Стюарт О’Нэн - К западу от заката

— Я бы себе никогда не простила, если бы ты умер! — сказала она, от страха забыв о строгости.

Весь день они провели вместе, а рядом хлопотала Фрэнсис. Решили, что пока Скотт останется в Энсино. Вечером на дежурство заступила Эрлин, затем пост приняла Шейла. Они сменяли друг друга, как солдаты в карауле, так что Скотта ни на минуту не оставляли одного.

Когда Шейла переехала в квартиру в квартале от «Садов Аллаха», Скотт надеялся, что она пригласит его жить вместе, но она никогда об этом не заговаривала. Шейла и сейчас оставалась для него непостижимой, той женщиной, что отвергла маркиза. Он постоянно забывал, насколько она моложе и какой твердый у нее характер. Шейла считала, что Свони справлялся плохо, и подыскала ему другого агента, который нашел независимого продюсера на «Возвращение в Вавилон» [173] «Возвращение в Вавилон» — рассказ Фицджеральда, опубликованный в «Сатердей ивнинг пост» в 1931 г. В центре сюжета запутанные отношения родственников маленькой Гонории. . Тысячу Скотт получил за права на постановку, еще по полтысячи ему гарантированно должны были выплачивать в течение десяти недель работы над сценарием, и дополнительный процент причитался, если фильмом заинтересуются студии. Действие происходило в Париже, а за основу сюжета Скотт взял случай, когда Розалинда пыталась увезти от них Скотти после первого срыва Зельды. Хорошо бы получить на роль девочки Ширли Темпл [174] Ширли Темпл (1928–2014) — американская актриса, известная преимущественно своими детскими ролями. — Скотту нравилась ее непосредственность. А его пусть сыграет Кэри Грант!

— Что ж, у них хотя бы подбородок правильный, — сказала на это Шейла.

— Нет, лучше пусть меня играет Боги! Да и выйдет дешевле.

Недели бежали, но и сбережения Скотта росли. В апреле «Унесенные ветром» собрали богатый урожай «Оскаров», и Скотту было приятно думать, что в статуэтке Сидни Говарда в какой-то мере есть и его заслуга. Три года подряд Маргарет Саллаван и Вивьен Ли признавались лучшими актрисами, произнося с экрана его слова. Как бы ни складывалась его судьба в Голливуде, этим он всегда сможет гордиться. Удивительно, как легко быть великодушным, когда на счету есть деньги!

Доктор Кэрролл принял сторону матери Зельды и тоже считал, что Зельду пора бы отпустить. Скотт боялся, что без врачебной помощи снова может наступить ухудшение, и заставил доктора пообещать, что тот примет ее обратно, возникни такая необходимость. И вот, когда все уже было решено и через неделю Зельду должны были выписать, ее заметили в Эшвилле, когда та пила горячий шоколад у автомата с напитками.

Доктор Кэрролл сообщил об этом с такой серьезностью, словно Зельда с ножом бросилась на медсестру. Выписку отложили до совета членов правления больницы.

Скотт бы еще понял, если бы Зельду лечили от лишнего веса; врачи явно переусердствовали, запирая в больницу женщину, которой просто захотелось молочного коктейля. В то время как германские войска вторглись в Данию, Скотт телеграфировал, что не видит в поступке жены ничего дурного, и уже в субботу ее выписали.

«Как жаль, что возвращаться тебе приходится в такую неустроенную жизнь, — написал он. — По крайней мере, можешь положиться на маму, и Сару, и уют домашнего очага. Обязательно дай мне знать, хватит ли тридцати долларов на одежду на первое время, поскольку, полагаю, тебе понадобится новый гардероб. Надеюсь, Скотти сможет навестить тебя в июне проездом в летнюю школу. Теперь твоя мама вправе хвалиться, что наша дочь в Гарварде!»

«Меня утешает, — писала в ответном послании Зельда, — что Скотти спокойно учится в истинном святилище знаний, пока все объявляют друг другу войну. У нас же утренний сад наполняется щебетанием непоседливых пташек, Мелинда хлопочет на кухне, о времени возвещает чистый и торжественный звон колоколов церкви Св. Иоанна. Город утопает в зелени и принимает в объятья мое беспокойное сердце, исполненное неувядающих воспоминаний. Мне было лет шесть, когда мы с мамой поехали на такси в библиотеку за моим новеньким читательским билетом. Додо, прошу, не беспокойся за меня. Если и есть мне место в этом мире, то оно здесь. Я за все благодарна и до последнего вздоха буду бороться за нормальную жизнь, которая дарует счастье».

Скотт мог бы сказать то же самое и о себе. Пока Зельда осваивалась в Монтгомери, Шейла помогла Скотту перебраться в Голливуд, чтобы уберечь от второго лета в долине. Теперь он жил поблизости от нее. Когда-то здесь была ночлежка, стойку портье и поныне защищала решетка, а мебель не меняли с самого открытия. Темно-зеленый диван, на котором спал Скотт, пестрел темными следами от окурков. Соседями его были старлетки и подсобные рабочие, которые мечтали когда-нибудь выбиться в люди. На другом конце коридора жила дородная женщина, которая зарабатывала криком, — его записывали студийные звукорежиссеры и потом накладывали на фильм. Постояльцы же могли наслаждаться ее талантом совершенно бесплатно во время многочасовых репетиций. Соседнюю комнату снимала длинноногая рыжая девушка по имени Люсиль Болл [175] Люсиль Болл (1911–1989) — американская комедийная актриса. . Ее кубинский друг работал в «Бамбу-руме» [176] «Бамбу-рум» — отдельный зал в ресторане «Браун Дерби» на Уайн-стрит, выделенный специально для известных гостей заведения. , и дома они не появлялись раньше двух ночи. После замогильной тишины Энсино звуки жизни пробуждали силы Скотта, хотя порой и не давали спать.

Он мог бы позволить себе что-то поприличнее, но слишком уж удобно располагался этот клоповник: до студий и старых излюбленных мест вроде «Виктора Гюго» и «Трокадеро» было рукой подать. И Шейла была рядом. Они ужинали вместе, ночи проводили по очереди то у него, то у нее. Кухарка Шейлы Милдред готовила теперь и для Скотта. В умении печь пироги она могла бы тягаться с Эрлин и Флорой, и все же иногда, если весь день Шейла и Скотт сидели в четырех стенах, стряпне Милдред они предпочитали ужин в «Швабз» на бульваре Сансет, где усаживались на высокие табуреты, листали журналы, ели французские сэндвичи, жареную картошку и мороженое с шоколадным сиропом. В сумерках не спеша шли обратно, взявшись за руки и глядя на ласточек в кронах деревьев и проезжающие мимо машины.

В постели они стали еще нежнее друг к другу — приходилось соблюдать осторожность. Сердце, как и всякая мышца, восстанавливалось, надо только было дать передышку. На каждом приеме доктор показывал Скотту кардиограмму предыдущей недели, чтобы и он мог видеть улучшение. Как и Зельде, ему все равно приходилось соблюдать ограничения. Нельзя было кофе и уж точно — снотворного. Временами Скотт выкуривал сигарету, но это не считалось. Он ведь курил всю жизнь. Впрочем, многое изменилось. За время, что он сидел без работы, Скотт успел отрастить брюшко, и это сказывалось в минуты близости. Всю жизнь он был худощав, на ринге выступал бы в самом легком весе. А теперь даже резкая перемена позы могла бы его убить.