Абрам Рабкин - Вниз по Шоссейной

— Мы уходим!

И мы вышли на пустынную, освещенную дальними пожарами Шоссейную, когда уже где-то там, где она встречалась с Березиной, сжигали деревянный мост с башенками и перилами, и до нас доносился запах гари.

Оставался железобетонный мост, но вряд ли бы мы успели добраться до него. Нас могло спасти только чудо.

И оно случилось.

Одинокая полуторка с ранеными красноармейцами остановилась на Шоссейной, и водитель спросил дорогу к мосту. Он взял нас. Его фамилия была Суворов.

…В крепости горели казармы, и по задымленным, трудноузнаваемым улицам грузовичок с ранеными, подобравший нас, пробирался к реке и железобетонному мосту.

Там, у моста, грузовичок стал. Несколько вооруженных солдат остановили его и скорбную, непрерывно растущую и накапливающуюся в толпу вереницу людей. Белые связки домашнего скарба за спинами сгибали их и делали похожими на согнувшихся, бесшумных, непонятно куда стремящихся призраков.

Было удивительно тихо, так тихо, что можно было в этом остановившемся скопище людей и застрявших машин расслышать нудный, настойчивый, бесстрастный, подступающий к горлу, как рвота, и заполняющий небо и пространство гул летящих на большой высоте немецких самолетов.

Из темной пасти моста выехала легковая машина и на миг была остановлена патрулем. Приоткрылась дверца, и чей-то голос произнес: «Командующий фронтом».

Дверца захлопнулась, и машина сквозь расступающуюся толпу умчала в ту сторону, откуда бежали эти люди и где горел город.

Это был генерал Павлов.

Через очень короткое время его расстреляют.

…Чуть светало. Стонали раненые. Остро пахли травы и кусты олешника, смешиваясь с запахом бензина и йода.

Ревущая и стонущая бездна войны обрушилась на мир и утопила в трагедии народа трагедию моего детства.

Давайте улыбнемся, ведь это все позади, и жизнь продолжается, и в ней будет хорошее.

Что? Мало осталось времени?

Что значит мало или много? Хорошего всегда мало, но оно должно быть, и будет яблоневый край с рассветами в росе, с лиловым клевером и лугами, в которых будут бродить кони, а по спускающемуся к реке саду приминая густую траву, пройдет женщина.

Над ней медленно, почти касаясь деревьев, проплывет аист, и она, подняв к нему счастливое лицо, скажет:

— Здравствуйте!

Бобруйск — Санкт-Петербург 1993–1995