Ержан Рашев - Человек на балконе

Еще я люблю, сидя на балконе, наблюдать за жителями этого города. Они очень интересные, эти жители. Где-то на уровне подсознания я прозвал их «живущие в дымке». Дело в том, что пространство между ними плотно обволакивает завеса из выхлопных газов автомобилей и недосказанных эмоций. Жители города, в котором я обитаю, существуют в дымной атмосфере, они едят, курят и совокупляются именно в ней. Среди плотной завесы смога они пытаются взлететь как можно выше. У некоторых почему-то получается лучше, чем у других. Особенно хорошо это заметно, если в ясный праздничный понедельник вы заберетесь на вершину плотины среди покрытых свежим снегом гор и устремите свой взгляд вниз по течению речки, что совершает неведомый путь в самое сердце людского поселения. Этот город накрывает темное облако. И нам приходится в нем жить. Об этом и речь.

Когда я вернулся в Казахстан, я увидел свежим взглядом иностранца, что в «живущих в дымке» есть много от других народов. Безусловно, в них много русского. Это очевидно, учитывая историю последних ста лет. Язык, культура, телевидение, музыка и кино, водка на свадебных торжествах и советская архитектура городов. В их квартирах, однако, очень много турецкого. Неумеренное обилие мусульманских ковров, штор и тусклых абажуров безошибочно выдают в их жилищах турецкий колорит. В них также очень много китайского (и не только во внешнем облике) — достаточно посмотреть на их безобразные, грязные рынки и барахолки, как будто импортированные из Урумчи.

Ровно без двадцати девять на перекрестке Фурманова-Курмангазы люди-рабы стремятся на встречу с другими людьми-рабами, и гудят из всех своих клаксонов, и вскипают, и горячатся. Одинокий регулировщик указывает людям-рабам их путь, изредка теряя терпение. Сорок рабочих часов в неделю, обед с часу до двух, поздравления и цветы на день рождения. А в это время в небе уже зардела невероятных размеров гроза. И ей, грозе, нет совершенно никакого дела до того, кто из этих людей-рабов, сидящих в бархатных салонах, убийца.

О чем мечтают люди-рабы на перекрестках? Скорее всего, они мечтают пробиться в «элиту». И по понятным причинам. Лучше быть Богом, чем коровой. Когда я жил в Америке, то этого стремления быть в «элите» особо не замечал. Этот класс там существует, но его не видно. Если его не видно, значит, для большинства людей его нет. Дело закрыто. А тут…

Первая разделительная линия между массами и «элитой» в этом городе проходит через транспортные средства. Если ты ездишь на автобусе, то ты чмо и не заслуживаешь уважения. Начальным шагом из народа становится покупка автомобиля. Автомобиль в Казахстане — больше, чем просто автомобиль. Он обещает людям все на свете. Секс. Статус. Свободу. Покупая свою первую машину, казах будто выбирается из тюрьмы, где сидел все время до этого. Как только в твоих руках оказываются ключи от автомобиля, ты начинаешь видеть все звезды на небесах. Он превращает тебя в Джеймса Дина. Соединяет тебя с предками, для которых лошадь имела такое же сокровенное значение, какое имеют для нас машины сегодня.

Тем не менее, девушки за рулем, как правило, красивее средней девушки на улице, и они почти всегда ездят на дорогих иномарках, свободно разговаривая по телефону, в то время как мужчины на Daewoo Nexia, сгорбившись, смотрят вперед, опасаясь поймать хищный взгляд «жолполовца». Это особенно хорошо видно с моего балкона. Как мы прозябаем в нашей дымке. Высший слой общества людей-рабов вообще не водит. Их возят водители в немецких седанах, не обращая внимания на сигналы светофора или ограничения скорости. Я был в таких автомобилях. Однажды мы летели на скорости 120 км в час в центре города, нас остановили. Мой друг, представитель так называемой «золотой молодежи», и его водитель буквально рассмеялись в лицо полицейскому, когда тот попросил у них документы. К концу разговора полицейский обильно извинялся, называя остановленного по имени и отчеству.

Быть бедным в этом городе очень невесело. Это не только материально ужасно, это национальный грех, доказательство вашей врожденной лени и разврата. Но есть вещи, которые делают твою бедность более терпимой. Например, торговые центры, в которых можно купить стильное китайское барахло или съесть вредный для здоровья фаст-фуд по приемлемым ценам. Торговые центры — одна из немногих костей с небольшим количеством мяса, которую бросают полусреднему классу и классу ниже среднего. Товары, которые когда-то были недостижимы, сейчас продаются практически бесплатно благодаря рабскому труду стран третьего мира, нарушениям прав человека, гомогенизации населения и прочим ужасным грехам. Эти товары делают людей немного счастливее. У вас может не быть медицинской страховки, стабильной работы и перспектив на пенсию, но если у вас есть Zara, то вы еще общественно релевантны.

Еще я люблю гулять по историческому центру этого города в квадрате Тулебаева-Курмангазы-Абылай хана-Толе би и разглядывать мемориальные доски поэтов, писателей, ученых, профессоров, политических и общественных деятелей, шахматистов, театралов и всех остальных очкариков. И думать про себя: как так, имея в прошлом такое количество просвещенных, передовых, культурных людей, целая нация сейчас не имеет ни литературы, ни науки, ни политики? Почему? Что произошло с людьми? А потом вчитываешься в биографии людей на досках. Половину подвергли гонениям и изгнали из страны. Кого-то объявили врагами народа и репрессировали. Гениальных поэтов расстреляли, а ученых выгнали из научных учреждений. На протяжении ста лет самых талантливых ломали и топили в говне. А теперь они, живущие в дымке, спрашивают: почему мы не умеем лечить онкологию, строить автомобили и создавать информационные технологии? Да вот почему.

А ночью дымка потихоньку рассеивается, ночью и город выглядит совершенно иным, и люди ведут себя совершенно иначе, нежели днем. Шаги их становятся тигриными, взгляды осторожными, мысли роскошными. Мое маленькое путешествие обычно случается вдоль проспекта Достык, и я часто вглядываюсь в горящие окна проплывающих мимо дряхлых советских домов. И представляется мне, как люди-биороботы готовят там в больших чугунных котлах семейный ужин. Как они собираются вместе вокруг маленьких круглых столов и радуются, что не одни. Страшно ведь одним. Особенно, когда за окном темная дождливая ночь. Хотя, конечно же, не все биороботы подобны нарисованной в голове картинке. Некоторые из них отрезают своим близким головы купленным в прошлом году в хозяйственном магазине наточенным кухонным ножом.