Сара Бергман - Чудесная страна Алисы

Anamnesis morbi:

Впервые симптомы заболевания у пациентки проявились в возрасте двадцати пяти лет. Течение заболевания характеризовалось острым началом, пациентка демонстрировала несистематизированный бред, беспричинный страх, считала, что кто-то за ней следит, боялась выключать на ночь свет, баррикадировала двери и окна. Была госпитализирована с диагнозом «параноидная шизофрения».

Впоследствии бред систематизировался — бред преследования, больная думает, что за ней следят инопланетяне и ФСБ.

Пациентка не проявляет агрессии, жалуется на постоянный страх и беспокойство.

Психический статус:

Внешний вид неряшливый, неопрятный. Поза напряжённая. Речь сбивчивая.

На заданные вопросы отвечает.

О том, что «они за ней следят», Ольга Артуровна и без того была прекрасно осведомлена. Более того, даже знала, кто, и была ознакомлена с догадками — зачем.

— Все еще?

— Конечно! — безапелляционно ответила пациентка. — И стало даже хуже!

— В самом деле? — чуть нахмурилась завотделением.

— Эта девица! — пожаловалась женщина, потрясая растрепанными полами одежды. Выглядела она при этом до крайности нелепо.

Но бледное лицо ее выражало острую степень обеспокоенности:

— Та, что лежит в палате. Это она не просто так лежит! Я-то знаю, — встревоженно заговорила она. — Это они ее подослали, понимаете? — заглянула она врачу в лицо, ища сочувствия. — Сегодня всю ночь спать не давали! И эта девица…

— Марина? — на всякий случай уточнила завотделением.

На что та оживилась:

— Думаете, это ее имя? Да вы что! Ее же подослали. Ольга Артуровна, это же все они! — она приблизилась к завотделением и, прижавшись к ней плечом и жарко задышав в лицо, принялась шептать: — Они ее подослали, чтобы за мной следить!

— Ну что вы, Инга, вам кажется, — ласково проговорила Ольга Артуровна, сбивая ту с ритма переживаний. — А как препараты? Хорошо реагируете? Ничего особенного не чувствуете?

В общем-то, Инга ей нравилась. При том, что та без конца всех донимала, по сути, она была совсем безобидной. Доброй, глупой, беспомощной, как дитя. Там, на свободе, у Инги не было ни мужа, ни детей, ни друзей — тут уже вступала в действие негативная симптоматика: контакты она много лет поддерживать была не способна. И если бы у нее не было сестры, которая, сама не будучи совершенно здоровой, взяла на себя всю заботу об Инге, — вообще непонятно, как бы та жила. Вот бывает и так, что без помощи семьи ты и не выживешь, пропадешь. А медлительная, вечно растерянная Инга к самостоятельной жизни была не приспособлена.

Каждый раз, когда она попадала к ним в отделение, сестра заботливо приходила, приносила передачи. При этом, побаиваясь медперсонала, пугливо жалась в угол. Вообще-то, по-хорошему, к ней тоже стоило бы приглядеться повнимательнее. Но за долгие годы работы Ольга Артуровна уже пришла к выводу: всех не вылечить, а раз они могут пока жить, заботясь друг о друге, то и пусть живут, а вмешиваться — только навредишь.

Вот еще пара дней — нейролептики, прописанные лечащим врачом, подействуют, инопланетяне, а с ними и эфэсбэшники, отступят, и еще через недельку сестры, довольные друг другом, поплетутся рука об руку в свою комнату.

Ольга Артуровна внимательно присмотрелась к пациентке, не столько ожидая, что та скажет словами, сколько на глаз пытаясь определить, нет ли побочных эффектов. Иногда от новых препаратов бывала и дрожь, и заторможенность, и раскоординированность движений. Тогда назначения приходилось срочно менять.

Но пациентка этим вопросом, казалось, совсем не озаботилась, продолжая бубнить что-то про инопланетян. И завотделением мягко посоветовала:

— А вы, чтобы они за вами не следили — сядьте сами, телевизор посмотрите. Вы о них не думайте — они и отвяжутся. Вы смотрите телевизор?

Инга нелепо повела головой, отчего гнездо спутанных волосы заколыхалось.

— Ну, вроде… — неуверенно протянула она.

— Вот и хорошо, это, Инга, очень хорошо, — улыбнулась завотделением. — Смотрите телевизор, поменьше о них думайте. И они уйдут. Идите в палату. И не обращайте на них внимания.

Та значительно покивала. И так же медленно, как выползла, потянулась обратно к двери. Не переставая оглядываться по сторонам.

Искать эфэсбэшников.

По чудесному саду шла Белая Королева.

Маргаритки обнимали ее ноги, зеленые ветви ласкали ее руки.

— Как вы поживаете, маргаритки? — спрашивала Белая Королева.

И маленькие цветы млели от удовольствия:

— Поживаем-поживаем, — отвечали они.

— Как ты себя чувствуешь, Львиный Зев?

Львиный Зев багровел от удовольствия.

Травы оживали и поднимались там, где она ступала. Ручей радостней журчал при ее приближении.

— Ну же, ручей, больше не плачь, — улыбалась Королева, — все будет хорошо.

И птицы согласно подпевали:

— Хорошо-хорошо…

Как дивно хорошо в прекрасном саду.

Обход Ольга Артуровна закончила только через час — она опрашивала медленно и обстоятельно. В отличие от большинства врачей, которые все же считали его формальностью, быстро пробегая по палатам с одним и тем же вопросом: «жалобы есть» — «нет?» — «ну и все в порядке». Считалось, что надо будет — сами скажут. В конце концов, в этом была своя логика: у их пациентов за ночь мало что менялось.

А у Ольги Артуровны обходы были долгими и заканчивались едва ли не к полудню.

Завотделением, по привычке сунув руки глубоко в карманы халата, спустилась вниз, прошла сетью запутанных коридоров и заглянула в зал, где ожидали амбулаторные.

Прием шел на первом этаже, на втором-третьем располагались два острых и два санаторных отделения — мужские и женские. Но практически все врачи вели еще и амбулаторный прием, куда приходили абсолютно разные люди: и с улицы, и хроники, и родственники пациентов. И все, кого направляли из скоропомощного приемного.

Сегодня здесь было довольно шумно — их пациенты люди необычные, а такое и у «обычных» бывает. Две тетки бальзаковского возраста ожесточенно переругивались, деля место в очереди. Одна из них почему-то была в пальто, хотя на дворе стояла невыносимая жара. Мохнатый слипшийся воротник топорщился в разные стороны, на ногах у тетки были советские бежевые колготки, гармонью собравшиеся на щиколотках. Тетка размахивала потертой матерчатой сумкой и кричала:

— Я! я тут уже второй час сижу! Я тут всегда жду! Вы тут все топаете и орете! Вам зачем всем телефоны? Невоспитанность какая!

Ольга Артуровна равнодушно скользнула взглядом по ней и ее собеседнице и поискала глазами Воронова.

Дмитрий Иннокентьевич Воронов

Пол — мужской

Возраст —53 года.

Место жительства — г. Москва

Безработный.

Диагноз: Параноидная шизофрения. Синдром психического автоматизма Кандинского-Клерамбо