Ричард Руссо - Эмпайр Фоллз

— Ладно, — сказал Дэвид, — тогда просвети меня.

Майлз ответил решительным «нет», сознавая, сколь параноидально прозвучат его объяснения. Среди газетных вырезок, присланных братом, была и статья о приобретении Св. Кэт инвесторами из Массачусетса, планировавшими преобразовать церковь в четыре трехэтажных кондоминиума. Наиболее экстравагантная деталь — джакузи в колокольной башне, которую Майлз так и не отважился покрасить. Архитектурные планы иллюстрировали, во что превратится здание, где Майлз с матерью слушали мессу, а рядом были помещены маленькие фотографии отца Тома (до деменции) и отца Марка, оба ныне обитали при Сакре-Кёр. Пусть доказательствами Майлз и не располагал, но был твердо уверен: либо настоящий покупатель церкви — миссис Уайтинг, либо она уже забронировала апартаменты в одном из кондоминиумов, чтобы проводить хотя бы часть года в родном городе, который некогда любила, пока не сгребла под себя все, что в нем было хорошего, и не испоганила. Заводи мотор и управляй процессом, как всегда. И неважно, сколь мало оснований имелось у Майлза для этой уверенности, зато не было ни единого сомнения в своей правоте.

— Послушай, — сказал Дэвид, — я рад, что Тик становится лучше. Но ты не замечаешь, как сам хиреешь? — Майлз промолчал, и брат продолжил: — Невелика будет победа, если ты ее спасешь, а себя загубишь.

— Этот размен меня вполне устраивает, — ответил Майлз, думая о том, что именно на такую сделку решилась его мать, хотя и приобрела не слишком много.

— Я бы еще понял, если бы у тебя не было иного выхода. Но разве мученичество так уж необходимо? Скажи, кто от этого выиграет — ты или она?

— Я не выдаю себя за мученика, Дэвид.

— Да ну? Кому ты мозги засераешь?

— Дэвид…

— Потому что я уже побывал на этой дорожке, братец, и прямо с нее въехал в гребаные деревья, и все, чем я с тех пор могу похвастаться, — раздолбанная рука.

— Однако это не помешало тебе хорошо устроиться, — возразил Майлз, имея в виду Шарлин и зная, что брат мигом поймет намек. Молчание на другом конце провода означало, что Майлз не ошибся, и он уже упрекал себя: можно было и обойтись без этого удара ниже пояса. — Слушай, давай оставим эту тему?

— Отлично. — И после паузы: — Беа передает тебе привет. А также напоминает, что в новом «Каллахане» ты по-прежнему партнер со всеми полномочиями.

— Передай ей от меня спасибо.

— Ты многое пропускаешь, Майлз, вот что я могу сказать. Не поверишь, что сейчас творится на реке. К Четвертому июля откроется новый пивной паб. Кредитный банк вбухал миллионы в реновацию старых фабрик. Рубашечную отдадут под ярмарку. У людей даже дома начали продаваться.

— Ты прямо-таки пышешь энтузиазмом.

— Ну, нет такого закона, запрещающего хорошему случаться иногда.

Опиши ему Дэвид чистое, ничем не омраченное счастье, свалившееся на город, Майлз бы порадовался. За своего брата, за Беа, Шарлин, за всех. Он не ждал, что кто-нибудь разделит его неприязнь к тому, на чем было настояно грядущее благоденствие, львиная доля которого населению Эмпайр Фоллз опять не достанется. Если в прошлом году они не могли продать дом, то в следующем не смогут купить точно такой же. И конечно, за всем этим стояла Франсин Уайтинг, в сущности продавшая дважды одно и то же — сперва здания фабрик, потом участки прибрежной земли, их она предусмотрительно удержала в своей собственности. Вдобавок его преследовало неотвязное иррациональное ощущение, что фундаментом для этой возродившейся надежды и уверенности в завтрашнем дне послужила утрата, о которой все норовят забыть. Его друг Отто Мейер — внушительная составляющая этой утраты, и погибший мальчик, Джастин Диббл, и, чего уж там, даже Дорис Роудриг. Если Кэндис Берк выживет, она будет благодарна за работу по уламыванию клиентов для Кредитного банка, поскольку с этим можно управиться по телефону, не вставая с инвалидного кресла. А еще Джон Восс, в определенном смысле снова, как в раннем детстве, запертый и забытый в стенном шкафу, — и об этой утрате никому не хочется вспоминать.

Но в общем его брат прав. Миссис Уайтинг никого не застрелила, и нельзя все зло мира класть у ее порога.

— Как у тебя с деньгами? — спросил Дэвид.

— Пока нормально.

— А потом?

— А «потом», Дэвид, само о себе позаботится.

Деньги были единственным, о чем он пообещал себе не думать. Долги росли, естественно, с того самого дня, когда они покинули город. Они не заехали ни к Жанин, ни в его квартиру. Было бы весьма кстати собрать по-быстрому чемодан, но Майлз боялся, что даже малейшая задержка кончится тем, что полиция их остановит, и они уехали без багажа, из одежды — только то, что было на них, а место назначения Майлз мог определить лишь как «далеко». И поскольку Тик не спрашивала, куда они направляются, объяснений не потребовалось.

К тому времени, когда они выехали на автостраду за Фэрхейвеном, двигаясь на юг, конвульсивные рыдания Тик прекратились и она опять ушла в себя, пугающе затихнув. В Кеннебанке, где Майлз остановился заправиться, она перестала реагировать на его вопросы, и ему пришлось обойти вокруг машины, открыть дверцу у пассажирского сиденья, повернуть ее голову к себе и сказать, что все будет хорошо, что он увозит ее из Эмпайр Фоллз и что она должна ему доверять. Когда он закончил, Тик кивнула, но, судя по ее виду, с трудом припоминала, кто он такой, а ее кивок означал скорее неуверенность, нежели согласие.

Вернувшись на шоссе, Майлз вдруг сообразил, что они направляются в сторону Мартас-Винъярда, где у Питера с Дон был летний дом. Замена «далеко» на Мартас-Винъярд невероятно воодушевила его, как и мысль о том, что они вдвоем будут скрываться на острове, а их преследователям придется добираться до них вплавь. Полагая, что перспектива попасть на Винъярд улучшит настроение Тик, он сказал ей об этом, и опять у него сложилось впечатление, что его слова до нее не дошли, и когда на пункте оплаты при въезде в Нью-Гэмпшир он взглянул на нее, она снова плакала. Секунду спустя он понял почему. Она описалась.

Сразу за массачусетской границей, в районе Хейверхилла, он свернул с автострады и колесил по округе, пока не нашел торговый центр, где был «Кмарт». Лишь когда он сказал дочери, что забежит в магазин всего на одну минуту, и ее затрясло от ужаса, он понял наконец, до какой степени все плохо. Тик нужно было в туалет еще в Кеннебанке, но она боялась пойти туда одна, боялась потерять Майлза из виду.

— Все нормально, — заверил он дочь. — Ты можешь пойти со мной.

Когда они вошли внутрь, Тик вцепилась в его руку. За час до закрытия в торговом центре почти никого не было, но они все равно привлекли всеобщее внимание, учитывая, что от Тик несло мочой, а Майлз щеголял синяками и одним запухшим глазом. В придачу к упаковке нижнего белья и паре дешевых джинсов — размер он уточнил по ярлычку на джинсах, что были на ней, — Майлз взял рулон бумажных полотенец, губки, чистящее средство для обивки и дженерик ибупрофена в большой банке. Стоило им выехать из Мэна, как боль в голове и теле вернулась с новой мстительной силой, и он понимал, что ему не продержаться до Вудс-Хоула без таблеток. Туалет он предпочел мужской, внутри было пусто, и Майлз запер за ними дверь. Затем вскрыл упаковку с бельем, откусил ценник от джинсов, оторвал кусок бумажного полотенца, намочил и велел Тик зайти в любую из кабинок и протереться, насколько это возможно. Он обещал стоять перед дверью кабинки, чтобы она могла видеть его ноги в щели внизу, и разговаривал с ней все время, делая паузы лишь на пережевывание горсти противного ибупрофена.