Ын Хигён - Тайна и ложь

Изо рта Ёнчжуна, с трудом сдерживавшего молчание, наконец вырвались саркастические слова:

— Вот поэтому тебя и считают наивным ребенком.

Ёну вспомнил, как Ёнчжун в детстве смеялся над ним. Отец доверял только старшему сыну, и хвалил тоже только его, но Ёнчжун никогда не принимал его сторону. Если характер Ёну был таким простым, что он до конца не мог расстаться с тем, кому поверил один раз, и отдавал себя тому полностью, то Ёнчжун отличался холодностью и склонностью анализировать, и при этом у него была сильной оборона, позволяющая ему сравнительно легко воспринимать даже неожиданное предательство. И эту черту, имевшуюся и в характере отца, нельзя было не признать. Отец и старший брат принадлежали к одной категории людей, и Ёну не помнил, чтобы когда-нибудь он вступал в их беседу как равный или участвовал в принятии какого-то совместного решения. И в других делах было точно так же. Но если говорить именно об отце, то в спорах о нем с Ёнчжуном, которого невозможно было победить, Ёну не хотел раскрывать своих сокровенных мыслей.

Когда Ёнчжун сказал о звонке Чхве Ыгиля, Ёну не только легко вспомнил его, но и сразу ответил:

— У этой семьи наглости хватает.

— Ты же видел оставленный отцом документ, содержащий обязательство? А не имеет ли отношение к этой семье тот Чхве, кто поставил печать на нем?

— А, ты об этом?

Ёну ответил так, будто не придает этому значения.

— Ты же знаешь, что наш дом, кроме хозяйской постройки, полностью был куплен семьей Чхве, хотя отец и представлен доверенным лицом. Так составили документ при заключении сделки.

С этим и Ёнчжун был согласен. В любом случае, все, что касалось К., Ёну помнил лучше Ёнчжуна, и это было правдой.

Прежде чем закончить разговор, Ёнчжун спросил, находился ли среди вещей, оставшихся после отца, барабан бук, но Ёну отреагировал так, будто впервые слышит об этом. Однако он хорошо знал об открывшейся в универмаге выставке каллиграфа. Сказал, что отец получил от него в день свадьбы образец каллиграфии, который несколько лет висел на стене в гостиной. И только поэтому Ёнчжун взял буклет, брошенный Бананой на стол, и открыл первую страницу. Имя, указанное под названием «Выставка каллиграфии, посвященная столетию со дня рождения», принадлежало каллиграфу, которого изображал Ёнчжун во время костюмированного шествия в начальной школе К. Этот каллиграф дружил с дедушкой, поэтому было естественно, что отец значился в списке спонсоров. Это была тень отца, которая после смерти стала чаще возникать в повседневной жизни Ёнчжуна. Но именно чувства вины она не вызывала. Так думал Ёнчжун.

Ёнчжуна не покидала мысль, что обо всех сомнениях, охвативших его сейчас, отец знал заранее. И вообще, почему он оставил такое задание? Может быть, он хотел сказать о своей жизни еще что-то? Или, может быть, он хотел, чтобы дети с трудом разгадывали загадку и вспоминали его как человека, пусть немного, но более уверенного в себе? Как сказал Ёну, это могло быть и тщательно задуманной интригой, свойственной отцу, чтобы дому, который станет наследством, в конечном счете придать особый смысл, и дать толчок к тому, чтобы им захотели владеть по собственному желанию. Очень давно, когда создавалась строительная фирма, отец отхватил большой кусок земли, задумав построить на ней еще два дома для семей сыновей, которые когда-нибудь будут приезжать на родину. Время, когда разбилась эта мечта, было для всей семьи суровым и безжалостным. После разорения фирмы директор школы, сочувствуя отцу, который так неожиданно стал нищим, занес Ёнчжуна в список крайне бедных учеников и освободил его от платы за обучение, а Ёнчжун через школьную газету сообщил всем о получении этой помощи. Мать по малейшему поводу заболевала и ложилась в постель, и казалось, она приходила в себя только тогда, когда швыряла подушку в Ёну, прогуливавшего уроки несколько дней подряд. В этот период свет в их доме часто зажигался лишь спустя несколько часов после наступления темноты. Отец покинул К. осенью следующего года после развала фирмы. Если бы он уехал сразу как разорился, возможно, его авторитет не был бы подорван до такой степени, и самолюбие так сильно ущемлено, и, может быть, он смог бы легко вернуть былое. Еще целый год, сопротивляясь, отец изо всех сил старался вернуть потерянное. И чем дальше, тем становилось трудней, и лишь больше все приходило в упадок.

Дело с междугородней автобусной станцией, последней надеждой отца, без сомнения, запомнилось ему на всю жизнь как страшный сон. Получив информацию о том, что тесную и устаревшую автобусную станцию поселка К. переносят в другое место, отец, сидя в своей закрывшейся конторе, прилагал отчаянные усилия, чтобы этот объект достался ему. Если бы это получилось, как он надеялся, то удалось бы погасить долг и даже снова начать работу. Но результат оказался трагическим. Отец участвовал в жестокой драке вокруг «кормушки» и, выйдя из нее весь израненный, в конце концов остался для жителей городка К. коварным расчетливым человеком и неудачным маклером. Он написал докладную записку президенту, положил ее в карман пальто, с героической решительностью приготовил деньги на дорогу и поехал в Синий дом, но перед воротами был остановлен охраной, не пропустившей его, и вернулся назад, о чем в поселке со смехом передавали не иначе как рассказ о ратных подвигах. После того как незаконным путем он совершил сделку и продал дом, ему ничего другого не оставалось, как бежать ночью, покинув родину.

В то время родина окончательно отвернулась от отца. Если бы он захотел спрятаться, она не дала бы даже маленького укрытия, где он мог бы переждать тяжелое время. А смысл того, что на этой земле все друг друга знают, заключен в том, что слабые стороны человека известны каждому во всех деталях. Эта родина отнеслась к нему бессердечней, чем чужая страна, где можно было начать все сначала с черной работы. И она, родина, была груба с ним. Место, куда даже думать о возвращении нельзя, если ты не одет в шелковые одежды, где даже Христу не будет оказано теплого приема — это и есть родина. Ёнчжун теперь уже не думал, что отец хотел заманить сыновей туда и хотя бы после своей смерти возвратить их на родину окольным путем. Судьба отцов городка К., страстно желающих возвращения старшего сына на родину, как и судьба дедушки, лишь после смерти старшего сына пожелавшего примириться с ним, осталась лишь в рассказах давних лет, и теперь в городке уже нет детей, кто бы взрослел, испытывая страх от тайны «Рассказа о четырех сыновьях». Глаза Ёнчжуна, в которых линия гор городка казалась слишком неровной, по-прежнему были глазами постороннего человека, приехавшего на экскурсию. Ему оставалось лишь учиться тому, как стать сильным, проявляя равнодушие к своим корням.