Ын Хигён - Тайна и ложь

Среди кредиторов Чонука находились люди, которые хотели получить назад свои деньги и караулили момент, когда они у него появятся. Один из них тайно подослал человека, чтобы Чонук продал ему свое хозяйство. Предложенная цена была ничтожной по сравнению с общей суммой долга, и, естественно, каждый из кредиторов отстаивал свои интересы, поэтому Чонук, не имея возможности продать свой дом открыто, заключил сделку на абсолютно невыгодных ему условиях. Ситуация была критическая, и Чонуку ничего не оставалось, как продать свое хозяйство разным людям, разделив его на части. И когда на следующий день семья Чхве на земле, бывшей двором Чонука, стала строить магазин, жители поселка смогли убедиться в правдивости слухов о том, что люди, купившие дом Чон Чонука, все являются подставными лицами Чхве. Спустя какое-то время Чхве прикупили еще контору и задний двор, расширили магазин, и с этого момента здесь появился торговый комплекс, соединенный с традиционным рынком. В К. большинство людей думало, что и личный дом Чонука, в котором кто-то жил, выплачивая деньги за электричество, стал собственностью семьи Чхве. До этих пор никто не мог знать, какая сделка была заключена между Чхве и Чонуком.

Стоял пасмурный день с черными, низко нависшими тучами, и воздух в переулке перед дождем был пропитан особым отвратительным запахом. В такой день здесь почти никто не ходил. Ёну вдруг узнал в идущем навстречу ему сгорбленном мужчине отца и мгновенно отскочил к щели между забором и ржавой железной калиткой. Спрятаться было не так уж трудно. Но когда отец равнодушно проходил мимо него, стоявшего вплотную к забору, Ёну чуть было не протянул руку со своего места и не схватил его. От отца сильно пахло водкой, на груди что-то выпирало, словно за пазухой он нес какой-то большой предмет, при каждом шаге развевались полы пальто, и походка его была шатающейся. Было странно, что он один шел по пустынному переулку, но особенно бросалось в глаза его лицо, слишком бледное, без единой кровинки. Он был похож на человека, возвращающегося после того, как продал или свою душу, или тень.

Несколько дней спустя ночью к дому подъехал грузовик. Отец, уехавший накануне, чтобы обмануть соседей, не мог видеть, как сильно валил снег, когда грузовик с двумя шкафами для одежды и домашней утварью проезжал перевал Комчхичже. Белые снежные хлопья, перелетевшие через низкую горную цепь, безудержно сыпались, кружась, и отчаянно заметали дорогу, по которой ехал грузовик.

Кто-то написал стихи, которые рассказывают, как следует запускать воздушного змея в городке К., и содержание их таково.

Жители поселка варят клей из плавательного пузыря самой выносливой рыбы в природе — горбыля. Потом толкут осколки фарфоровой посуды, что острей лезвия ножа, и делают много мелких лезвий. В глиняном котле хорошо смешивают этот клей и осколки, добавляют желтый сок жасминового дерева, и этим раствором пропитывают несколько раз нить воздушного змея. К приготовленной таким образом длинной нити прикрепляют воздушного змея и поднимаются на самую высокую в окрестностях вершину горы. Даже когда воздушный змей одной стороны сначала побеждает, а потом вдруг срезается лезвиями другого змея, никто не вздыхает с сожалением, что первый проиграл. А когда натрепетавшийся змей исчезает вместе с нитью, померцав высоко в небе, люди говорят, обращаясь к нему, впервые освободившемуся и полетевшему в бесконечно путешествие: «Давай отправимся хоть куда-нибудь», и при этом у них кружится голова. Когда кто-то покидает родину, словно оторвавшийся воздушный змей, прощальное приветствие жителей городка К. также не вызывает вздоха сожаления.

Вот почему им не удается деревенская жизнь, и во дворе, откуда они отправляются в бесконечный путь странника, тщательно выбивают пыль из котомок и поднимаются, идут легко, как оторвавшийся и улетающий воздушный змей, и прощальные слова провожающих их людей звучат примерно так: «Судьба, моя судьба, ты счастливая судьба».

День, когда проходили выездные съемки в лесопитомнике, выдался очень пасмурным. Фильм содержал немного спецэффектов, и трюковые съемки не требовались, поэтому не было причин продлевать договор аренды. Массовку составляли только посетители древесного питомника, с которыми главная героиня проводила экскурсию по саду, и несколько работников питомника, поэтому и численность занятых актеров оказалась небольшой. С освещением возникли сложности, но обошлись без особых проблем, поскольку осветитель заранее приготовил оборудование по погоде. И все равно было много непредвиденных дел. Напоследок из черных туч, полностью заслонивших небо, начали по одной падать капли, и лишь незадолго до того, как дождь полил в полную силу, с трудом удалось все закончить. Ёнчжун растерянно смотрел, как помощники продюсера носились туда-сюда, в спешке собирая оборудование и загружая его в машину. Нити дождя неустанно, привлекая внимание, падали на зеленый сад. Он очень устал. Банана принесла кофе.

— Господин режиссер, у меня к вам разговор.

— Какой?

— В этот раз не о том, чтобы спать вместе. Тут ходят слухи, что вы сразу обещаете угостить вином, стоит только признаться, что есть разговор. Вот я и приготовилась.

— Я дам тебе денег, пей одна.

— И сколько же?

Возвращаясь со съемок, Ёнчжун в машине ощутил небольшой жар. В голове без конца прокручивались недавно отснятые кадры. Беспокоило, что сам сюжет требовал слишком многих объяснений. Нужно было показать подлинный характер умершей женщины, но подробное объяснение сюжетной линии привело к тому, что он стал подстраиваться под выстроенную историю. По сегодняшнему сценарию актеры говорили много, как в мелодраме, и казалось, что отснятые кадры на экране не оживут.

В тихой мирной деревне живут выросшие вместе сестры-близнецы. Старшая уезжает в Сеул продолжать учебу, а оставшаяся из-за родителей на родине младшая сестра регулярно пишет ей письма, рассказывая о семье. Об этом можно было сказать и без актерской речи, несколькими сценами. Но то, что родной дом затопило из-за строительства дамбы, и с того времени меняется жизнь двух девушек, так просто было не показать. Слишком поздно приехавшая в Сеул младшая сестра, в отличие от старшей, не может включиться в городскую жизнь и, в конце концов, опустившись на дно, начинает продавать свое тело. Теперь она вместо писем сестре в город отправляет письма родителям в деревню. Написанное о себе в этих письмах — абсолютная ложь. Иногда она описывает дела старшей сестры, выдавая за свои. Постепенно у нее создается иллюзия того, что она есть сестра, и девушка даже ведет себя как сестра. Единственно подлинное, что остается в ней, потерявшей все свои мечты и желания, — это то, что она дочь своих родителей.