Булат Ханов - Непостоянные величины [СИ]

Не конкретизируя, какие именно методические недочеты он обнаружил, Марат Тулпарович удалился по своим начальственным делам.

Окрыленный Роман без запинки провел два русских языка — в 6 «А» и 8 «Б». Шестиклашки с увлечением разбирали на морфемы непростые слова «передвигать» и «затененности», восьмой класс усердно разбирал простое предложение. Работа спорилась.

Перед заключительным уроком Роман пребывал в благодушном расположении духа. Молодому учителю было о чем предметно поговорить хоть с Макаренко, хоть с Ушинским. Министерству образования Республики Татарстан, или кто там главный, стоило задуматься о внеочередном присвоении высшей категории. Калужские дети не ленились, к занятиям готовились.

Не менее благодушное расположение духа отличало, судя по всему, и 8 «А». У половины на партах отсутствовали учебники; отпетый хулиган Хидиятуллин в полный голос рассказывал умеренно неприличные анекдоты; шкафоподобный толстяк Гаранкин, подперев кулаком подбородок, мечтательно созерцал заоконный пейзаж, точно позировал для фотографа.

При звонке все неохотно поднялись с мест, кроме Хидиятуллина. Это он на первом занятии хвастался, что у класса сменилось четыре учителя истории. Роман приблизился к Хидиятуллину.

— Привет, Ранель. Поздороваться не желаешь?

Лицо Хидиятуллина расплылось в улыбке блаженного балбеса.

— Здрасьте.

— Где твой учебник? Тетрадь с ручкой? Почему не встаешь, когда звенит звонок?

— Устал.

Ранель словно прилип к стулу. Улыбка его делалась все дурашливее.

Осознав, что над ним издеваются, Роман закричал:

— Быстро поднялся и вытащил на стол учебник с тетрадью!

— Ого, как орет, — сказал Хидиятуллин, обращаясь к приятелю Аксенову, с усмешкой наблюдавшему за сценой.

Роман рывком схватил портфель Ранеля и широкими шагами двинулся в коридор. Шпаненок увязался за учителем.

— Отдай сюда! Отдай, я сказал!

Очутившись за дверью, Роман швырнул портфель на подоконник.

— На мои уроки ты больше не ходишь, ясно?

— И не буду, — пробурчал Хидиятуллин, просовывая руки через лямки. — Я пацанов позову.

— Ты мне угрожать собрался? — Роман впал в ярость. — Прибор не вырос мне угрожать!

Он следовал за шпаненком, который направлялся в конец коридора, к лестнице, постоянно оборачиваясь.

— Я пацанов позову, — огрызнулся Хидиятуллин через плечо.

— У тебя язык отвалится от извинений! — кричал Роман на весь коридор.

По окончании урока Энже Ахатовна заверила обескураженного учителя, что проведет воспитательную беседу с классом, и рекомендовала писать докладную на Ранеля.

Сочувственно кивая, Марат Тулпарович выслушал Романа. На просьбу освободить Аделя от русского и литературы до конца года директор ответил отказом, вместо этого пообещав назавтра утром поговорить с Хидиятуллиным и заставить того принести извинения.

— Войдите в положение, Роман Павлович. У человека тяжелая ситуация в семье. На глазах убили отца, мать толком не следит за детьми.

Роман долго осмыслял, каково это: преподавать Фонвизина и роль второстепенных членов в предложении озлобленному подростку, на глазах у которого убили отца. Не осмыслил.

Будь Роман христианином, раскаивался бы в смертных грехах: в гордыне и в гневе. Ибо переоценил свои силы и легко впал в ярость, не совладав с побитым жизнью мальчишкой. Потому что Бог гордым противится. Однако христианская мотивировка заведомо отметалась. Дело не в небесной каре, а в расплате за самонадеянность.

Впредь нужно держаться настороже. И определиться, наконец, кто перед ним. Потенциальные друзья из числа врагов? Заблудшие души? Овцы, настроенные против пастыря? На четверть исписанные тетради?

Утопический проект пора сворачивать. Цели должны быть реалистичными. К примеру, внушить страх гопникам и вытравить из них ощущение вседозволенности. Их жертвам — привить чувство собственного достоинства. А дальше и на высшую категорию можно замахнуться.

Остров-град

Разговор с директором возымел частичное действие. Хидиятуллин вроде извинился, а вроде и нет. Желчно пробормотал перед уроком под нос стандартные слова и уселся в одиночестве. Собрав у 8 «А» тетради, Роман горестно вздохнул при виде почерка Ранеля. Слова не подвергались идентификации. Крупные закругленные буквы-близнецы сплетались в бусы, растянутые на каждой строке.

Методов, одобренных педагогикой, перестало хватать. Во всех классах, кроме 11 «А», приходилось покрикивать. Крик придавал уверенности и дарил чувство контроля над ситуацией. Роман условился с самим собой повышать тон не чаще двух раз за урок. Власть развращает, да и напоминать сварливую моську, которая лает почем зря, не хотелось. Ни в будущем, ни сейчас Роман не видел себя в комической роли.

Перед уроками Роман по обыкновению спускался за водой, чтобы мыть доску в течение дня. В пятничное утро его с полным ведром застала на лестнице историк Анастасия Олеговна, соседка по этажу, приглашавшая на чай в первую встречу. Учительница тяжело дышала, с трудом покоряя ступеньку за ступенькой.

— Роман Павлович, вы разве сами воду таскаете? Это не учительское занятие. В каждом классе есть дежурный. Если его нет или это девочка, вы свободных мальчиков отправляйте. Цените свой статус.

Анастасия Олеговна говорила с убежденностью кота Матроскина, сведущего в бутербродах. Роман отложил совет до времен, когда заработается до одышки или дослужится до высшей категории.

В субботу, как и известил заранее директор, для учителей школы в РОНО организовали поездку на остров-град Свияжск. После шестого урока все погрузились в большой синий автобус, и усатый водитель в кепке включил «Авторадио» и завел мотор.

Среди пассажиров Роман не видел Максима Максимыча и Андрюху, хотя утром обменялся приветствиями с обоими. На коленях учительницы по физике играл в телефон ее сынишка в кепке сочного апельсинового цвета. Когда мальчишка вертел головой, он будто пытался смахнуть огонь. Учителей сопровождал еще молодой батюшка в черной рясе с внушительным позолоченным крестом на груди. Чертами лица священник напоминал Каллена Бохэннона из сериала «Ад на колесах». Роман мрачно настраивался всю дорогу внимать наставлениям о законе и благодати, однако батюшка удивил. Он вполголоса беседовал с Анастасией Олеговной и свой исключительный статус не демонстрировал.

Несмотря на середину сентября, дни стояли безоблачные и по-летнему жаркие. Как подметил классик, как бы хрустальные. Распахнутое синее небо услужливо предоставляло иллюзию простора и точно нашептывало бросить все и стремглав бежать на юг, цепляясь за хвост растраченного лета.

Тепло и солнце предсказуемо вызвали у учителей шутки, что погоду будто подали по заказу. Роман занял место в конце салона, рядом с Вадимом, молодым учителем английского. Сосед рассказал о двоюродной сестре, занимавшейся конным спортом и получившей награду из рук Президента Татарстана.