Мария Воронова - У тебя есть я

– Ну так намерения у нее были самые лучшие.

– Угу. Помните, дорога куда вымощена ими? К сожалению, у внука была та же болезнь, что и у Петеньки, и Оксана, как это услышала, едва сознание не потеряла. Я боялся, что она снова сляжет, но обошлось.

Зиганшин взял у Давида Ильича копии, еще теплые и наэлектризованные после сканера, на том и распрощались.

«Господи, какой идиот, – ругал себя Зиганшин, спускаясь по лестнице, – это же надо было так поддаться обаянию Рогачевой, что не расколоть ее на самое главное! Еще гордился своей версией с наследством, придурок старый, а сам такой мотив проворонил, что всем мотивам мотив. Копошился в какой-то ерунде, а слона и не приметил, как выразился бы интеллигентный литератор Давид Ильич. Анжелка тоже хороша! Ладно, я измотан детьми и недосыпом, но она-то после двадцати своих декретов должна просто лопаться от энтузиазма. Как питбуль должна вцепляться, а она только тявкает, что у меня опера плохие. Ну допустим, плохие, прощелкали два лимона баксов, так что завтра придется их на всю эту сумму нахлобучить!»

Он злился для того, чтобы не думать другие мысли, но они все равно его настигли. Как только Зиганшин сел за руль, счастье накрыло его, как озноб, и оказалось таким мучительным переживанием, что он не мог тронуться с места.

– Господи, благодарю тебя, что так, – сказал он вслух, чтобы не заплакать, – мой сын теперь на небесах и неуязвим для боли и страданий, значит, и мне грех терзаться.

Он посидел немного, подышал, успокаиваясь, и позвонил Фриде.

– Зайчик, как вы там?

– Да мы-то нормально, а ты где?

– Еще в городе, но сейчас стартую. Фридочка, я тебя очень люблю…

Она засмеялась:

– Так, Зиганшин, ты там изменяешь мне, что ли?

– Нет, конечно, ты что!

– А голос почему тогда такой счастливый?

– Люблю тебя потому что.

– А… Слушай, если ты у бабы, то ночуй у нее, а то уже поздно и по радио сказали, что гололед. Я буду волноваться, пока ты доедешь.

– А если у бабы останусь, значит, не будешь?

– Нет, если она тебя покормит.

– Не покормит.

– Серьезно, Славочка, поночуй у мамы. Я сейчас ей сама позвоню и скажу, что ты едешь.

– Да я к тебе хочу!

– Ты на часы смотрел?

Зиганшин посмотрел и присвистнул. Оказывается, они с Давидом Ильичом проговорили до половины одиннадцатого вечера. Светочка ждала его, чтобы сходить посмотреть щеночков, а он не приехал и даже не позвонил.

– Поезжай к маме, – мягко повторила Фрида.

Просыпаясь утром, Маргарита ставила перед собой самые причудливые цели, лишь бы только сесть за руль. То вдруг оказывалось, что кухонные полотенца потеряли вид и абсолютно необходимо приобрести новые в Икее, причем ждать нельзя ни дня, то следовало самым срочным образом проверить, как дела на даче, не забрались ли туда грабители или бомжи погреться. А когда достойных поводов совсем нельзя было придумать, Маргарита просто отправлялась за продуктами в самый дальний от своего дома гипермаркет.

Костя установил в машину навигатор, но Маргарита предпочитала по старинке пользоваться атласом, перед стартом раскладывала карту на руле, намечала маршрут и по-детски радовалась, когда удавалось не сбиться с пути.

Перед первым выездом на кольцевую автодорогу она жутко струсила. Вспомнив, что боится высоты, представила, как теряет управление, машина пробивает ограждение и падает с высокого моста.

Страх так овладел ею, что Маргарита решила свернуть, благо оставалась еще такая возможность перед самым въездом на виадук, и тихонечко трюхать к цели второстепенными дорожками и подворотнями, но в последнюю секунду стиснула зубы, вцепилась обеими руками в руль и въехала на магистраль, мысленно посылая извинения товарищам по движению. Сердце на секунду замерзло от ужаса, а потом забилось ровно и свободно, как никогда раньше.

«Ничего себе, я еду! – засмеялась Маргарита. – Еду, черт возьми!»

Инструктор говорил ей, что чувство свободы и всемогущества на дороге очень опасно, но Маргарита не очень внимательно его слушала, потому что была убеждена – это чувство никогда ее не посетит. И вот пожалуйста! Теперь главное – держать себя в руках, а машину – в правом ряду, и будем надеяться, что все обойдется.

Посмотрев наверх, она увидела, как на электронном табло загорелась цифра 110. Ого! Для нее шестьдесят километров уже сверхзвуковая скорость, а тут сразу просят в два раза больше!

Впереди простиралась ровная прямая дорога, и она была почти пуста. Маргарита поддала газку. Сто десять – нет, а девяносто проедет.

Увлекшись, Маргарита, естественно, пропустила свой поворот, но это ее не обескуражило. Она готова была сделать полный круг.

Проснувшись на следующее утро, она быстро вскочила с постели, чтобы поскорее умыться, позавтракать и снова куда-нибудь поехать, начала планировать маршрут, но вдруг поняла, что вчера, увлекшись вождением, совсем не думала о Косте, а сегодня не вспомнила, что его больше нет. Не состоялось этих нескольких секунд между сном и пробуждением, когда она чувствовала мужа рядом с собой. Уснула одна и проснулась одна, а Кости будто никогда и не было.

Она принялась яростно чистить зубы, больно царапая десны щетинками.

«Холодная эгоистичная сволочь, – прозвучало в голове, – нашла себе игрушку и забыла, что тебя покинул единственный близкий человек. Как ты посмела радоваться? Лучше бы действительно разбилась на Кольцевой вчера, чем жить так, как ты живешь!»

Она попыталась заплакать, но ничего не вышло.

Маргарита попила кофе с бутербродом, надела спортивный костюм и принялась за уборку. В первую очередь она спрятала ключи от машины поглубже в комод, чтобы не видеть этого искушения. Предстоял одинокий и тоскливый день, такой, каким и должен быть день вдовы.

Телефонный звонок с трудом пробился сквозь гудение пылесоса, и Маргарита, не ждавшая и не желавшая ничего приятного от мира, решила было сделать вид, будто ничего не слышит, но все же побежала отвечать.

Звонил редактор с довольно странной просьбой посмотреть электронную почту Константина Ивановича. Маргарита нахмурилась. Она не знала пароля к почтовому ящику мужа, но сообразила, что можно взять его айпад, где достаточно ввести код-пароль для разблокировки, и читать почти любое приложение.

Эти четыре цифры она случайно подсмотрела и запомнила, потому что они оказались Костиным годом рождения. Ей было бы приятнее, если бы он выбрал ее год, но зато мужу не приходится вспоминать по несколько раз в день, какая она уже старая.

– Маргарита Павловна, я понимаю, что прошу вас совершить не безупречно порядочное действо, – разливался редактор, – но когда я был у вас на сорок дней Константина Ивановича, ко мне обратилась Полина…