Илья Ильф - Двенадцать стульев [litres, Полная версия романа]

Только о нем такой отзыв, прочие куда менее эмоциональны. Например, И. М. Барба – «хороший, энергичный работник».

Отнюдь не все отзывы положительны. К примеру, В. М. Бевзенко – «слабый, но старательный работник».

Были определены и кандидаты на увольнение. Так, о некоем Е. Г. Петрове сказано, что «слабый работник, для работы в розыске не годится (сокращается)».

Увольнение предусматривалось не только по этой причине. А. И. Шаровкин, к примеру, «хороший, дельный работник, но сокращается как сидевший под стражей в ГПУ».

Вряд ли речь шла о серьезном проступке, если он вообще был. Иначе не служил бы Шаровкин в угрозыске.

Однако начальник Шаровкина, намекнувший руководству, что увольнение нецелесообразно, мог помочь подчиненному лишь итоговой характеристикой – для службы в другом учреждении.

Случай примечательный. Объясняющий, в силу каких причин Катаев-младший скрывал полугодовой арест. Да и чем рисковал.

Итак, в июне 1923 года Катаев-младший – едва ли не лучший сотрудник губернского угрозыска. Ценимый начальством, уважаемый коллегами.

Но трех месяцев не прошло, как он подал рапорт об увольнении. Затем, согласно послужному списку, уволен из угрозыска «по личному желанию» [128]   См., напр.:. Там же. Ф. 4889. Оп. 1. Д. 4. Л. 36–37 об. .

Одесские архивисты, рассуждавшие о причинах медицинского характера, конечно, видели и другие. Только не было тогда иной возможности документы в научный оборот ввести. Зато определено точно, когда в угрозыске началось изменение ситуации – осенью 1922 года.

Действительно, проблема бандитизма в ту пору отчасти деактуализовалась, причем не только стараниями угрозыска. Решающий фактор – нэп. У крестьян, ставших бандитами, появилась возможность вернуться домой в села и работать, не опасаясь постоянных реквизиций.

По мере роста крестьянского достатка появлялись и у сельской администрации новые возможности, скажем так, поживиться, а Катаев-младший оказался помехой. На что и намекали одесские архивисты.

Соответствующие документы они видели, но рассказать о них не могли. Одно из важнейших свидетельств – рапорт Катаева-младшего начальнику Одесского окружного отделения угрозыска 19 июня 1923 года [129]   Здесь и далее цит. по: ГАОО. Ф. Р-4889. Оп. 1. Д.4. Л. 28–29. .

Тогда в список личного состава и внесена характеристика Катаева-младшего как «заслуженного работника угрозыска». Отношения с начальником давно уже сложились доверительные. Потому рапорт составлен так, чтобы и конкретный адресат, знавший контекст, понимал больше, чем написано, и посторонним было б можно показать. Речь шла о причинах, обусловивших перевод – вопреки желанию сотрудника – «из Фр<���идриха> Энгельса района».

Катаев-младший подчеркивал, что изначально вовсе не стремился оставаться именно в этом районе, а служил там, куда направляло руководство. По его словам, вопрос о переводе возник из-за постановления районного партийного комитета, поддержанного окружным. И дело не в том, что «уполномоченный» стал хуже работать. Наоборот, он указывал: «В 1923 году бандитизм совершенно прекратился, но мне благодаря жизненности осведомсети удалось раскрыть ряд преступлений по должности и злоупотреблений».

Согласно рапорту, в казнокрадстве и взяточничестве уличены местные администраторы, включая председателя сельсовета. И все они были из-под стражи освобождены стараниями председателя районного суда, отменявшего аресты или бравшего преступников «на поруки».

Такие меры были тогда допустимы, особенно по отношению к «партийному активу», но «уполномоченный» и не оспаривал решение судьи. Он доказывал, что уличенные преступники, которых судья от ареста освободил, решают вопрос о переводе, руководствуясь соображениями личной мести: «Неудивительно, что упомянутые выше лица, будучи привлечены мною к ответственности, возненавидели меня и всячески старались подорвать мой авторитет в глазах трудящихся и райпарткома».

В рапорте названы фамилии всех фигурантов. Также указывалось, что соучастником казнокрадов и мздоимцев был председатель районного исполкома, входивший еще и в бюро райкома партии. Фамилия тоже названа.

Похоже, что судья освободил арестованных по настоянию предрайисполкома. Его стараниями и райпартком официально постановил считать Катаева-младшего «засидевшимся в районе».

Формулировка, пусть и неявно, подразумевала возможность связей с криминальной средой. Однако явно противоречила аттестации, выданной комиссией по «чистке» 19 февраля, когда исполком «Фридриха Энгельса волости» просил губугрозыск, чтобы «такой энергичный работник остался на своем посту». Вот Катаев-младший и акцентировал: «Интересно отметить, что это постановление последовало только после раскрытия мною вышеуказанных должностных преступлений, а не до этого».

Он также сообщил в рапорте, что расследование продолжает и уже выявил другие злоупотребления. И сформулировал выводы: «Таким образом Фр. Энгельса район является неблагополучным( здесь и далее подчеркнуто автором – М. О., Д. Ф. ) по должностным преступлениям и вместо того, чтобы усилить с этим явлением борьбу и помочь мне в этом, райпартком находит, что я «засиделся». Так как до этого я несколько раз просил о переводе меня, должно быть ясным, что «засиделся» я не по собственному желанию, а потому, что в течение 2 лет я подряд раскрыл целый ряд крупных бандитских шаек и ни одного дня не сидел без дела. Постоянно у меня на руках были крупные разработки, и меня не снимали в интересах дела. Прошу вас, тов. начальник, оценить мою работу, а если в чем-либо провинился, то привлечь меня к ответственности по всей строгости революционных законов».

Конечно, просьба – риторический прием. Работу «уполномоченного» не раз оценивали, за ним провинностей не числилось, и Катаев-младший должен был знать, что это известно адресату.

Но противодействовать райпарткому и спорить с окрпарткомом у адресата все равно возможности не было. Против дисциплины не пойдешь.

Катаев-младший уже получил назначение в другой район, и преемник был известен. Тот самый Бевзенко, ранее характеризуемый начальником как «слабый, но старательный работник» [130]   ГАОО. Ф. Р-4889. Оп. 1. Д. 4. Л. 24. .

Прагматика рапорта – официальный доклад об итогах расследований. И о причинах, обусловивших возникновение самого вопроса о переводе в другой район. Перечислив фамилии уличенных преступников, «уполномоченный» не столько оправдывался, сколько документировал результаты. А еще – неявно – просил в расследованиях помочь.

Да, материалы расследований оставались в районном отделении, о результатах губернское начальство уже получило сведения либо вскоре должно было получить. Но рапорт – документ куда более убедительный. Формальное основание в другие инстанции передать сведения.