Яков Липкович - Три повести о любви

— Я побегу, простите! — сказал Аркадий Константину Петровичу и выбежал из домика.

— Сюда! — показал Розанов.

Туман уже здорово поредел. Над пристанью он висел клочьями и прямо на глазах сползал в темную воду.

— Только бы не ушли, — заражаясь волнением Аркадия, на бегу проговорил Розанов. — Они хотели пораньше выйти…

В большой и просторной комнате знакомый старик — пристанский сторож — растапливал печурку. Он был в помещении один.

— Пахомыч, ты не видел горячевских ребят?

— Однако, уже в море ушли.

— Давно их видел?

— Да с четверть часа будет.

— Побежали на пристань! — сказал Розанов Аркадию. — Может, еще успеем!

Они вихрем слетели с крыльца, даже не закрыв за собой дверь. Нырнули под веревку с развешанным бельем и оборвали ее — разом полдвора покрыли белые чистые пятна.

— Потом подниму! — крикнул Розанов.

Никогда в жизни Аркадий так не бегал. У него то и дело перехватывало дыхание, наливались свинцом ноги. Но он не только не замедлял бег, но из последних сил бросал тело вперед. И почти ни на шаг не отставал от своего доброго спутника.

Позади остался мостик через ров… Вот и контора… Если лодки уже отошли, но не очень далеко, то их еще можно вернуть… Помахать платком, рукой, чем угодно!.. Сколько здесь всяких построек, преграждавших путь к причалу!.. Деревянные мостки… Пристань… Только бы не ушли!.. Гулко забухали под ногами доски настила….

Боже мой, здесь! Здесь! Здесь!

Первая удача дня! Не доброе ли предзнаменование для него и Маришки?..

Снизу к нему обращены удивленные лица Толи и Алексея Дмитриевича.

— Я с вами! — крикнул Аркадий.

Рыбаки быстро и многозначительно переглянулись. Всё понимают, всё. Ну и пусть!

— Новое распоряжение! — как можно непринужденнее сказал он.

— Подождите. Сейчас подтяну лодку, — Толя двинулся к носу.

И тут Аркадий увидел вчерашнюю девицу. Она сидела в лодке и озадаченно смотрела на него. Аркадий неожиданно вспомнил: ей поручили собрать материал для основного доклада на слете рыбаков. Значит, остановилась на бригаде Горячева…

— Одну минутку, — сказал он рыбакам и подошел к Розанову: — Если бы вы знали, как я вам благодарен!

— Да, подгадали вовремя, — ответил тот.

— Будете в городе, заходите в редакцию. Я буду рад.

Спустившись в лодку, Аркадий принялся объяснять рыбакам:

— Понимаете, позвонил главный, дал еще один день на сбор материала. Чтобы шире отразить соревнование.

— Я с вами играю! — вдруг воскликнула девица. — Копию материала мне!

— Если устроит — пожалуйста.

— Я надеюсь! — на этот раз ее взгляд был холоден и высокомерен.

Да он отдаст ей все копии мира! Лишь бы наладилось с Маришкой! Лишь бы наладилось!

Казалось, еще мгновение, и сердце у Аркадия разорвется. Он подпер его кулаком, но и это не помогло. Теперь каждый удар ощущался им дважды — сперва там, в груди, а затем здесь, снаружи, — ладонью.

Берег приближался знакомыми очертаниями, которые слегка размыл ранний рассвет.

Один за другим он узнавал примелькавшиеся за вчерашний день силуэты…

Рыбацкий стан с близко подступавшим к нему кухонным навесом…

Бревна, на которых сначала сидел он, а потом Маришка…

Большие камни, между которыми они вчера поднимались к обрыву с крошечной кладбищенской скамеечкой…

Тот самый лесок, где произошла эта дикая и постыдная сцена…

Сверкнули окна стана, позолоченные первыми лучами…

Покачивались у причала тяжелые баркасы…

Тихое и раннее безлюдье…

Надвигалась уже совсем близкая и потому страшная, как нацеленное дуло, неизвестность…

Первым, кого увидел Аркадий, был Горячев. Он вышел на крыльцо, потянулся и спустился по ступенькам. Обернулся, крикнул что-то в зияющую темноту дырявого проема.

Из стана пулей вылетел Миша. За ним вышли Николай Иванович и Олег Борисович.

Вчетвером зашагали к берегу — отправлялись на утреннюю подрезку.

Вдруг Миша показал на приближавшиеся лодки. Горячев взглянул и тут же отвернулся.

— Держись, Дмитрич! — сказал Толя. — Сейчас он намылит нам с тобой холку!

— Раз за дело, чего ж, — ответил тот.

— Опять про муху цеце скажет.

— Чего ни скажет, все верно будет. Оно всегда так: спать долго, жить с долгом.

— Тоже мне долг: на полтора часа опоздали!

— Зря заночевали, — вздохнул Алексей Дмитриевич.

— А что это за цеце? — насторожилась девица.

— А что в Африке живет, сонную болезнь вызывает, — насмешливо объяснил Толя.

— Ясно, — многозначительно произнесла та…

К берегу с лаем сбежались собаки — похоже, что так они встречали каждого нового человека.

Моторка с баркасом на две-три минуты опередила рыбаков, спускавшихся к воде, и мягко ткнулась в причал. Толя быстро взобрался на помост и закрепил конец.

За ним вылезли и остальные.

Аркадий неотрывно смотрел на Горячева. Но по его лицу, строгому и озабоченному, трудно было что-нибудь распознать: никаких посторонних эмоций. Лишь один раз, когда Миша что-то сказал и Горячев в ответ неожиданно улыбнулся, Аркадий весь внутренне сжался — в улыбке была какая-то умиротворенность, тихое торжество, добродушная снисходительность.

Только не торопиться с выводами. Через десять-пятнадцать минут все будет ясно.

Правда, уже сейчас чужие знали о Маришке больше, чем он, ее муж. Даже пацан Миша знал больше.

Однако лица рыбаков ничего не выражали.

А Горячев вообще не смотрел на него. То ли нарочно избегал встречаться взглядом, то ли не до гостей было. Впрочем, на девицу с редкими волосами он все же изредка поглядывал — наверно, его интересовало, кто она и что ей угодно.

— Ну что, выспались? — на ходу бросил он.

— Выспишься с тобой, — ответил Толя.

— Еще часок, что ли, дать подремать?

— А что? Мы не откажемся. Как, Дмитрич? — балагурил Толя.

Алексей Дмитриевич отмахнулся от него и сказал Горячеву:

— Ежели бы не туман, пришли бы вовремя.

— Вот как до тебя не было видно, Афоня! — подхватил Толя.

— Ну, ну, уже и туману напустили! — усмехнулся Горячев.

Миша хихикнул, за что тотчас же получил легкий щелчок по затылку от шагавшего позади Николая Ивановича.

Обернувшись, он сердито огрызнулся:

— А драться-то зачем?

Горячев свернул к баркасам, сказал Толе и Алексею Дмитриевичу:

— Пошли!

Проходя мимо Аркадия, спросил:

— Вернулись?

Его узкие голубые глаза смотрели внимательно, без обычной насмешки.

— Начальству статья нужна, — последовал давно подготовленный ответ.

Горячев отвернулся, и Аркадию показалось, что щеки бригадира покрылись легким румянцем.

Почему он покраснел? Только не гадать. Это могло скрывать что угодно — и все, и ничего.

Скорее бы к Маришке, скорее бы!