Иван Охлобыстин - Запах фиалки

– На вашем языке такого слова нет. – Переводчик поднял глаза к желтоватому потолку. – Ну, типа неравнодушный. Примерно так.

– Ну хоть так, – Саша медленно встал и, держась за перила, начал спускаться вниз.

Переводчик быстро шел впереди. Калачев еле поспевал за ним по длинным коридорам, наполненным едкими больничными запахами, и крутил в голове мысль о том, что Чарли удивительным образом заранее знал, что в госпитале будет такой кавардак, а значит, знал и про обстрел. На все это накладывался звук хриплого дыхания человека, умирающего на твоих руках. Этот звук он, наверное, будет слышать до самой смерти. Однако нужно было закончить работу. Саша догнал Аладдина и похлопал его по худому узкому плечу.

– Постой, парень! – Журналист с тревогой оглядел коридор, заполненный суетящимися врачами и медсестрами. – Нужно заняться делом, найти кого-нибудь, чтобы поговорить, подготовить все, выставить свет…

– Я же предупреждал, сейчас здесь особо говорить не с кем, – покачал головой Аладдин. – Ты сам видишь, десять минут, которые они на тебя потратят, могут кому-нибудь жизни стоить. Извини.

– Хорошее дело, – огорчился Калачев. – А когда смена поменяется?

– Кто знает? – развел руками парнишка. – Те, может, и поговорят. Только новая смена к ночи придет, а станут они для тебя позировать или нет – сколько работы будет. – Он увернулся от двух здоровых санитаров, которые с грохотом провезли мимо тяжелораненого с подключенной системой искусственного дыхания. – Скорее всего, работы будет много. Конечно, можешь взять свою красивую бумажку, пойти к коменданту и попытаться их заставить. Но… сам понимаешь, вряд ли.

– И что мне теперь делать?! – Саша в растерянности стоял и глазел по сторонам в поисках спасительного решения, пока наконец не понял, что это решение уже приходило к нему сегодня само. Он энергично хлопнул ладонью о ладонь и подозвал переводчика.

– Аладдин, задание меняется! Мы не будем делать репортаж, мы будем делать интервью! Ты должен помочь мне договориться с той девушкой из операционной. Мне кажется, она согласится встретиться с нами и поговорить. Дадим несколько общих планов больницы, а остальное – рассказ героической женщины-врача о буднях госпиталя и страшной войне. Должно получиться то что надо!

– Не все так легко, как ты думаешь, – усмехнулся мальчик. – У нас в стране нельзя так просто с женщинами разговаривать, она, скорее всего, не согласится.

– «Так просто»? – не понял Калачев. – А как нужно? В ресторан ее пригласить?

– Ты сумасшедший? – не выдержал переводчик и рассмеялся в голос. – Ну попробуй! Если хочешь, чтобы ее родственники побили тебя камнями. Когда женишься – тогда будешь в ресторан приглашать. У нас как устроено: если тебе какая девушка сильно нравится, сначала нужно к ее родителям идти, разговаривать, знакомиться. Потом можно начинать потихоньку дарить подарки…

– Знаешь что! – вспылил Саша. – Избавь меня, пожалуйста, от всего этого национального колорита! Я хочу материал сдать, а не устроить восточную свадьбу с приданым! – Он даже ногой топнул. – Короче, подумай, как ее уговорить встретиться со мной! Наври, если нужно.

– Хорошо, – Аладдин поскреб затылок и нехотя кивнул, – придумаю что-нибудь. Только не кричи. Жди меня здесь.

Они свернули в маленький внутренний дворик. Солнце обжигало этот клочок земли, спокойный среди хаоса больницы, и Саша немедленно спрятался в тень, примостившись на деревянных паллетах. Аладдин махнул ему, ободряюще улыбнулся и скрылся в дверном проеме.

Оставшись один, Калачев выудил из кармана сигарету и огляделся. Сюда же выходила дверь какой-то подсобки, лежала на земле груда грязных оцинкованных поддонов, а рядом старая санитарка развешивала на веревке желтоватые больничные простыни. Время от времени из подсобки появлялся худой старик, заросший седой щетиной, в халате, накинутом поверх линялой военной формы.

Он приносил новый таз с мокрым бельем и, двигаясь со спокойным достоинством участника ритуала, подавал простыни санитарке. Никто не обращал на него ни малейшего внимания, и журналист увлекся игрой двух черных котят с белыми воротничками и лапками, явно из одного помета. Котята прыгали и дурачились среди штабеля каких-то продолговатых ящиков странной формы и стопок белоснежных простыней. Ящики были сложены так буднично и небрежно, что Саша не сразу опознал в них недавно сколоченные гробы для немусульман. Простыни, скорее всего, были саванами. Видимо, двери подсобки вели прямиком в морг.

– Всюду жизнь…

Калачев тихо вздохнул и, потушив сигарету, немедленно закурил новую. Он успел выкурить еще две штуки и начать порядком волноваться, когда окно на четвертом этаже распахнулось и оттуда высунулся белозубо улыбающийся Аладдин, вставил пальцы в рот, звонко свистнул и закричал на весь двор:

– Эй, русский! Аллах тебя любит!

После чего немедленно скрылся опять. Саша привстал и выкинул сигарету, с неловкостью чувствуя на себе удивленные взгляды старика и санитарки. Неужели маленькому паршивцу удалось обо всем договориться? Видимо, он не так прост, как кажется. Журналист открыл дверь и снова погрузился в наполненную криками и стонами суету больничного коридора.

Переводчик так торопился, что налетел на Калачева с разбегу и сразу же начал торопливо рассказывать.

– Алекс, радуйся! Нам сегодня здорово повезло. – Аладдин был явно доволен собой и чуть не прыгал на месте. – Для начала я пошел к коменданту и убедил его выписать разрешение на интервью. Типа он приказывает ей сделать это в служебных целях. Это снимает проблемы с родственниками… Немного снимает. Потом осталось самое сложное – уговорить саму Гаяде.

– Гаяде? – поднял бровь Александр.

– Ну да, это ее имя. Алекс, не перебивай! – замахал руками мальчик. – Она сначала говорила, что у нее очень много работы, но когда услышала, что это именно ты хотел с ней пообщаться, сразу изменила мнение.

– Ну так чего же мы ждем? – развел руками Калачев. – Скорее дуй за Джеффом, и пошли наверх, пока она не передумала!

– Не все так просто, Алекс, – покачал головой Аладдин. – Сегодня она не сможет, у нее же операции, их нельзя отменить. Зато удалось договориться на завтра! И еще одно везение – общаться будем в главном музее Дамаска!

– Уяснил, – Александр устало потер глаза кулаками. – Пошли к машине, сегодня поработать не получится. Чарли нас убьет!

– Эй! – обиженно воскликнул мальчишка, догоняя своего спутника. – Между прочим, тебе полезно было бы узнать, что Гаяде – не простая медсестричка. Она из семьи Омейядов!

– Ну и что? – пожал плечами Саша, вышагивая через холл.

– Как ну и что! – взвился Аладдин. – Ты знаешь, кто такие Омейяды?