Моника Хессе - Девушка в голубом пальто

– Но ты победила его. А он заявил, что ты поставила ему подножку, когда никто не видел.

Она перечитывает открытку. Становится тихо, и только шуршат бумаги, которые я раскладываю стопками.

– Наверное, ты иногда думаешь, что я стала жестокой, – тихо произносит мама. – Вероятно, тебе надоело, что я все время волнуюсь.

– Ты о чем?

– Ты знаешь о чем. Я свожу тебя с ума своими волнениями. Тебе так докучают мои вопросы, что ты смотришь на отца в поисках поддержки.

Да, мама бывает несносной, и я иногда говорю ей об этом. Но только не сейчас, когда у нее такое потерянное лицо. Она так беззащитна и уязвима!

– Просто я видела ужасное, Ханнеке, – продолжает мама. – Я знаю, что может случиться во время войны. И я пытаюсь защитить тебя. Я не хочу, чтобы ты испытала столько горестей, как я. Для меня нет в мире ничего дороже тебя. Ты понимаешь?

Я киваю, взволнованная и растроганная. Но прежде чем я успеваю найти ответ, мама кладет поздравительную открытку и поднимается на ноги. Стряхнув пыль с юбки, она небрежно целует меня в макушку.

– Хватит прохлаждаться. За работу! – Через несколько минут с балкона снова доносятся удары.

Мама права: в шкафу действительно ужасный беспорядок. Некоторые бумаги копились годами. Мы с папой барахольщики – он из-за своей сентиментальности, а я просто не люблю выбрасывать то, что может пригодиться. В эти дни мы находим применение многим старым вещам. Часть моих бумаг пойдет на растопку. Остальные мама использует для мытья окон или сделает из них стельки.

– Мама, где твои портновские ножницы? – кричу я, вспомнив, как на днях промочила ноги в дождь. – Я хочу сделать стельки.

Вооружившись ножницами, я кладу туфли на лист бумаги. Но прежде чем обвести их, я замечаю, что это газета с маминого дня рождения. Папа не разрешил бы мне ее использовать. Он хранит все газеты с наших дней рождения. Под этой газетой я обнаруживаю номер Het Parool. Я припоминаю, что мне дал его клиент. Это было несколько недель назад, и следовало давно уничтожить этот номер. Вот эту газету я и использую для стелек. Мне нравится идея этого маленького восстания: буду носить в туфлях кусок газеты Сопротивления.

Мамины ножницы недавно наточены, и они превосходно режут газетную бумагу. Я уже наполовину вырезала вторую стельку. Но тут я вижу такое, что выпускаю из рук ножницы, и они с шумом падают на землю.

Я глазам своим не верю.

Это игра моего воображения? Но нет: вот оно, случайно обведенное место. Я перечитываю текст, и слова плывут у меня перед глазами.

– Ханни, что за шум?

Я слышу мамин голос как бы из-под воды: он приглушен и доносится издалека.

– Что? – спрашиваю я наконец, не в силах оторвать взгляд от бумаги.

– Мой паркет! – восклицает мама, входя в комнату. Я тупо смотрю вниз. Ножницы торчат из пола, и в мамином кленовом паркете появилась выбоина. – О, Ханни! Я принесу мастику, и посмотрим, что можно сделать…

– Мне нужно уйти. – Я поднимаюсь на ноги и роюсь в шкафу. Затем снимаю ночную сорочку, хотя обычно не люблю ни при ком переодеваться.

– Уйти? Куда?

Блузка совершенно не подходит по цвету к юбке. Я схватила первое попавшееся под руку.

– Ты пойдешь в этом? – Мама хмурит брови. – И вообще, зачем ты одеваешься?

– Мне нужно идти.

– Но мы же только начали уборку! Ханнеке, блузка в самом деле не подходит!

Я протискиваюсь мимо мамы и достаю из шкафа пальто.

– Я вернусь как только смогу.

– Ханни! – кричит она мне вслед.

Сбежав вниз по лестниц, я сажусь на велосипед.

Я бешено кручу педали, выбирая дороги с рытвинами. Обычно я их избегаю, но сегодня так будет быстрее. То, что я увидела в газете – совпадение? Нет, я знаю, что это не так.

Моя бывшая одноклассница что-то покупает в магазине фру Бирман, который через дорогу. Она машет мне, но я не останавливаюсь. Не останавливаюсь я и когда клиент господина Крёка окликает меня по имени. Он хотел договориться о заказе на следующую неделю.

Добравшись до дома фру Янссен, я оставляю велосипед у входа. Как только она открывает дверь, я протискиваюсь мимо нее в прихожую.

– Что-то случилось? – спрашивает она.

– Мне нужно снова попасть в тайник.

– Зачем? Что вы нашли?

На кухне я открываю кладовую и отодвигаю банки в сторону. Фру Янссен, прихрамывая, идет за мной. Сегодня она без палочки.

– Вы думаете, мы что-то упустили? – Она наблюдает, как я открываю задвижку потайной двери и вхожу в маленькую комнату. – Ханнеке, что именно мы упустили?

Ничего мы не упустили. Мы осмотрели каждый квадратный дюйм этой пустой, стерильной комнаты. Фру Янссен – своими подслеповатыми глазами, а я – своими зоркими. Мы обследовали все в этой комнате, но просто видели мир неправильно.

Уж не выбросила ли фру Янссен то, что я ищу? Но нет, он здесь – этот старый номер Het Parool, который Мириам читала в день исчезновения. Газета уже слегка пожелтела по краям.

Я быстро разворачиваю газету, принесенную из дома. Как я и думала, это тот же самый номер, изданный в прошлом месяце. Хотя мне известно, что в этих двух газетах все одинаково, я несу номер Мириам на кухню, где светло. Там я изучаю то место, которое случайно вырезала из своей газеты, делая стельки.

– В чем дело?

– Тс-с! Я пытаюсь думать.

Я поднимаю палец, призывая к молчанию. Фру Янссен очень тщательно составила расписание того дня, когда исчезла Мириам. Незадолго до того, как девушка пропала, фру Янссен принесла ей номер Het Parool. Прежде я считала, что эти два события – чтение газеты и исчезновение – совершенно не связаны друг с другом. А что, если это цепная реакция, при которой одно событие повлекло за собой другое? Может быть, Мириам увидела в этой газете что-то такое, что побудило ее бежать?

Когда фру Янссен рассказывала мне об исчезновении Мириам, она заметила, что та любила читать Het Parool от корки до корки, включая даже объявления.

Я смотрю на те строчки, которые обвела дома в газете. Это простое объявление из трех строчек, расположенное в середине страницы:

Элизабет скучает по своей Маргарет.

Но она рада, что проводит каникулы в Кийкдуине.

Это не может быть простым совпадением. Все это время я думала, что нужно связаться с Амалией: ведь она может догадаться, куда направилась ее подруга. Но я не подозревала, что Мириам попытается сбежать к ней. Села ли Мириам на поезд, направлявшийся в Кийкдуин?

– Ханнеке, очнитесь, – просит фру Янссен. Я совсем забыла, что все еще сижу у нее на кухне. – Вы смотрите в пространство. Скажите же, что происходит?

– Мне кажется, я знаю, что случилось.

Как я познакомилась с Элсбет.

Ей было семь, мне шесть. Я плакала, потому что это был мой первый день в школе и я никого не знала. Никого – кроме одного мальчишки, который жил этажом ниже и любил дергать меня за волосы.