Ын Хигён - Тайна и ложь

В пять или шесть лет Ёну сильно мучился от несварения желудка. Два дня он ничего не мог есть и только выплевывал мутные слюни, после этого лицо его покрылось желтизной. Услышав о том, что у развилки дорог недалеко от перевала Комчхичже, ведущего из К. в город, в уединенной землянке живет ворожея, помогающая больным при несварении желудка, Сон Кымхи взяла Ёну и поехала к ней. Дом стоял на обочине дороги, вместо двери висел соломенный мешок. Присев на узком деревянном крыльце перед входом, она отодвинула мешок, и перед глазами предстала комната без окон, в ней даже днем было темно. В нос ударил резкий запах заплесневелой земли. Так пахнут курганы или заброшенные могильные холмы. Еще более едкий запах шел определенно от табачного дыма. Из этой мрачной землянки вышла женщина, неторопливо вынимая и снова втыкая шпильки в волосы. Шаманка по прозвищу Бамбуковая хижина оказалась очень молодой. Она засунула глубоко в горло Ёну шершавые пальцы, пропахшие табаком, и лицо его затвердело и посинело. Но скоро наступило облегчение, как будто внутри что-то прорвалось. Женщина тщательно рассмотрела лицо Ёну.

— Твоя энергия почтовой лошади очень далеко разнеслась. Будь осторожен. Вода дошла прямо до твоих ног.

Сон Кымхи с выражением тревоги и сомнения на лице спешно покинула этот дом на отшибе, но спустя несколько дней послала за ворожеей человека.

Когда появлялась шаманка, Ёну всегда вставал и уходил. В этом возрасте он стал отличать тех, кто не на его стороне, и не любить их. Ёнчжун был единственным человеком, с которым он еще не определился, так до конца и не сумев оставить надежду, что тот на его стороне, несмотря на множество доказательств обратного. Наиболее надежным союзником, конечно, считался отец. Только мир, называвшийся отцом, мог стать единственной мечтой Ёну. Но с началом переходного возраста он в течение пятнадцати лет бесконечно убегал из дома, и все именно из-за человека, называвшегося отцом. Как и мечта, которая не могла сбыться, существование отца для Ёну означало отчаяние и одиночество. Было всего три пути, по которым сыновья могли уйти от родителей: успех, бродяжничество и смерть.

«Чем короче собрание, тем выше его коэффициент полезного действия», — думал Ёнчжун. Когда встревала Банана, время собрания значительно увеличивалось. Ее работа и заключалась в окончательной проверке сценария, но пока они с первого действия не смогли продвинуться ни на шаг. Банана требовала выполнения двух условий: в первой сцене не должно быть диалогов и актеров второго плана; снимать только главных героев.

— Актеры нашей страны все привлекательны, когда молчат. Но стоит им только заговорить — все пропало, поверьте мне. И с голосами, как и с манерой выражаться — проблема, но что они не умеют делать совсем, так это говорить за героев.

— А зарубежные-то актеры чем отличаются?

— Мы же видим их текст в титрах, так откуда нам знать, хорошо или плохо они говорят?

Помощник бросал едкие замечания, но Банана воодушевлялась все больше, думая, очевидно, что ее требования не будут приняты.

— Подумайте только, что это будет за атмосфера, если с самого начала появятся плохие актеры и начнут диалог. Знаете, почему режиссер Вонг Карвай всегда начинает с монолога? У гонконговских артистов голоса такие — у одного высокий, у другого низкий. Ужасно несерьезно, и слушать их смешно. Они не могут подать себя изящно, поэтому вставляют монологи, чтобы голос звучал солидно.

— Все, я понял, а теперь скажи, почему в первой сцене нельзя снимать актеров второго плана.

— Если вы хотите, чтобы в первой сцене появились актеры со своей плохой игрой и попытались сделать невозможное, это точно доверия не вызовет, и фильм восприниматься не будет. Получится так, будто читаешь роман с грамматическими ошибками.

— А вот об этом буду думать я.

— Послушайте, сонбэ! [29] Обращение к старшему университетскому товарищу. Разве мнение простого человека, как я, из народных масс, не самое важное? Ведь кино — это массовое искусство, разве нет? Вспомните хотя бы ваш предыдущий фильм, господин режиссер.

Лицо помощника стало напряженным раньше, чем у Ёнчжуна, но Банана не обратила на это никакого внимания.

— То, что вы хотите сказать, опережает события, поэтому из-за спешки каждая сцена смотрится как бы сама по себе, и сюжетная линия усложняется. Вы стремитесь вставить как можно больше объяснений, поэтому ряд кадров увеличивается, торопитесь соединить эпизоды, а результат — отсутствует динамика повествования. Что толку, если только режиссеру и понятна идея? «Что вообще он хотел сказать?» — спросят зрители. Если и в этот раз, как в прошлый, фильм выйдет не таким, как надо, от журналистов посыплются плохие отзывы, начнутся придирки к сюжетной линии, скажут, что суть фильма совсем не ясна. Бывает, человек после первой неудачной шутки получает затрещину. Это стыдно, но не более того. А вот когда он пыхтит, изо всех сил старается прыгнуть выше себя и нелепо падает — это уже срамота. Господин режиссер, как вам моя откровенность?

— Да, это так, хотя ничего нового я не услышал, — ответил Ёнчжун с таким видом, будто не придал никакого значения ее словам, но лицо помощника исказилось гримасой.

— Послушай, — помощник повернулся в сторону Бананы, но зазвенел телефон.

Девушка тут же вскочила с дивана и подошла к столу.

— Если это тот мужчина, сказать, что вас нет, господин режиссер?

— Да, — Ёнчжун уже состроил недовольную мину, но услышав, что звонит Хан Чури, взял переданную ему трубку.

В Канаде не очень много городов, где есть корейская диаспора. То, что семья Чури живет в том же городе, какой указан в адресе Чон Мёнсон, не было большой неожиданностью. Должно быть, Чури простудилась — она говорила немного в нос.

— Мама спрашивала в консульстве, но там Чон Мёнсон не смогли найти. И по поводу адреса, который вы мне дали. Мама разговаривала по телефону с менеджером того дома. Он сказал, что прошло несколько лет, как она переехала.

— А сколько лет этой женщине?

Этот вопрос прежде всего интересовал Ёнчжуна.

— Об этом мама не спрашивала. Вообще-то там не могут определять возраст восточных женщин.

Сведения, переданные Чури, были весьма скудными. Всего лишь то, что Чон Мёнсон жила одна с кошкой этажом ниже квартиры менеджера дома, с ним, тоже одиноким, она поддерживала дружеские отношения, и несколько месяцев назад он заходил к ней.

— Вообще-то она оставила номер телефона, по которому можно с ней связаться, но эту бумажку с записью он куда-то положил и не сумел найти. Он сказал, что позвонит, если найдет, но вряд ли это случится. Канадцы очень не любят совать нос в чужую жизнь.