Марсель Паньоль - Слава моего отца. Замок моей матери [сборник, litres]

– О, бедняжки! – повторил он.

– Пожалуй, далековато, но когда мы там, мы ни о чем не жалеем…

– А вот мне всегда жаль себя, когда приходится прикладывать большие усилия, – веско заявил Бузиг. – Но я кое-что придумал! Сегодня вам не придется топать девять километров. Вы пойдете со мной, будем держать путь вдоль канала, который по прямой пересекает все эти имения. Через полчаса мы будем в Ла-Трей!

Вынув из кармана блестящий ключ, он открыл дверь, которую незадолго перед тем запер.

– За мной! – скомандовал он и шагнул вперед.

Но отец остановился на пороге:

– Бузиг, ты уверен, что это законно?

– Что вы имеете в виду?

– Ты распоряжаешься этим ключом и имеешь право проходить по чужим землям в силу своего должностного положения. Но имеем ли мы право следовать за тобой?

– А кто об этом узнает?

– Вот видишь! – сказал отец. – Раз ты надеешься, что нас никто не увидит, значит тем самым признаешь, что ты не имеешь на это права.

– Но что в этом дурного? Я встретил своего бывшего учителя и горжусь тем, что могу показать ему место, где работаю.

– Это может тебе дорого стоить. Если твое начальство узнает…

Бузиг два-три раза подряд как-то загадочно подмигнул нам, затем два раза пожал плечами, после чего, усмехнувшись, покачал головой и наконец вымолвил:

– Раз приходится во всем признаться, вот что я вам скажу: случись что, я все улажу, поскольку моя сестра замужем… ну или вроде того… за одним из членов генерального совета департамента!

Это фраза сначала показалась мне загадочной, но потом я вдруг представил себе, как его сестра, которая замужем или вроде того, выходит из мэрии под руку с генералом в парадной форме и он дает ей ценные советы.

Так как мой отец, кажется, все еще колебался, Бузиг добавил:

– К тому же это она сделала так, чтобы Бистань был произведен в заместители директора канала, так что, посмей Бистань хоть в чем-то упрекнуть меня, она его уложит на месте одним ударом подголовного валика.

Я моментально проникся восхищением перед этой храброй особой, способной сокрушать врагов своего брата, даже не поранив их. Мой отец, по всей видимости, был того же мнения, поскольку мы двинулись за Бузигом и вступили на чужую территорию.

Канал протекал по верху невысокой насыпи меж двух изгородей из приземистых деревьев и кустарников, торчавших из густых зарослей розмарина, фенхеля, ладанника и ломоноса.

Бузиг стал нам объяснять, что вся эта буйная растительность беспредельно ценна, поскольку скрепляет почву насыпи, поэтому хозяевам имений запрещено избавляться от нее.

Цементное русло канала имело в ширину не больше трех метров; в прозрачной воде отражались белоснежные облака, плывущие по апрельскому небу.

Мы шли гуськом по узкой тропинке между берегом канала и цветущей изгородью.

– Вот и мой канал, как он вам нравится?

– Очень красиво, – ответил отец.

– Да, очень красиво; но канал уже начинает ветшать… Взгляните на облицовку берегов: повсюду сверху донизу идут трещины… Так теряется немало воды, и местами это уже не канал, а дуршлаг.

Последнее слово поразило Поля, который несколько раз повторил его.

Подойдя к маленькому мостику, Бузиг гордо вымолвил:

– А вот тут уже год, как берег обновлен. Это я позаботился о том, чтобы его обновили с помощью влагостойкого цемента.

Отец стал рассматривать берег, который казался и впрямь совершенно новым.

– Однако тут трещинка, – вдруг заявил он.

– Где? – забеспокоился Бузиг и нагнулся к воде.

Указав на тончайшую серую черточку, отец принялся скоблить ее кончиком ногтя. Цемент стал крошиться; перетирая крошки, отец вгляделся в них и заявил:

– Это не влагостойкий цемент. Да и доля песка завышена.

Бузиг выпучил глаза:

– Как! Вы уверены?

– Уверен! Мой отец работал каменщиком, так что я в этом деле неплохо разбираюсь.

– Ого! – отозвался Бузиг. – Я напишу обо всем этом в своем рапорте, и подрядчику, который это допустил, не поздоровится!

– Если не заделать эту трещинку, через месяц она будет шириной с четыре пальца…

– Это дуршлаг! – вдруг завопил Поль.

– Займемся этим безотлагательно, – пообещал Бузиг.

Отщипнув кусочек цементного покрытия, он завернул его в листочек, вырванный из записной книжки, и пошел дальше.

Мы пересекли четыре огромных имения.

В первом из них возвышался замок с башенками в окружении клумб с цветами, а дальше шли виноградники и фруктовые сады.

– Это замок какого-то дворянина. По всей видимости, он болен, никто его не видел, – пояснил Бузиг.

– Если этот аристократ встретит нас на своей земле, он вряд ли будет доволен. Я лично не очень люблю дворян, – проговорил отец.

Обучение в стенах педагогического училища в Экс-ан-Провансе наложило на отца неизгладимый отпечаток. Однако кое-кто из аристократов, с которыми он был знаком по книгам, снискал его благосклонность: Дюгеклен, Баярд, Латур д’Овернь, Шевалье д’Ассас и особенно король Генрих Четвертый – последний был ему дорог, поскольку скакал на четвереньках, чтобы рассмешить своих маленьких детей. Но в целом отец считал дворян людьми наглыми и жестокими, подтверждением чему служил тот факт, что им нередко отрубали головы. Ведь чужие бедствия никогда не внушают нам доверия, и ужас, испытываемый перед резней, обезображивает и самих жертв.

– Он граф, – уточнил Бузиг, – о нем здесь сложилось неплохое мнение.

– Может быть, потому, что его не знают. Но у него на службе наверняка есть держиморды.

– Испольщик и сторож. Испольщик – добрейший старик, сторож тоже не из молодых. Это великан. Я несколько раз встречал его, но он со мной не заговаривал. «Здрасте», «до свидания», вот и все!

Мы благополучно добрались до второй двери. Канал протекал под низенькой аркой, длинные пряди постенницы свисали с нее, ложились на поверхность воды и словно уносились вдаль вместе с течением. Бузиг щелкнул замком, и мы оказались в девственном лесу.

– А это замок Спящей красавицы. Ставни всегда закрыты, я никогда здесь никого не встречал. Вы можете петь, кричать – никакой опасности, что кто-то увидит или услышит вас, – разъяснил нам наш провожатый.

Заброшенные поля заросли земляничником и терпентинными деревьями; посередине парка из вековых сосен располагалось огромное квадратное строение; добраться до него казалось невозможным, поскольку подлесок состоял из тесных рядов колючего дрока (того самого аржераса с провансальских холмов). Маленький Поль был глубоко поражен тем, что за закрытыми ставнями замка спит сама Спящая красавица и что благодаря Бузигу мы одни знаем об этом.

Потом на нашем пути оказалась еще одна ограда и еще одна дверь: мы пересекали территорию третьего поместья.