Эка Курниаван - Красота – это горе

Возвращение Аламанды праздновали все родные и друзья, а когда счастливая весть о беременности облетела весь город, Шоданхо устроил небольшой благодарственный ритуал. Новость обсуждали в каждой забегаловке, будто ждали рождения наследного принца, и радовались – все, кроме Кливона и его друзей-рыбаков.

Кливон даже бросил презрительно: “Шлюха”. Друзья содрогнулись, услышав подобное о женщине, которую он горячо любил когда-то, но Кливон продолжал невозмутимо:

– Шлюха спит с мужчиной за деньги – так как же иначе назвать ту, что выходит замуж из-за денег и высокого положения? Всем шлюхам шлюха! – В голосе его не было горечи, он будто повторял общеизвестную истину.

И если Кливон все же затаил обиду на эту семью, прежде всего на Шоданхо, то даже не потому, что у него вероломно отняли возлюбленную. Как всякий мужчина, от женщины он всегда ждал подвоха. По-настоящему злился он на Шоданхо из-за двух его гигантских рыболовных судов. Из-за них халимундское побережье стало не узнать. Эти громадины бороздили море, закидывали тралы. По палубам расхаживали матросы, а кули таскали улов на рынок. Не узнать стало и рыбаков, озабоченность и тревога испещрили их лица морщинами. Промысел захирел, не под силу им тягаться с мощными судами, а если и удается наловить хоть немного, то цены на рыбу упали – предложение превышает спрос, и все из-за судов Шоданхо.

Тогда Кливон, по заданию партии, организовал профсоюз рыбаков и стал разъяснять товарищам, что происходит с судами Шоданхо и их лодками:

– Дело не только в нездоровой конкуренции – они крадут нашу рыбу.

Кое-кто из друзей Кливона предлагал сжечь корабли, но Товарищ Кливон (так его теперь называли) их остановил – мол, хуже не придумаешь. И заключил:

– Дайте мне время поговорить с Шоданхо, владельцем судов.

Товарищ Кливон дождался, пока беременность Аламанды перестанет быть тайной. Счастливого Шоданхо проще будет вовлечь в переговоры. Он назначил Шоданхо встречу в штабе – домой к нему решил не заходить, не тревожить Аламанду в радостном ожидании первенца.

– Добрый день, Шоданхо.

Они пожали руки. Шоданхо угостил гостя кофе; от счастья он так и сиял и держался с несвойственной ему теплотой.

– Здравствуйте, Товарищ. Слыхал я, что вы возглавили Союз рыбаков, что рыбаки жалуются на мои суда.

– Да, все так и есть, Шоданхо. – И Товарищ Кливон передал ему жалобы рыбаков на скудные уловы и обвал цен.

Шоданхо пустился рассуждать о прогрессе, о новой эре, о том, что без крупных судов не обойтись. Только благодаря большим судам рыбаки к старости не наживут ревматизм. Только благодаря большим судам рыбацкие жены не останутся вдовами. Только благодаря большим судам рыбы хватит на всех, не только на жителей Халимунды.

– Испокон веков, Шоданхо, мы ловили ровно столько, чтобы день продержаться да запасти немного на сезон штормов. Богатства не наживали, но и бедность нам не грозила. А сейчас вы обрекаете рыбаков на беспросветную нищету. Вы с вашими кораблями отбираете их законный улов, а если им и попадется хоть какая-то рыбешка, то цена ей на рынке грош, приходится солить для себя.

– Сдается мне, вы, ребята, забыли бросить в море голову быка, вот Богиня Южных морей больше и не делится с вами рыбой, – усмехнулся Шоданхо, попивая кофе и покуривая гвоздичную сигарету.

– Верно, Шоданхо, ритуал мы не проводили – нам и быка-то купить теперь не на что! Не злите этих несчастных, ведь нет врага опасней голодного.

– Угрожаете мне, Товарищ? – вновь усмехнулся Шоданхо. – Так и быть, оплачу вам ритуал из своего кармана, бросим скупой Богине Южных морей бычью голову в благодарность за моего первенца. А что до рыбаков, могу предложить только одно: куплю третье судно, возьму ваших рыбаков на работу – пусть получают зарплату и не боятся ни штормов, ни ревматизма. Как вам это, Товарищ?

– Советую вам все взвесить, – ответил Товарищ Кливон. И поспешил распрощаться с Шоданхо, который оказался типом весьма увертливым и от кораблей своих отказываться явно не намеревался.

Новое рыболовное судно и вправду спустили на воду, когда Аламанда была на седьмом месяце, да только на церемонию никто из рыбаков не пришел, лишь кучка приближенных Шоданхо. Товарищ Кливон предупредил Шоданхо, что его суда в опасности, но Шоданхо лишь отмахнулся. Ему, похоже, было безразлично: на предложение новых переговоров не откликнулся, целыми днями сидел дома и ждал появления первенца – его радости и гордости, его будущего. Ради него он изменит свой рабочий распорядок, он даст ребенку все необходимое, сам будет его в школу водить, когда тот подрастет.

Вот ему и не было дела до забастовки, которую вдруг объявили рыбаки на его судах, в основном то были жители прибрежных поселков. Забастовщики не дрогнули под натиском полиции и солдат. Не спросясь Шоданхо, капитан одного из кораблей уволил мятежников, взамен нанял новых, готовых соблюдать трудовой договор. Среди уволенных оказались и представители Союза рыбаков.

Недовольные рыбаки всерьез задумали сжечь корабли. И снова Товарищ Кливон их успокоил, обещав поговорить с Шоданхо. На этот раз волей-неволей пришлось идти к Шоданхо домой – теперь, когда до рождения ребенка оставалось всего два месяца, в штабе тот появлялся редко. И встречи с Аламандой Товарищу Кливону было не избежать.

Дверь открыла Аламанда – вышла вперевалку, отяжелевшая, из-под цветастого домашнего платья выпирает огромный живот. С минуту глядели они друг на друга с тоской, объединенные общим тайным желанием – броситься друг другу на шею, осыпать друг друга поцелуями и вместе поплакать над своим несчастьем. Не поздоровавшись, не улыбнувшись, стояли они неподвижно, просто глядя друг на друга. Товарищ Кливон отметил, что беременность Аламанде к лицу – он будто смотрел на русалку из рыбацких сказок или на Богиню Южных морей, дивную красавицу.

Он перевел взгляд на живот Аламанды и будто увидел ее насквозь, вместе с ребенком во чреве. Наверное, жалеет, что это не его ребенок, – решила смущенная Аламанда. Ей хотелось молить о прощении, сказать, что она до сих пор его любит, но их разлучила злая судьба. “Может, я и смогу за тебя выйти, когда овдовею”. Но Товарищ Кливон ни о чем подобном явно не помышлял, потому сказал вдруг:

– Чрево твое как сосуд пустой.

– Что это значит? – встрепенулась Аламанда; желание открыться угасло.

– Нет там ни мальчика ни девочки, один воздух, как в пустом сосуде.

Аламанда была уязвлена и обижена, восприняв его слова как оскорбление, и, не желая слышать новых, молча развернулась и едва не столкнулась с Шоданхо, который уже спешил к дверям и слышал удивительные слова Товарища Кливона. Аламанда скрылась в доме, а двое мужчин опустились в кресла на веранде, где обычно сидели по вечерам Шоданхо с женой.