Сейфеддин Даглы - Карьера Ногталарова

Правая рука дяди играла с левой, они по очереди бросали кости, играющий громко считал очки и передвигал шашки на нардах.

Вергюльага осторожно переступил порог, кашлянул и тихонько произнес:

— Добрый вечер, дядя.

Подняв влажные, словно вынутые из компота, глаза-урюки, дядя еще ниже опустил верблюжью губу:

— Добрый вечер, племянник.

— Играете?

— Нет. Решаю задачи. Хочу составить теорию игры в нарды. Почему есть теория игры в шахматы, а в нарды ее нет?

— Да. Это серьезный, большой вопрос.

— Твой дядя никогда не занимается мелкими вопросами. Садись, сыграем.

— Но вы заняты, я, наверное, помешал вам?

— Не беда, садись.

Вергюльага сел. Взяв кость, дядюшка бросил ее на середину доски, другую положил перед племянником.

— Кинь.

Племянник взглянул на дядину кость, на ней значилось «два».

«Нехорошо получилось… Как же теперь бросить, чтобы на моей кости было меньше, чем «дю» — два».

Товарищ Ногталаров замялся… Но его, как всегда, выручал сам дядя. Оглянувшись, дядя позвал:

— Сестра, подай-ка нам чаю.

Вергюльага быстро положил кость на доску и, глубоко вздохнув, торжественно возвестил:

— Ек — один!

Игра закипела. Простите, просто потеплела… Ибо это была не кипящая вода, а только чуть подогретая… Мнимой страстью. Дядя, правда, старался выиграть, зато и племянник не зевал, стараясь проиграть.

Наконец Вергюльага победил — ему удалось проиграть. Дядюшка выглядел довольным, то есть так, как этого хотел победитель.

Пили чай, разговаривали. Наконец дядя спросил:

— Как дела, дорогой племянник?

— До окончания школы остается немного.

— Экзаменов не бойся, свидетельство получишь.

— Я намерен поступить на службу.

— А высшее образование?

— К чему оно мне. Хочу взять пример с вас. Сколько людей работают под вашим руководством, хотя вы не окончили ни университета, ни института. Зачем же мне быть доктором или инженером? Нашлось бы только хорошее учреждение, которым я мог бы руководить.

— Да-а-а… Ты верно рассуждаешь… Найти такое дело не трудно. Но… есть препятствие. Во главе учреждения должен стоять женатый человек… Глава учреждения обычно имеет жену, детей… Так что ты обязан жениться, машаллах, чтоб не сглазить. Человек ты уже взрослый, носишь усы, галстук.

Дядя устремил взор на покрытое молодым пушком лицо племянника.

— Невеста у тебя, слава богу, есть. Я лично поженю вас.

Племянник, понимая, что идет к заветной цели по верной дороге, опустил голову, скрывая радость.

Дядя спросил тихо, но повелительно:

— Ну, что ты скажешь, отвечай?

Племянник поднял голову и, вытянув безмерно длинную шею, растягивая слова, как лапшу, сказал:

— Разве я могу возражать вам, дорогой дядя. Сами знаете, как говорится… Скажете: умри — и я умру. Живи — и я буду жить, не то что женить меня, но будь я женат, в вашей воле было бы развести меня.

— Ну, молодец! — воскликнул дядя и закурил погасшую папиросу.

Несомненно, глотая лапшу, дядя не заметил жирной кости, припрятанной племянником для себя, не мог слышать слов, произнесенных Вергюльагой про себя: «Делай что хочешь, только скорей устрой меня на должность».

Дядя, постукивая стаканом о блюдечко, крикнул:

— Валида! Поди-ка сюда, Валида!

Племянница дядюшки, двоюродная сестра Вергюльаги, его нареченная, небольшого роста, упитанная девушка с красными, как помидоры, щечками, смущенно вошла в комнату и, став у порога, прошептала:

— Да, дядя.

— Подойди поближе. Сядь. Вот здесь, не стесняйся. Вот так.

Посмотрев по очереди на свои жертвы, после недолгого молчания дядя, отпив глоток чая, повел речь.

— Гм! Конечно, все мы умрем. Однако в нашу эпоху умирать холостым не принято. Это не к лицу нам, надо растить новое поколение для нашего отечества. В том числе и вы… Гм! Я не говорю, что вы умрете. О нет. Не приведи аллах. Я говорю — один кончает десятилетку, другая семилетку. Читать-писать для себя вы умеете, и настала пора жениться. Ваши родители вручили мне право над вами. И я, соединяя ваши руки, говорю: поздравляю! Живите, благоденствуйте, будьте мужем и женой! Да здравствует наша молодежь!.. Ура!

Проворно соскочив со стула и схватив обоих за руки, дядюшка соединил их. Нареченные покорно опустили головы. Взгляд жениха уперся в макушку невесты, а ее взор в его башмаки… Товарищ Ногталаров кисло улыбался, Валида плакала.

Дядюшка, приоткрыв дверь, кликнул сестру:

— Свет твоим очам, баджи, сестра моя! Поздравляю! Подай сладкий чай!

Сестра щелкнула пальцами и выплыла из комнаты.

— Уй! Да будет мать жертвенным даром сыну своему и невестушке своей, — успела провозгласить она.

Собираясь домой, товарищ Ногталаров все же не забыл спросить:

— Как же насчет службы, дядя?

— Об этом не беспокойся. Я сказал — кончено. На другой день после свадьбы ты будешь во главе самостоятельного учреждения.

— Во главе, да?

— Да.

— Наверняка?

— Не беспокойся.

— Спасибо.

— Счастливо. Проводи невесту домой.

— Слушаюсь.

Выйдя из комнаты дяди, товарищ Ногталаров сказал матери:

— Мама! Скажи отцу и старшему дяде, чтобы не медлили со свадьбой, как только кончатся экзамены.

— Хорошо, сынок. Хочешь, мы сыграем свадьбу до окончания экзаменов?

Домой шли в особом порядке — впереди товарищ Ногталаров, за ним в двух-трех шагах мать с невестой. Жених о чем-то рассуждал сам с собой.

Валида с завистью смотрела на идущих им навстречу молодых людей, шли они под руку и весело переговаривались. Ее огорчало еще одно обстоятельство: «Как я буду идти под руку с таким долговязым? Интересно, как он заставит меня звать его — товарищ Ногталаров или Вергюльага?»

Свадьба состоялась летом. Скажем прямо, событие это не взволновало товарища Ногталарова, поэтому я не стану описывать ни торжественных обрядов, ни всего прочего. В памяти Вергюльаги осталось одно лишь: что в ту ночь его, как жениха, именовали «беком», он по положению сидел между шаферами, именуемыми сагдыш и солдыш, что его воспевали певцы и в его честь играли музыканты. И, наконец, когда он танцевал лезгинку, то был сверх меры осыпан мелкой монетой — шабашем, в пользу певцов и музыкантов. Вот и все, вессалам!

В день окончания десятилетки Вергюльаге исполнилось двадцать один год, а его жене, Валиде, шестнадцать лет. Несмотря на все усилия дядюшки, Вергюльага не раз оставался на второй год.

После свадьбы молодые два месяца отдыхали на берегу Каспия в тени инжиров, среди виноградных лоз, на золотистом прибрежном песке.

Осенью товарищ Ногталаров занял должность, а жена его заняла свое место на кухне свекрови.

В какую же должность вступил товарищ Ногталаров?

Долго судили и рядили дядя и племянник, семь раз примеряли и никак не приходили к согласию.