, чем ему. Я находил в ней, для себя непонятное утешение, пусть фальшивое, моя вера, может быть, и спасла меня, потому что я остался ведь совсем один, один как перст, еще более одинокий оттого, что при мне был отец, уходивший в свое несчастье у меня на глазах, отрешенный от меня, от мира, от себя самого своим несчастьем. Мне не хотелось, чтобы он о чем-нибудь догадался, я не слишком верил в его несчастье, я думал, что моя верность все же проникает к нему, как свет в темный дом, так что я не показывал виду, что он остался один, хоть и со мной, но помимо меня, помимо всего, что существует, один со своим несчастьем. Откровенно скажу, что я иногда завидовал его положению, хорошо это было или нет, но завидовал. Я даже хотел оказаться с ним вдвоем в его несчастье, в его отделенности, которая была прежде всего отделенностью от меня, я хотел переступить границу, которая нас разделяла. Мне бы хватило одного шажка, как через межу, чтобы стать таким же несчастным, как он, не причастным уже ни к чему, даже к собственной памяти, но зато с ним. Мне не верилось, что можно было бы жить иначе, чем мы жили с отцом, то есть не его жизнью, не одной жизнью для нас двоих, собственная жизнь была мне не по силам, я всегда ее как-то боялся. Кроме как в его жизни, мне нигде не было ни места, ни надежды. Но, видно, не слишком сильны были мои желания или сам я был слишком кроток для них, чтобы они исполнились, меня крепко держала моя обыкновенность, и я не мог от нее отрешиться.

Поэтому и чтение было для меня не чем иным, как продолжением моей верности, оно одно, по правде сказать, объединяло нас. Это было наше единственное с ним воспоминание, единственное общее желание, единственное разделенное чувство. Я не пропустил почти ни единого вечера, а поскольку всегда находилось, что читать, я не беспокоился, что с нами будет, как будто бы наши чтения могли обеспечить нам общее, спокойное бессмертие.

Когда делили усадьбу, я принес сколько-то книг, хоть и натерпелся из-за этого стыда. И не потому, что я брал, тогда все брали, кто что мог, мебель, ковры, люстры, даже половицы, и кафель с печей, и землю, прежде всего землю. Наконец пришли времена земли, только земля могла идти в счет. Тот действительно брал, кто брал землю. Что были мои книжки против их земли? Книжки было некому брать, кроме меня, я один такой выискался, хотя сколько стыда я вытерпел, известно одному мне. Люди покачивали головой, жалели меня, самые же добрые подгоняли:

— Пора брать землю, пан учитель, землю, а не книжки.

И стыд мой увеличивался, потому что я понимал, что люди жалеют не меня, а мое юродство, одни жалеют от души, другие со смехом, но всем жалко, что я такой чудной, и даже не потому, что я смешон был с мешком книг за плечами, а потому, что я упускаю время, оно уходит как сквозь пальцы, а я даже не догадываюсь, не замечаю этого, как будто у меня глаза завязаны, а это всегда выглядит смешно. Может быть, именно тогда кое-кто запасся на будущее баснями обо мне. Наверное, вообще единственное, что от меня останется, это мое тогдашнее юродство. Легче всего и верней всего сохраняется в людской памяти именно смешное.

Но что я мог поделать, я ведь знал, что эти книжки ждали меня, рассчитывали на одного меня. Зачем тогда была мне моя ученость, если бы я их не взял, когда они стали ничьи? А ведь они вселяли в меня скорее страх, нежели любовь, и скорее ненависть, нежели жадность. Я не так уж их и любил, как это могло показаться, может быть и любил, но раньше, в училище, или даже еще раньше, когда я не умел читать, и если бы было можно, я бы охотно успокоился на том, что говорила мама, что на свете есть только одна книга — божественная.

Некоторые говорят о книгах как о волшебном царстве, говорят, что всем в жизни обязаны книгам, и вспоминают, как читали часто украдкой, без света, при луге, и не за столом, а где-нибудь на дереве, укрывшись в листьях, но что касается меня, я трудился над книгами изо дня в день, в праздник и в будни, и ничего хорошего от этого не получилось, кроме сомнений. А ведь я долго верил книгам, пока еще питал надежду, что когда-нибудь я справлюсь с этой огромной библиотекой. Меня не отпугивало, что она издевается надо мной, уверенная в своей недоступности, что ее высокородие попирает каждого, кто придет помериться с ней силами, а уж меня тем более, но я верил все же, что придет такой день, когда я возьму в руки последнюю книгу, и будет мне великое ублаготворение, о котором я мечтал всегда, не мстительная радость, а ублаготворение. Откуда мне было знать, что книги не только не мертвы, но и хитры, они, как звери, коварны и злы, и, когда они не могут взять на испуг, они стараются соблазнить, обещают больше, чем дают, сами ободряют, но тут же обманывают, всасывают в свои вроде бы ясные глубины, прохладные, как господские покои, но, когда получше оглядишься, будет уже поздно, скрутит, завертит в сомнениях. Они разрешают даже думать, что ты близок к постижению высшей мудрости, а ты просто отброшен от прежнего простого, спокойного разума. Ты ищешь ясности, а у мудрости столько этих ясностей…

Читать дальше
Тёмная тема
Сбросить

Интервал:

Закладка:

Сделать


Ярослав Ивашкевич читать все книги автора по порядку

Ярослав Ивашкевич - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки LibKing.




Современные польские повести отзывы


Отзывы читателей о книге Современные польские повести, автор: Ярослав Ивашкевич. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв или расскажите друзьям

Напишите свой комментарий
x