Мария Воронова - У тебя есть я

Вместо этого она создала себе ID и погрузилась в незнакомый ей раньше виртуальный мир. Первым делом Маргарита загрузила скайп и горько усмехнулась – зачем, если с ней не хотят общаться даже по простому телефону.

Послушно выполняя указания программы, Маргарита вдруг обнаружила среди своих контактов Вадима и с любопытством уставилась на маленькую фотографию в кружочке: серьезное лицо на фоне сурового Балтийского неба. Как компьютер догадался, что она думает о Вадиме, и выбрал его контакт среди миллионов других, осталось для Маргариты загадкой сродни магии. Подумав немного, она отправила Вадиму сообщение: «Здравствуйте» и нейтральный стикер в виде машущей ладошки.

Ответа не было, и Маргарита стала дальше осваивать технику. Она закачала пасьянс и кота, приложение для сериалов, и подумала, как здорово все-таки, что у нее не хватило смелости уговорить Костю на айпад попроще. Он выбрал самую лучшую модель, с большим экраном, и Маргарите очень хотелось сказать ему, что это для них дороговато, но она постеснялась.

Господи, о чем она только думает! Маргарита отбросила планшет, будто он был горячий. Кости нет, нет, а она радуется, что можно играть в его игрушки, холодная, бессердечная тварь! Единственное, что она сейчас имеет право делать, – это скорбеть по мужу. Всё.

Посидев пять минут в неподвижности, она вздохнула. Невозможно заставить себя радоваться, когда на душе кошки скребут, это ясно, но, оказывается, насильно испытывать горе тоже непросто. Вместо подобающей грусти в голову лезут всякие суетные богомерзкие мыслишки, вроде того, что Костя поступил нехорошо, выкинув такие деньги на электронную игрушку. Снова вспомнилось почему-то, что у него было всего больше, и все лучше, чем у нее, и дело даже не в этом, а в том, что как-то так получалось всегда, что Костины прихоти были на первом месте, а она имела право удовлетворить собственные потребности, только если ему уж совсем ничего не было нужно. Она могла ходить в старом пальто, до бесконечности чинить сапоги, вместо того чтобы купить новые, а Костя – нет. Он всегда должен был находиться в зоне комфорта, как выражаются психологи. Красивая и добротная одежда, хорошее питание, мягкая постель, тишина в доме, интересный досуг – все это было ему необходимо, а коли так, то Маргарита обеспечивала. До сегодняшнего дня ей казалось, что она так истово ухаживала за мужем потому, что любила, и ей было приятно доставлять ему радость, а сейчас вдруг подумала – не только поэтому. Кажется, подсознательно она догадывалась, что, не получив желаемого, Костя проявит себя с другой, возможно, не такой хорошей стороны, и предпочитала не экспериментировать.

Один раз она все же отважилась не на бунт, конечно, но на что-то подобное: Костя зацепился на кафедре за какой-то торчащий гвоздь и порвал новую куртку. Маргарита отнесла ее в ателье, там быстро починили и сделали очень хорошо, так, что заплатки почти не было видно, но для Кости это оказалось недостаточно. Во-первых, он сам знал, что куртка чиненая, а во-вторых, – если присмотреться, то и постороннему заметны шов и небольшая разница в цвете куртки и нашитого кусочка. Тогда Костя уже публиковал книги, но еще не раскрутился, жили в основном на его зарплату, так что покупать по две куртки в месяц было расточительно, и Маргарита осмелилась заявить об этом вслух. Костя вроде бы согласился, но каждый день заводил разговоры о том, что одеваться надо не для той работы, какая у вас есть, а для той, которую вы хотите иметь, что он становится медийным лицом, его приглашают ведущие литераторы, и очень обидно будет, если из-за маленькой заплаточки сильные мира сего сочтут его оборванцем, с которым не стоит иметь дела. Нет, он не сердился на жену, но всем своим видом показывал, как удручает его сложившаяся ситуация, так что в конце концов Маргарита сдалась, и они купили новую куртку, в полтора раза дороже первой. Продавать что-то из маминого наследства ради такого дела показалось ей глупым, и Маргарита решила поджаться на хозяйственных расходах, и снова Костя одобрил этот план, но так дулся, не получая любимой еды, что Маргарита быстро сдалась, предпочла остаться без зимних сапог и новой сумочки, о которой мечтала много лет, и уже почти накопила. Лучше пусть мерзнут ноги, лишь бы только не знать, что твой муж – эгоистичный и безвольный человек, не умеющий ни в чем себя ограничивать.

Нет, надо думать о другом, вспомнить его улыбку, которую Маргарита так любила! Любила-то любила, только вот непонятно теперь, к чему она была обращена. То ли непосредственно к дорогой жене, то ли к свежайшим круассанам на завтрак, которые она подает каждое утро, а может, к маминым драгоценностям, которые покорная супруга потащит в ломбард по первому свистку?

Когда Маргарита была маленькая и еще пыталась ерепениться, мама говорила: «Ты хорошая, только пока тебя по шерстке гладишь, а как против, тут-то все и вылезает!» Маргарита никак не могла осмыслить своим неискушенным детским умом, зачем надо гладить человека против шерсти, а теперь вот поняла. Чтобы знать, что ты для него не только оператор зоны комфорта…

Вообще ей казалось очень логичным, что раз Костя один зарабатывает, то имеет полное право распоряжаться собственными средствами, и пока муж ее содержит, она за это должна обеспечить ему максимально приятное существование. Это представлялось Маргарите совершенно естественным, и она не вспоминала, что это именно Костя уговорил ее оставить работу и посвятить себя семье, и не думала, что он живет в ее квартире, отдыхает на ее даче, ездит на машине, купленной за деньги от продажи серебряного чайного сервиза, а книги его так хорошо продаются, потому что после смерти мамы Маргарита сняла со стены серию гравюр, которую Римма Семеновна не сочла нужным поместить в сейф, хорошо продала через мамины связи и оплатила программу Костиного продвижения. Черт возьми, она была инвестор, владелец бренда, и имела право на свои дивиденды!

Она нахмурилась. «Поздновато ты спохватилась, дорогая! Все это нужно было выяснять и бороться за свои права, пока Костя был жив, а теперь у тебя осталась только обязанность свято хранить его память, а не придираться к каждой мелочи, как базарная торговка! Куртки ты для него лишней пожалела! Да наверняка все было не так, ты просто не помнишь!»

Сурово отчитав себя, она решила выпить чаю и отправилась в кухню. Вдруг подумала, что надо было сказать Косте про предложение Давида поделить наследство, и посмотреть на его реакцию. Понял бы он, что от этих денег необходимо было избавиться, сколько бы их там ни было? Наверное, нет. Он, даже не зная истинной стоимости картин, и то был недоволен, что любимая теща оставила их внуку, и намекал, что неплохо бы оспорить завещание, и, наверное, втянул бы Маргариту в судебную склоку, если бы нотариус не объяснил, что дело тухлое. Невменяемость Риммы Семеновны доказать будет крайне проблематично, ибо она до последних дней поддерживала контакты с учениками и бывшими коллегами, часто помогая профессиональным советом, а других аргументов оспорить завещание тоже нет. Вот если бы внук самолично прикончил бабушку – другое дело, а так – нет.