Андрей Ильенков - Повесть, которая сама себя описывает

Они вели исследования в различных областях. Так, например, в области антигравитации. И очень успешно. Уже в сорок шестом году в Антарктиде было налажено серийное производство «летающих тарелок» — это были фашистские антигравитационные разведчики. А у нас в Заполярье гитлеровские ученые специализировались по биотехнологиям. К сорок седьмому году они уже синтезировали искусственный белок в промышленных количествах и, таким образом, продовольственную проблему решили раз и навсегда. Через год в Антарктиде заработала установка управляемого термоядерного синтеза. Вам это о чем-нибудь говорит?

— О чем-нибудь говорит! — рявкнул Стива. — Ты давай про бородачей.

— Ну и вот! У них было полное изобилие, единственное, чего им не хватало, — физического бессмертия. Тем более что Гитлер уже был в возрасте, и нужно было поторопиться. Им нужен был биоматериал для исследований, а пионеры — материал самый подходящий.

— Почему это?

— Ну как почему? Молодые, то есть еще не очень отравленные экологией и алкоголем, — это раз. Ну и сразу целая толпа в автобусе, едут по лесу, без свидетелей, очень удобно. Их и похищали. И работали с ними.

— Пытали? — спросил Кирюша.

— Насиловали? — поинтересовался Стива.

— Нет, зачем же пытать? — обиделся Олег. — Это ж вам не какие-нибудь садисты. Это были серьезные ученые. Экспериментировали, конечно. И насчет насиловали — тоже не было, но действительно ставили опыты по искусственной беременности маленьких девочек. Внедряли в матку девочке оплодотворенную яйцеклетку и впрыскивали огромное количество эстрогенов. И вот, говорят, это давало потрясающий эффект. Плод развивался за два месяца и достигал размеров нормального новорожденного. При этом девочки, естественно, гибли, но ребенок получался совершенно здоровый, причем истинный ариец, и обладал паранормальными способностями.

Ну и вот. Но это давно, еще в пятидесятые. А потом они стали реже похищать, но все-таки продолжали. А бородачи — это просто у них такая мода пошла, а от них — и по всему миру. Они ведь к тому времени уже всей планетой управляли через подставных лиц. Вот, например, Фидель Кастро — из Арктиды. Хо Ши Мин — из Антарктиды, любимец Гитлера.

Но это ладно. А история-то такая была, что в одном пионерском лагере на Урале заболел один пацан. Врач сказал, что надо его в больницу везти, и вызвал «скорую помощь». Та приезжает. Все санитары в повязках на лице. А в машине шофер бородатый. Как только отъехали, все сняли повязки, оказались все бородатые. И вот его привозят в больницу. Посреди леса. Там его обследуют. Он все время боится. Больница закрытая. Однако он изловчился, одежду и документы стащил и убежал в лес. Его санитары поймали и говорят: «Ну и че ты убежал?» Он сказал, что испугался, и рассказал все, что слышал про бородачей. Те посмеялись и говорят: зря убегал, и так тебя выписываем. А про документы второпях забыли. Сажают его в «скорую помощь» и везут обратно в лагерь. По ходу он слышит разговор двух врачей: «А что с ним? С виду такой крепкий». — «Да на пиелонефрит похоже, лучше не рисковать». И по ходу едут мимо скалы — а там внизу куча разбитых «скорых помощей». Вы поняли?

— Я нет, — признался Кирюша.

— Эх ты, — пристыдил его Олег. — А еще сочинитель! Это значит, чтобы их по номеру не узнали, они каждый раз на новой «скорой помощи» приезжали, а старую в пропасть сбрасывали!

— А на хера? — недопонял Стива. — А взять номер перебить — не судьба?

— Ну уж я не знаю, — пожал плечами Олег Олегович. — Ну, наверное, потому что номер ведь еще на двигателе есть. А может, просто возиться неохота было — у них ведь какие ресурсы!

— Какие ресурсы? — скептически осведомился Стива. — Что, скажешь, у них еще и автозавод под землей был? И если даже был, они что, копировали там сраные рижские микроавтобусы! Че-то гон какой-то…

— Может, они угоняли, — предположил Олег Олегович, или, как говорили в старину, Ольгович.

— Ну да! — саркастически поддержал Стива. — А…

— Да хватит уже, — вмешался Кирюша. — Ты сюжет до конца доведи, потом спорить будете.

— Сюжет-то? Да с нашим удовольствием! Ну, привезли его в лагерь, потом смена кончилась, он домой вернулся. А результаты обследования он же еще тогда, во время побега из больницы, украл. Естественно, отдал родителям. А у тех был знакомый врач, он эти документы посмотрел и говорит: «А что, его готовили в качестве донора внутренних органов?» Родители в ужасе, а все, поезд ушел. И следов не найдешь. Начальник лагеря вообще не в курсе, «скорая помощь» давным-давно ржавеет под откосом. Все! И главное — это все не мистика какая-нибудь, это по правде было.

— А я думаю, что ни хрена такого не было, — высказал свое суждение Стива.

— Почему же? — обиделся Ольгович. — Все правдоподобно!

— Да что правдоподобно? Что фашисты построили подземные города в Арктике и Антарктике, правдоподобно? Что они на НЛО рассекают? Что Гитлер до сих пор живой и управляет коммунистическими режимами? Бред собачий! Ну, что наши лоханулись, я еще поверю, но чтобы Америка, величайшая нация на земле?! Да их бы ЦРУ в первый месяц выследили!

— И Моссад, — добавил Кирюша.

— Во-во! — поддержал друга Стива. — Слыхал, что тебе израильтянин говорит? Моссад — это уж точно!

— Я не израильтянин! — неожиданно вскипел Кирюша. — Я русский, понятно! В отличие от вас обеих! И этим горжусь! Именно тем, что в отличие от вас обеих!

— Привет, приплыли! — удивился Стива. — А мы-то какие же?

— Совдейские!

— Что у тебя за словечко это поганое такое, «совдейское»? — поинтересовался Ольгович.

— А что тебе не нравится? Хорошее словечко! Точно и адекватно отражающее самую суть явления.

— Ну и как?

— Что «как»?

— Вот именно: как оно отражает суть явления? И какого явления?

— Какого-какого… Того самого! Совдепия потому что у вас, вот оно и отражает.

— Ах, у нас? У вас, между прочим, тоже. Ну, если Совдепия, тогда надо и говорить «совдепское». Почему же «совдейское»?

— Да хрена ль ты его слушаешь! — презрительно сказал Стива. — Высоцкого надо слушать, а не его. Высоцкий все время поет — совдейский, совдейский, вот Кирюша наш и повторюша.

Кирюша закусил губу, а потом сказал:

— Знаешь ли, Стива, я привык ко всякому твоему со мной обращению, потому что художника, конечно, всякий может обидеть. Но в плагиате меня еще никто не обвинял. И я чувствую себя оскорбленным! И я требую сатисфакции!

— Чего?

— Да типа ничего, — быстро передумал Кирюша.

— Да нет же, баклан, ты щас типа че-то такое пробормотал.

— На дуэль вызвал, вот что, — объяснил некультурному товарищу Олег.

— На дуэ-эль?! На дуэль — это круто! Это я всегда за. Я дуэли люблю.

— Бретер, да? — съязвил Киря.