Карел Мисарж - Окраина

Для этого требуется, во-первых, упорство, а во-вторых, терпение. Упорство — потому что продавец в лавке скобяных и химических товаров сначала меланхолически помолчал, а затем сообщил, что такая краска, по-видимому, существует, только он не понимает, зачем ему-то выписывать ее со склада. Продавцов, придерживающихся того же мнения, оказалось невероятное множество. А терпение понадобилось нашим друзьям как средство защиты от белой вороны, у которой требуемая краска нашлась. Этой белой вороной оказался продавец химтоваров в девятнадцатом по счету местечке. После всех ужимок, которые показались нашим друзьям несколько однообразными и неоригинальными, после хмурого разглядывания покупателей продавец осведомился:

— Господи, да на кой вам черная-то?

— Нужна она нам, и все! — в который раз повторили приятели.

Гудок. Его хриплый вой объединяет рабочих цеха, где вырабатывают купорос, с заводской врачихой, с обеими городскими школами, восьмилеткой и одиннадцатилеткой, с поликлиникой и с лабораторией, где работают Франтишек и его друг.

Оба радостно топают по железным ступеням лестницы. Неудивительно, что они спешат: впереди столько дела! Уже три недели красят они свою мансарду, а конца не видно. Три недели, мешая всем, свалены в коридоре связки книг и огромный вытертый ковер, взятый на время у местных любителей; пыль садится на рубашки и ботинки.

Владелец виллы, инженер по технике безопасности, так подчеркнуто выражает одобрение нежданной и исключительной ситуации, вызванной малярными работами, что возбуждает в обоих съемщиках неуверенность и подозрение. Потому что молодая жена инженера хмурится. По причинам, которые объяснятся позднее, она громко заявляет, что сдала мансарду двум инженерам, а не двум сумасшедшим. Жена инженера — бухгалтер в отделе зарплаты химического завода. На заводе работают три тысячи человек, и все они так тесно связаны между собой — автобусами, которыми ездят на работу и с работы, детьми, посещающими одну из двух школ, браками и интригами, — что Франтишек и его друг невольно выделяются на общем фоне. Давно бы пора им окончить роспись мансарды, перетащить к себе вещи из коридора, вернуть спортивные лежаки туда, где их взяли напрокат, и зажить как прочие люди, чтоб все было как полагается.

В конце концов им удалось-таки приобрести эту краску; кисточки они купили в «Школьно-письменных товарах». Покупка кисточек в «Школьно-письменных товарах» была стратегическим ходом. Тем самым они избежали новых препятствий и расспросов: зачем, мол, понадобились им кисточки, какими первоклашки малюют лучи, исходящие от круглого солнышка.

Переодевшись в рабочее платье, друзья отыскали среди завалов на полу банки с черным порошком и взялись за дело. Бечевкой, испачканной в порошке, обозначили на стене границы полос, и друг Франтишка, высунув от усердия кончик языка, принялся, как и обещал, проводить школьной кисточкой тонкие линии черным по белому. Пространство между линиями Франтишек закрашивал уже малярной кистью. Это действительно гораздо легче, и он благодарен другу. Все же, когда они добрались под самый потолок, у обоих уже дрожали руки.

Бухгалтерша нарочно спотыкается о книги и спортивные лежаки, загромоздившие коридор. Почему это доставляет ей удовольствие на протяжении всех трех недель, остается для друзей загадкой. Точно так же им непонятен ее жест, когда она, сидя в своей бухгалтерии в окружении счетных машин, многозначительно постукивает себя пальцем по лбу, как только увидит своих жильцов.

Ныне, в эпоху обоев, пастельных тонов и сварных конструкций, украсивших собою новые кварталы, оригинальная роспись мансарды не кажется необычной. Напротив. Но ведь наши друзья жили во времена, когда Всемирная выставка в Брюсселе только завершала свою работу и успех модерных интерьеров, новых материалов, веерообразных абажуров на светильниках был известен пока исключительно посвященным; такими посвященными благодаря отцу Франтишкова друга во всем пограничье являются только они двое. Поэтических гипсовых гномов, меланхолически выглядывающих из-за ярких осенних цветов, еще не вытеснили скульптуры, будь то под будничным названием «Женщина с ребенком» или под лирическим обозначением «Мечта» и «Видение атомного века», причем, где тут «женщина», где «мечта» и где «видение», можно выяснить, только заглянув в каталог.

А пока в садиках начальников станций и стрелочников еще стоят, утопая в джунглях крыжовника, карликовые романтические замки, и висят над кухонными столами лампы, которые можно поднять или опустить, и скамьи в трактирах тянутся вдоль стен, украшенных рогами косуль и картинами художников-самоучек, — и по этой же причине Франтишек соскакивает со стремянки и с отвращением швыряет малярную кисть в кучку гипсовых настенных барельефов в виде стилизованных рыб, птиц и цветов, изготовляемых с энтузиазмом адепта авангардизма немолодой учительницей, приятельницей Франтишкова друга, по образцам из заграничных журналов, которые привозит отец друга из Швеции, Швейцарии и так далее.

— Я кажусь себе идиотом! Будто недостаточно просто побелить стены или вообще оставить как было!

Друг поправляет стопку рыбок, чьи красные глаза светятся под прозрачным лаком, и драконов с плавниками как мечи и торопится доказать Франтишку, что тот глубоко заблуждается:

— Это с непривычки. Мы здесь первые, кто не накатывает, как дурак, по трафарету цветочки с листочками. Почему бы нам себе этого не позволить? Ну, стоит труда, ну, бросается в глаза людям — и что?

— Я никогда не мог себе этого позволить — бросаться людям в глаза, — ворчит почти смирившийся Франтишек.

— А теперь можешь. Или нет?

— Пожалуй, могу…

Франтишек отмывает измазанные руки и лицо. Все пропахло известкой, краской. А приятель внушает:

— Да забудь ты наконец свой дурацкий Уезд с развалившимся Жидовым двором! Тащишь его за собой, как мул. Этак, брат, и на шаг не продвинешься!

Франтишек, глядя на кучку гипсовых барельефов, бормочет невнятно:

— Очень мне помогут твои рыбки со змейками!

А вслух спрашивает:

— Не дашь мне свой пиджак на денек? И рубашку?

В моду постепенно входят твидовые пиджаки, но Франтишек еще не в состоянии купить себе такой. Из первой — впрочем, небольшой — получки он приобрел часы, без которых действительно нельзя обойтись. Рубашки — другое дело. Их у Франтишка хватает, но такой, как у приятеля, нет. Белой, нейлоновой. Производство одежды из синтетики еще в самом зачатке. Изредка появляется в продаже та или другая новинка, но люди относятся к ним еще недоверчиво. Говорят — в них ты словно вплавлен в стекло. Завод, на котором работают наши друзья, тоже готовится производить искусственное волокно. А пока что производит купорос.