Стюарт О’Нэн - К западу от заката

Скотту он представлялся безумным королем, засевшим со своим двором в осажденном замке. Ночь за ночью они бились над сценарием, заканчивали один черновик, начинали другой. Селзник по многу раз задавал одни и те же вопросы. Контракт Скотта истекал через две недели. И пусть эту работу ему не зачтут, чем больше времени он здесь проведет, тем больше вероятность, что его пригласит еще какая-нибудь студия, так что в трудовой горячке он не уступал Селзнику, спал как придется, во сне видел героев, а роман перечитывал как Библию. Скотт как никто знал, что значит жить воображением.

Он устал. Когда-то он был совой, шатался по темным переулкам, набитый деньгами и паролями тайных местечек. Теперь от такого режима он становился вялым. Не спал Селзник, не спала и студия. Пока знаменитости мирно сопели за воротами с собственной монограммой в особняках Бель-Эйра, третья смена, как гномики, чинила костюмы, склеивала сцены, накладывала музыку, звуки и титры. Чтобы встряхнуться, Скотт спускался на лифте и мимо монтажных и звуковых павильонов шел к столовой съесть кусок вишневого пирога с мороженым или порцию помадки. Он с удивлением смотрел на играющих в карты плотников и маляров, сидевших там, где днем обедали знаменитости, и те, казалось, тоже могли бы быть актерами ничем не хуже. Часа в три ночи студия приобретала совершенно особый вид. Лунный свет заливал декоративный фасад, казался плотным, осязаемым. Скотт возвращался в кабинет, представляя, как его продюсер не может заснуть и бродит по опустевшим улицам. Там он непременно встретит возлюбленную, будто рожденную его собственным воображением и одиночеством. Но какой будет встреча?

За неделю до конца контракта Селзник вызвал Скотта на первое за ночь совещание. На обычном месте Скотта теперь сидел другой сценарист, а рядом — другой секретарь.

— Джон Ван Дратен [137] Джон Ван Дратен (1901–1957) — англо-американский сценарист, награжденный премией «Оскар». , — представил Селзник так, будто не сомневался, что ему знакомо это имя.

Скотт понимал, что не надо спорить с продюсером, но все равно почувствовал ревность. Он пожал протянутую руку и сел напротив. Вспомнился Парамор.

Никакого сотрудничества не предполагалось. Скотта снимали. Как и с «Мадам Кюри», все наброски следовало передать тому, кто пришел на смену. За оставшиеся дни ему заплатят как положено. Прекрасная работа! Селзник с радостью даст ему рекомендацию. Нужно только позвонить Кэролайн, она все устроит.

В полночь Скотт стоял за воротами. В одночасье он остался без работы, портфель оттягивали неоткрытые бутылки колы. Над инглвудскими нефтяными вышками неподалеку от студии реяли язычки пламени — так сжигались примеси. Скотт позвонил Шейле из китайского ресторанчика на бульваре Креншо, та сразу же велела ехать к ней, а дома утешала как могла. Потом Шейла заснула, тихонько вздыхая во сне, а Скотт так и лежал, раз за разом прокручивая в голове сцены и находя запоздалые решения.

Пропуск на студию действовал еще всю следующую неделю. Скотт решил не упускать последнюю возможность, каждый день приходил в «Железное легкое» и посылал Эдди записки с идеями для фильмов с Кроуфорд и Гарбо. Все время, пока Скотт здесь работал, ему поручали романтические картины, но когда стало ясно, что надвигается война, успехом стали пользоваться шпионские драмы. Так почему бы их не совместить? Нимало не стесняясь, он набросал сценарий, в котором обычная женщина узнает, что любимый супруг — тайный член Германо-американского союза [138] Германо-американский союз — действовавшая с начала 30-х гг. общественная организация, добивавшаяся сохранения дружеских отношений между США и гитлеровской Германией и невмешательства Штатов в войну. . В других вариантах героями были мать и сын, мать и дочь, лучшие друзья, соседи, приходской священник. Все предложения он потом проработал до мелочей, но каждый был связан с базой подводных лодок или судостроительным заводом. Секретарша закатывала глаза, едва только его завидя, и набирала текст со множеством опечаток. Кругом предатели!

«Подумаем», — отписывался Эдди.

Хотя Скотт никому не говорил, что уходит, в пятницу Дотти, Алан, Бенчли и Оппи устроили ему настоящую прощальную вечеринку в «Стерн Барбикью» [139] «Стерн Барбикью» — популярное заведение в Голливуде, основанное в 1922 г. и подшучивали, что тот подъест все ресторанные запасы.

— Теперь будет полно свободного времени, чем займешься? — поинтересовалась Дотти.

— Тем же, зачем приехал сюда, — ответил Скотт. — Буду писать.

Бокалы поднимали так, будто ему несказанно повезло.

Из окна кабинета Скотт время от времени искал глазами Мистера Иту и обрадовался, когда наконец заметил подергивающего хвостом кота, пробирающимся через траву под рекламным щитом. Скотт чувствовал, что ему будет не хватать бульвара, трамваев и магазина, даже пыльных стоянок, каждого автомобиля и его собственного — было в нем что-то особенное. «Ностромо» он оставил следующему хозяину кабинета, как и экземпляр «Унесенных ветром» с карандашными пометками. Когда прозвучала сирена, он собрал портфель, будто в самую обычную пятницу, спустился на лифте и пожелал охраннику хороших выходных.

Сам же выходные провел у Шейлы, оттягивая возвращение домой до понедельника, а потом не смог уехать, поскольку, не проехав и мили, машина сломалась — окончательно и бесповоротно. Пришлось вызвать тягач и взять в банке деньги под грабительский процент, чтобы купить старый «Форд» Сида Перельмана. Скотт связался с Обером, а тот позвонил Свони Свонсону [140] Гарольд Свонсон (1900–1991) — литературный агент, продюсер. узнать, нет ли какой работы.

На нервной почве Скотт слег с тяжелым бронхитом. Как и предупреждала Шейла, он довел себя до болезни и снова был вынужден соблюдать постельный режим. Зато прямо в кровати сочинил новый рассказ — об уволенном сценаристе, пытающемся вернуться на киностудию.

Скотт и раньше не любил Белли-Эйкес, но теперь понял почему. Целыми днями там не с кем было и словом обмолвиться, в доме даже не раздавалось шагов. Неестественную тишину долины нарушали только гудки поездов или гул редкого самолета, летящего в Глендейл. Ему хотелось поселиться у Шейлы, но нельзя было злоупотреблять ее добротой.

В среду Скотт первый раз увидел горничную Магды, Луз, отнюдь не девушку, а низенькую седеющую филиппинку, за работой бормочущую что-то себе под нос на родном языке. Он извинился за небритость, халат и мусорную корзину, полную смятых бумаг.

— Ничего, — ответила та и продолжила протирать пыль.

Свони передал, что Селзник рассматривает Скотта для работы над «Ребеккой» [141] «Ребекка» — готический роман Дафны Дюморье, вышедший в 1938 г. А. Хичкок экранизировал его в 1940 г. . Шейла принесла из библиотеки роман, и он сразу стал намечать черновой сценарий. Книга чем-то напоминала «Джейн Эйр» — скромная девушка выходит замуж за богатого землевладельца. В Мандерли просматривались черты Торнфилда и Тары, и Скотт с восхищением отмечал, как мастерски прописан образ первой миссис де Винтер, призраком нависающий над героями. Только вот как передать это на экране, Скотт не представлял. Впрочем, после него Селзник все равно еще прогонит сценарий через десяток правщиков. Написать придется крепко, чтобы не стесали до основания, как «Трех товарищей» — тогда только Скотту засчитают работу.